– Барьер уже трещит по швам. Принудительный сон нельзя поддерживать слишком долго – чем дольше действуют подобные воздействия, тем сложнее будет вернуть нормальное состояние. Она просто может сойти с ума. Саша, подойди. Возьми её за руки.

Саша нежно сжал тонкие ладошки. Почему-то затылок кольнуло неприятное предчувствие.

– Володя, ты будешь подавлять импульсы его магии. Приготовься, они могут быть ещё более мощными, чем в прошлый раз.

Штоцкий положил могучие руки на плечи Саши и крепко их стиснул.

– А ты, Саша, собери всю свою волю в кулак. Тебе придётся войти в сознание Ани, пережить калечащие воспоминания вместе с ней. Нужно достучаться до неё, напомнить о том, кто она. И кто ты.

Саша хотел узнать побольше вводной информации, но Пётр коснулся лба, проваливая его в глубины разума.

****

Саша очутился в бесконечном Ничто. Снизу, сверху, по сторонам не было ничего. Он попытался шагнуть, но безуспешно – нога лишь дёрнулась в пустоте.

Вдруг впереди появилась дверь. Тяжёлая квартирная дверь, обтянутая кожзамом, с потрёпанной табличкой «78» наверху. Саша снова попытался барахтаться в её сторону, но ничего не получалось, пока он наконец не додумался использовать магию.

Оказавшись достаточно близко, он услышал приглушённые звуки музыки. Что-то незатейливое, попсовое, но весёлое и довольно старое доносилось изнутри. Саша повернул ручку, потянул створку, а затем вошёл в квартиру. Музыка заиграла громче, послышались чьи-то голоса, шаги, лязг посуды. Гравитация снова заработала как следует.

– Аня, сделай потише! Голова раскалывается! – женский голос послышался из кухни, откуда также тянуло аппетитными ароматами.

– Мам, я такое не слушаю, ты чего!

– Витя, опять ты?! А ну вырубай свою шарманку!

– Шарманку?! Я под эту музыку танцевал в школе! Это – моя молодость! – отец кричал с весёлым задором, но ухо различило лёгкий болезненный хрип.

– Это – моя головная боль! – мама для убедительности громыхнула посудой.

Саша прошёл тёмную неосвещённую прихожую, остановился на развилке помещений. Перед ним за открытой дверью предстала небольшая кухня, где хозяйничала женщина, в которой нельзя было не угадать родство с Аней: Такие же густые локоны, доходящие чуть ли не до поясницы, маленький курносый нос, прекрасные зелёные глаза.

– У меня и так температура, имей совесть! – причитала она, протирая посуду.

– Так прекращай возиться на кухне и ныряй ко мне, жёнушка!

Женщина не ответила, но невольно улыбнулась, услышав слова мужа.

Саша глянул в проход слева. Там, на диване, фривольно разлёгся мужичок, подрыгивающий носком в такт музыке. Из раскрытого окна светил яркий свет, погружающий зал в уютную атмосферу.

– Тебе бы только валяться! – раздалось в спину из кухни.

– Это – постельный режим. И ты его нарушаешь!

– Пап, сделай потише! – присоединилась Аня. – Я не могу нормально читать!

– И ты, Брут?! Вот от тебя не ожидал, дочка!

– Ну, Па-а-ап! – дверь справа открылась, наружу высунулась возмущённая мордочка Ани.

– Ну всё, всё, уговорили. Но с одним условием: мать, с тебя танец!

Музыка сменилась – теперь заиграла медленная мелодия. Отец вскочил с кровати, направился на кухню, отобрал у женщины уже блестящую тарелку и положил на стол, к остальным. Другой рукой он прижал талию к себе, ухмыльнулся, довольно замурчал.

Саша улыбнулся, сам того не замечая. Грация танцора, одетого лишь в одни семейники и майку, романтический порыв, сопровождаемый юмором, не могли оставить равнодушным.

Женщина поддалась, закинула руку на шею супругу, элегантно вильнула бёдрами, чем вызвала хищный рык. Пара выскользнула из кухни в зал, чтобы продолжить танец. Саша обернулся и увидел Аню, наблюдающую за родителями. Счастливая улыбка тоже не сходила с её лица.

Родители танцевали, кружились. Отец прижался, положил подбородок на плечо мамы. Оказавшись лицом к Ане, он поманил дочку, и та сразу же кинулась в крепкие объятия.

Вдруг музыка оборвалась.

Свет за окном потускнел и начал окрашиваться в красный. Отец и мать остановились, задрожали, а затем опустились на колени.

– Мама! Папа! Нет!

Девочка закричала. Так закричала, что это резало ушные перепонки, заставляя заткнуть уши даже бестелесному фантому, находящемуся в её сознании. Квартира исчезла, теперь перед Сашей находилась только Аня, заключённая между умирающих родителей. Их кожа побледнела, а затем пожелтела, покрывалась тёмными кровяными сосудами. Жизнь покидала их стремительно, на глазах.

