Глава 6. Рождение Первомедведя

Солнечный зайчик заплясал на носу у Феи, призывая очнуться. Девушка осмотрела комнату и не узнала её. Солнце изрядно потрудилось над интерьером. Стены и пол стали такими белыми, что слепили глаза. Только люстра – символ времени и постоянства – тихо покачивалась в воздухе, отражая в хрустальных гранях лазурь чистого, без единого облачка, неба.

Фея подошла к швейной машине и принялась разглядывать её. Механизм не издавал ни звука. Кузнечик в сердце машины поработал на славу и заслуженно дремал в стальных покоях. Фее захотелось поблагодарить его за службу, но она не знала, как это сделать. Девушка провела пальцем по гладкой поверхности корпуса и прошептала:

– Спасибо! Ты многому меня научил!

Болванка медведя лежала на столике-грибке, будто ждала, когда её возьмут в руки. Фея приподняла чудесное существо из лунного меха.

– Ого, какой ты тяжёлый! – удивилась она. – Можно подумать, что кроме материала и опилок в тебе есть нечто такое, что прибавляет вес. Мысли? Но откуда? Ты же ещё совсем ничего не знаешь о жизни. Душа? Но ты чист как младенец, а значит, и душа твоя должна быть легка как пёрышко.

Фея внимательно изучила болванку.

«Если пришить глаза и нос, получится очень симпатичный мишка. Но как? Разве я умею шить? А вдруг это умение передаётся по наследству? Надо попробовать!» – решила Фея и направилась в угол комнаты, где стоял высокий старинный шкаф.

Девушка распахнула резные дверцы с массивными бронзовыми ручками и увидела сразу перед собой сундук, который достался ей от бабушки. Фея с трудом дотащила его до швейной машины и отчаянным рывком взгромоздила на столик-грибок. Перед глазами заплясали искорки и поплыли фиолетовые круги.

«Уф-ф, сейчас бы перевести дух…» – подумала Фея и вспомнила о папином кресле, найденном в первый день после Вспышки.

Семейная реликвия, назойливо напоминавшая ей о далёком прошлом, одиноко стояла в противоположном углу и постепенно покрывалась светящимся налётом лунной пыли. Девушка заботливо протёрла спинку и сиденье. Показалась знакомая фисташковая обивка.

«Странно, почему я раньше не сидела в нём? – рассуждала Фея, пододвигая кресло к столику-грибку. Она с наслаждением погрузилась в мягкие пуфы и почти растворилась в них: – Какое удобное!»

Непослушная память снова выглянула наружу.

Фея вздрогнула от неожиданности:

– Я помню, – произнесла она вслух, – сидела! Когда-то в детстве у папы на коленях!

Фея ощутила загадочное свойство старых вещей возвращать память. Она даже вообразила, что так, по крупицам, сможет собрать утерянный Мир и найти семью. Милые сердцу вещи вновь подарили ей надежду.

– Да, да! Это обязательно случится, – уверенно заявила Фея, стараясь убедить себя в реальности безумной догадки. – А сейчас – за работу!

* * *

Открыв сундук, Фея обомлела. Чего там только не было! Перед ней раскинулись несметные россыпи пуговиц, бусинок, сушёных цветов, больших и маленьких моточков проволоки, звёздочек и разных безделушек. Отдельно в крышке располагались линейка и циркуль, клей и бесцветный лак, кисти и краски, карандаши и бумажки с уже готовыми эскизами.

Сердце издало гулкую дробь радости. Так, наверно, чувствует себя пират, который после долгих поисков откапывает заветные сокровища.

– Пожалуй, начнём с глаз, – пробормотала Фея, – ведь наш внезапный гость больше всего хотел видеть.

Она выбрала среди швейного изобилия небольшую, но довольно приметную пуговку-звезду и покрутила её в руках.

– Неплохо! – выдохнула Фея. – Теперь важно, чтобы ей нашлась подходящая пара.

Вы когда-нибудь пробовали искать в ворохе одежды парный носок? Если да, то прекрасно понимаете опасения Феи. Однако волшебство на то и волшебство, чтобы делать невозможные вещи простыми. Вторая пуговка того же цвета и калибра сама прыгнула Фее в руку.

– Ага, хорошо! Магические силы не оставляют меня. Но у глаз обычно бывают ресницы. Ничего подобного в сундуке нет… – растерянно прошептала Фея. Она взглянула на себя в зеркало, и идея пришла сама собой.

«Искусство требует жертв!» – воскликнула волшебница и, ловко взмахнув ножницами, отхватила локон золотистых волос. Немного коричневой краски – и над чудесными блестящими глазками возникли замечательные, завитые кверху реснички. Потом Фея вытащила линейку и измерила будущего медвежонка.

Ей стали понятны основные пропорции головы и туловища. В ход пошёл карандаш. Он плавно провёл овал прямо в центре белоснежной головы, а Фея вдела в игольное ушко коричневую нитку и вышила по образовавшемуся контуру нос. Она сделала ещё два стежка – получился миниатюрный ротик с лёгкой улыбкой.

– Отрезать нитку? – Фея уже привыкла проговаривать вслух каждое творческое решение. – Но тогда испортится вся композиция! А что если вот так?

Фея сделала ещё один стежок. Вышла родинка.

– Пожалуй, это придаёт ему некоторую пикантность. Лоск аристократизма!

Фея работала и говорила, говорила и работала, и вновь говорила с болванкой, как будто с живой. Из остатков коричневой нитки девушка сделала на лапках стежки, похожие на ноготки, а из мехового обрезка получился замечательный кокетливый хвостик.

– А зачем здесь краски? – недоуменно спросила Фея у болванки. Глазки неподвижно смотрели на девушку, но ротик не проронил ни звука.

– Раз ты не в курсе, будем действовать по интуиции.

Она смешала розовую краску с белой, обмакнула кисточку в получившийся тон и обвела вокруг носа.

– Хм… странная мордашка. Больше смахивает на поросёнка.

Пришлось снова взять кисточку и повторить процедуру, но уже с коричневой краской.

– Так-то лучше!

Чтобы краска на мордочке быстрее высохла, Фея добавила чуть-чуть лака.

– Быстро справилась, – похвалила она себя, когда недавняя болванка приобрела вид медведя. – Значит, я умею шить!

Хитрая память подсовывала ей очередные вопросы, подталкивая к новым открытиям. Фея удовлетворённо осмотрела игрушку. Вроде бы всё было готово, но чего-то не хватало.

– Сердца?! Конечно, сердца! У любого живого существа оно есть, именно этим живые отличаются от неживых, добрые от злых, отзывчивые от чёрствых.

Она отыскала в сундуке маленький клочок кожи, вырезала из него сердечко, выбрала тонкую золотую нить и пришила его к груди.

Иголка с золотистой ниткой ещё торчала из кожаного сердечка. Фея наклонилась и перекусила нить зубами. Вдруг глаза медведя стали темнеть, превращаясь из прозрачно-хрустальных в синие. Игрушка сделала глубокий вдох, и её ресницы удивлённо захлопали.

– Ты живой?! – удивилась Фея.

– Воз… воз… возможно, – осторожно ответил медведь, точно пробовал слова на вкус. – Ты же сама оживила меня, и я буду очень рад нашему знакомству, если скажешь, как меня зовут.

– А ты получился с большим чувством юмора, – восхитилась фея. – Если бы я знала!

– Не знаешь моего имени? Я же твоя живая игрушка! А кто должен знать? Скажи, я пойду спрошу, – продолжал говорить медведь. – Может, этот рыжий со звездой во лбу?

– Рыжий тоже не знает, – послышалось с порога. В комнату, зевая и почёсываясь, вошёл Когтигрёнок. Он застал конец разговора и включился в него в меру своего воспитания.

– Прости, я… мы просто не успели придумать, – попыталась Фея предотвратить ссору. Она поставила медведя на стол. Тот немного покачался и сел, свесив лапы.

– Еле стоит, а имя ему подавай, – недовольно буркнул котёнок.

– Милый мой! – строго сказала Фея. – Ты поначалу вообще не стоял, а летал как оглашённый. Так что будь, пожалуйста, поуважительней.

Собеседники замолчали.