Аня кричала. Кричала и плакала. Она не могла выбраться из объятий уже загнивающих рук, переплетённых между собой, словно из клетки. Несчастную семью осветил кровавый луч.

Саша кинулся к ней, попытался вытащить, но не смог даже ухватиться. Вдруг отец резко повернул голову. Щека его уже начинала разлагаться, местами обнажая зубы. Он хотел что-то сказать, но лишь бесшумно шевелил челюстью.

Саша потянул на себя кости, покрытые ошмётками гниющих жил, но ему недоставало сил, словно в кошмарном сне.

– Я не хочу! Нет! – взмолилась девочка. Она задёргалась под останками родителей, завертелась, смотрела прямо на Сашу безумным испуганным взглядом, но всё ещё не видела его.

Аня вырывалась, рыдала, молила, но объятия родителей, теперь уже скелетов, всё крепче сжимали её. Девочка тянула руки вперёд в надежде, что её кто-нибудь спасёт.

– Аня! – крикнул Саша. – Аня, это я! Вспомни! Смотри на меня! Аня!

Он пытался схватить её руки, но они лишь проходил сквозь них. Пытался разомкнуть скелеты, но ничего не выходило.

И вдруг он снова оказался в светлой комнате. Играла та самая попсовая музыка, на диване подрыгивал ногой и шмыгал носом улыбающийся мужичок.

– Аня, сделай потише! – послышался голос из кухни. – Голова раскалывается.

– Мам, я такое не слушаю, ты чего!

– Витя, это ты?! А ну вырубай свою шарманку!

Саша наблюдал за происходящим с самого начала. Снова атмосфера счастья, снова шутливые пререкания, несерьёзные упрёки, снова медленный танец.

Он взглянул на приоткрытую дверь, и увидел, как изменилась в лице Аня. Теперь она не улыбалась, а осторожно наблюдала за своими родителями. Отец поманил её, девочка рванула к ним, будто боялась не успеть.

И снова смерть, крики, багряный луч света, падающий на обезумевшую пленницу, зажатую в объятиях мертвецов. И Саша, отчаянно пытающийся докричаться до неё, вытащить из ловушки.

И снова музыка. Медленный танец.

Аня, уже в слезах, наблюдала за родителями. Она знала, что произойдёт дальше, но не могла ничего изменить.

Отец поманил её. Девочка, рыдая, побежала к нему. Саша не знал, как этому помешать.

Багряный луч коснулся влажной кожи, набухающей от гниений. Саша, не имея больше никаких идей, опустился рядом с Аней. Она продолжала кричать, рыдала, молила о том, чтобы всё это закончилось. Саша ничего не мог сделать, кроме как попытаться разделить её боль.

Он обнял её. И вдруг понял, что не проходит сквозь, словно призрак, а чувствует её касания.

Крик девочки заглох в груди Саши, она с бешеной силой обхватила его, впилась ногтями в спину.

– Саша!

Он вдруг почувствовал себя полным сил, наконец-то перестал быть бестелесным незваным гостем. Магия вспыхнула внутри, Саша схватил Аню покрепче, встал, разрывая объятия мертвецов.

Аня продолжала рыдать, держась за него. Вдруг кошмар не закончился, а лишь подкинул очередную ловушку?

– Я здесь. Я с тобой. Всё будет хорошо, – Саша прижался носом в худенькое плечо, вдохнул знакомый запах волос.

– Не уходи, – заикаясь, просила Аня. – Я не хочу, чтобы это началось заново.

– Не уйду. Я рядом.

Багряный луч рассеивался. Ничто осветилось ярким, тёплым Солнцем.

****

Саша очнулся и поначалу не мог вспомнить, произошедшее. Он удобно лежал на чём-то, казалось, будто он проснулся в своей кровати после долгого неприятного сна. Лишь через несколько секунд воспоминания хлынули в голову. А после пришло осознание, что он лежит на полу, теперь ставшем совершенно неудобным для протрезвевшего разума.

Саша приподнялся, протёр глаза, попытался прийти в себя. Изнеможённый Штоцкий находился рядом. Потирал платком вспотевший лоб.

Саша кинулся ко всё ещё спящей Ане. В её ногах, на одеяле, лежал без сознания Пётр. Он коленями стоял на полу, а верхом распластался на кровати, что позволило не скатиться вниз.

Комната была практически разрушена. Вся мебель, кроме кровати, разбросана и порублена, на стенах остались отметины от столкновений, а потрёпанные занавески раздувало ветром из разбитого стекла. Но на потолке покачивался всё ещё работающий светильник.

– Это было непросто, – Штоцкий поднялся, убирая платок в карман. – Ты мог убить нас.

– Извините… – смутился Саша. Он не знал, что стоило говорить в такой ситуации.

– Я не об этом… – вдруг заявил Штоцкий. – Ты обязан объяснить, чему такому я тебя научил. Обязан. Но отложим разговор на попозже. Как там Петруха?