Первым оживился котёнок: он выспался, и в его свежую голову идеи приходили охотней.

– Ты же его создала? – обратился он к Фее. – Вот и придумай ему фамилию или титул!

– Прекрасно! Пусть будет титул! – обрадовалась Фея. – Отныне и навеки нарекаю тебя Первомедведем – первым среди равных в династии медведей, призванных творить добро во Вселенной!

За неимением рыцарского меча девушка коснулась плеча живой игрушки портновской линейкой.

– А мне нравится! – хлопая ладошками, вскрикнул медведь. – Спасибо, дорогая Фея. Благодарю, мой новый рыжий друг, прости, не знаю, как тебя…

Котёнок поморщился.

– Друг, – фыркнул он. – Как игрушечный медведь может быть другом? Не ровен час – нападёт или, того хуже, съест.

Котёнок сделал испуганные глаза и спрятался за ножку стола.

– Ты притворяешься? – спросила Фея.

– Да. На случай, если моей жизни что-нибудь угрожает.

– Тебе ничто не угрожает. Я создала его сама, и это славный Первомедведь! – гордо сказала Фея.

– А это, – обратилась она к медведю, – Когтигрёнок. Он немного вредничает, но на самом деле он добрый и преданный. Не переживайте, вы обязательно подружитесь!

Мысль № 1

что хочу, то и думаю

Глава 7. Тайное место

Вопреки ожиданиям, жизнь в доме Феи постепенно возвратилась в размеренное русло. Девушка продолжила ежедневные прогулки по островкам. Только теперь она пристальней всматривалась в окрестности, надеясь отыскать весточки из прошлого. Маленькие друзья с удовольствием составляли ей компанию. Для новорождённого мишки цвета и ароматы островков были откровением, и он беспрестанно крутил головой, принюхивался, фыркал и ахал от изумления. Котёнок же испытывал наслаждение от обычного хождения по твёрдой поверхности. Было заметно, как при любом дуновении ветра он крепко впивается коготками в траву, боясь вновь умчаться по воздуху невесть куда. Иногда Фея уходила из дому одна. Она объясняла своё одиночество дальностью маршрута. Котёнку и мишке будет трудно выдержать поход на гору, и Фее придётся возвращаться раньше срока или нести своих попутчиков на руках. Друзья не любили надолго отпускать Фею, но постепенно привыкли и нашли себе занятия по душе.

Первомедведь довольно ловко для своей комплекции взбирался по гладкой ножке стула, останавливался на сиденье, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, а затем неспешно, перекладинка за перекладинкой, как по лесенке, поднимался на самый верх. Он секунду балансировал на спинке и – опля! – перепрыгивал на подоконник. Мишка мог часами сидеть, упёршись лбом в холодное стекло и рассматривая заоконный пейзаж.

Ему нисколечко не было скучно. Утром поляну перед домом заливало ослепительным светом большое белое солнце, в полдень его сменяли мягкие оттенки розового, а к вечеру, когда спускались сумерки, из-за паутины облаков выкатывался таинственный блин Луны. Тогда деревья, травка и диковинные бабочки меняли цвета, и мишке казалось, что он попал на другую планету, где всё выглядит совсем иначе.

Котёнок в совершенстве освоил вязание. Несмотря на лень, он был очень смышлёным. Заметив, сколько шерсти каждый раз пропадает после процедуры вычёсывания, он крепко задумался. Шерсть, пускай даже вычесанную и не приносящую ему пользы, было очень жалко. Особенно жалко тончайшие ворсинки с пузика. Они напоминали пух и были очень тёплыми и мягкими. Когтигрёнок настойчиво требовал у Феи выдать ему волшебный механизм, превращающий шерсть в нитки.

– Грелка! Мне нужна грелка! – истошно завопил он, выдёргивая из гребня драгоценные волоски.

– Может быть, прялка, милый? – поинтересовалась Фея.

Когтигрёнок стеснительно улыбнулся:

– Ляпнуть глупость – не страшно. Важно, чтобы тебя правильно поняли.

Теперь после каждого вычёсывания котёнок забирал у Феи гребень и аккуратно раскладывал тоненькие шерстяные волокна в мешочки по цветам.