– В отключке.

– Чего?

– Без сознания, говорю.

– А, понял. Ну, ему простительно. Не каждый способен пережить такие нагрузки. Пущай отдыхает, отведу беднягу в его комнату.

Пётр поднялся в воздухе, плавно поплыл на выход следом за Владимиром.

Саша глядел на Аню. Теперь она действительно спала, мило посапывая. Кажется, ей снился хороший сон.

****

Виолетта Анатольевна, заместитель директора Московской Академии Магии, сидела в своём просторном кабинете, на большом удобном кожаном кресле, изучая досье первокурсников. В этом году необходимо было не допустить тех бесчинств, что натворили прошлые новички, поэтому она лично брала под контроль хоть сколько-нибудь выделяющихся индивидуумов.

На четвёртом десятке ей жутко захотелось кофе. Она поманила пальцем, и длинная ветка дерева, растущего прямо за креслом, поднесла ей горячую чашку, а другая ветка разбавила напиток молоком. Виолетта Анатольевна приняла напиток, сделала небольшой глоток, довольно вздохнула. Магия флоры нравилась женщине не меньше звуковой. Такой редкой комбинации способностей Виолетта Анатольевна была обязана родителям.

В дверь постучали.

– Заходите! – замдиректора поставила чашку, приосанилась, скрестила руки на столе.

В проёме показался Григорий Ярославович, замдекана факультета Высшей Физики.

– Добрый вечер, Тольевна, – по-свойски поприветствовал он.

– И тебе, и тебе. Хорошего чего скажешь, или как всегда? – Виолетта Анатольевна поправила очки, приветливо улыбнулась, расслабилась. Снова сделала глоток.

– Ну, как сказать… ни то ни сё. Данные от поисковой системы. Нулевые.

Григорий Ярославович прошёл мимо клумб, рощицы, перепрыгнул по выступающим булыжникам маленький пруд, перекрывающий прямой путь к рабочему месту Виолетты Анатольевны. С удовольствием заметил, что цветы распускались, когда он проходил мимо.

Подойдя к столу, он уселся на кресло, услужливо подкаченное ветками, а затем задорно улыбнулся.

– Ну, и вот это, – на стол опустилась небольшая бутылка ликёра. – Хватит с документами возиться. Давай-ка чуть-чуть расслабимся.

– Вы что это, Григорий Ярославович, споить меня вздумали? – прищурилась Виолетта Анатольевна.

– Ни в коем случае! – замдекана шутливо поднял руки. – Если бы хотел, взял бутылку поболее.

Виолетта Анатольевна молчала, подозрительно уставившись на него. Но скоро рядом с гостем опустилась ветка с двумя бокалами.

– Наливай!

Через несколько минут двое уважаемых преподавателей разложились на выращенных в кроне дерева переплетающихся креслах.

– …да, хочу сказать, что Палыч с них глаза не спускает. Ему ж тогда здорово прилетело из-за Савельева. Сам не свой ходил.

Григорий покачивал свисающей ногой, потягивая ликёр.

– Как бы он их не угробил со своим усердием. А то разбегутся ещё…

– Сомневаюсь. Они столько усилий потратили, чтобы этого Савельева найти, то теперь не отцепятся. Ты ж подумай: такую поисковую сеть забабахать!

– Ага. Штаб, как прознал, сразу свои руки загребущие туда просунул, – Виолетта наполнила опустевший бокал. – Бедные ребята. Раньше работали в удовольствие, а теперь всё старое крыло правительство оккупировало. Их самих – под контроль, проход только по пропускам, КПП свои понаставили… Меня как-то хотели не пустить, представь! Пришлось взбучку наглецам устроить! И почему Николай Федорович допустил такое…

– Давят. Бандиты обчистили половину высшего сословия! Большую часть артефактов так и не нашли. Поэтому, сама понимаешь, инвесторы требуют действий, чтобы не допустить повторения ситуации.

– Штаб сам виноват. Ишь, вздумали – первокурсника в засланные казачки определить! Какому кретину пришла столь идиотская идея?!

– Автор пропал без вести. Следователя использовали, как живца, но вытащить не успели. Кстати, помнишь Палача?

– Это тот ублюдок, которого наняло Правительство?

– Да, именно. Один из его банды, телепат, тоже исчез.

– Отлично! – Виолетта опрокинула очередной бокал. – Где-то на свободе разгуливает террорист!

– Думаю, не долго ему гулять. Последний выживший из своры Палача.

– Я бы предпочла, чтобы перебили их всех!

Дерево задрожало, выражая солидарность с хозяйкой.

Затем наступила тишина. Кресла мерно покачивались на ветвях, будто дерево убаюкивало своих гостей.

– Слушай, – наконец прервала молчание Виолетта.

– Да? – Григорий снова наполнил бокал и уже поднёс его к губам, как вдруг пришлось остановиться.

– А почему бутылка не пустеет?