Вот с букмекерскими документами, обычно не представлявшими особой ценности, в этот раз все оказалось не так просто. Дело в том, что Мэрси, прежде чем начать шантажировать Джуна, сделал копии украденных документов и отправил их по почте, чтобы Джун знал, за что ему придется платить. Мэрси сделал ставку на бухгалтерские отчеты, которые он бережно собрал и каталогизировал, а букмекерские выписки просто приложил вдогонку, чтобы показать, что у него есть кое-что еще. Копии букмекерских выписок Мэрси выкрал, когда понял, что назад пути нет и надо просто собрать всю возможную информацию, чтобы получить больше денег или чтобы было что предоставить федералам. Мэрси думал, что букмекерские бумаги нет смысла расшифровывать, потом соотносить с бухгалтерскими документами, ведь там обычно только статистика, а расшифровать ее могут только сами букмекеры. Но на этот раз в выписках Мэрси оказались зашифрованы огромные выплаты через списания букмекера шефу полиции, мэру, трем членам городского совета и сенатору штата Техас в один день во время боксерского поединка. Если соотнести все записи и сопоставить с бухгалтерскими отчетами Мэрси, то это была бы настоящая бомба замедленного действия.

Пойми Мэрси, что именно у него находилось в руках, он бы сразу запросил убежище и пожизненную пенсию у федералов, подставив Джуна под удар. Такой флеш-рояль из компромата в руках Мэрси мог привести в Галвестон не только всех федералов в округе, но и самое худшее для Джуна – не купленных репортеров, что вкупе с федералами по кирпичикам разобрали бы всю его империю через пару публикаций и поставили бы жирную точку на Красном кольце и всем, что он создал.

Неизвестность и неопределенность разрывали Джуна на куски. Мысли в его голове становились противоположными и все более радикальными – от мирного разрешения вопроса и оплаты Мэрси до начала кровавой бани в Галвестоне, в которой будут переварены все, кто как-то с ним связан. Джун мотался в мэрию каждый день, безуспешно звонил сенаторам, чтобы прощупать почву и узнать, смогут ли они его защитить. Он искал пути к отступлению или даже добровольной сдаче, но все время ловил себя на отвратной мысли, которая подпитывала его злость. Мэрси все еще находился где-то в Галвестоне с кучей смертоносных документов, а Мариус, который находил людей на Аляске за неделю, уже второй месяц не мог найти щуплого и мерзкого бухгалтера на небольшом острове.

За эти два месяца Джун мысленно успел смириться с худшим и перестал бояться плохих новостей от мундиров. Однако от них не было никаких известий ни о Мэрси, ни о федералах. По городу даже не ходило никаких слухов, кроме тех, что Мэрси ищут во всех кольцах.

Все бухгалтеры, чьи документы были украдены, крича сквозь боль от простреленных колен и раздробленных пальцев ног, сглатывая кровь и свежевыбитые зубы, клялись, что познакомились с Мэрси в ночных барах Джуна, что он сам к ним подсаживался, первым называл их имена, предлагал выпить и представлялся новым главным по бумагам Джуна. Он говорил, что тайники рассекретили федералы и по распоряжению Джуна пока все будет проходить только через него. Потом просил незаметно передать бумаги под столом. Конечно, передавали не все, многие даже хотели все рассказать Джуну, но связь была односторонней, только через тайник и только по инициативе босса, поэтому он узнал о произошедшем уже от самого Мэрси в письме, полном угроз, оскорблений и доказательств.

Это письмо Джун носил с собой всегда, чтобы лично скормить его Мэрси или сжечь вместе с ним. Однако среди бухгалтеров нашлось двадцать человек, которые, опасаясь поступить неправильно, все-таки купились на ложь Мэрси. Так и работает страх: кого-то он заставляет безоговорочно придерживаться правил, несмотря ни на что. Кого-то, наоборот, подталкивает на необдуманные поступки, заставляет подписывать себе смертный и мучительный приговор.

Закончив с бухгалтерами, Джун взялся за букмекеров. Он с такой яростью хотел допросить и наказать каждого из них, что даже лично появлялся на допросах в «кабинете» Мариуса, но в этом ржавом заброшенном ангаре ярость Джуна проходила мгновенно. При виде бетонного пола, постоянно залитого кровью, которую как будто специально не смывали, и взглянув на сидящего на стуле человека, точнее то, что от него осталось, Джун сразу уходил, бросив на пол приготовленный молоток, оставляя в воздухе еле слышную фразу: «Кончайте его». Мариус с помощниками в залитых кровью мясницких фартуках по старинке заканчивали «допрос».

С букмекеров нечего было спрашивать, ведь все они, как и постоянные клиенты, знали Мэрси. Он постоянно ставил, причем неудачно. Брал в долг, пил и снова ставил, пока по рекомендации Мариуса его не взяли в бухгалтеры и не запретили появляться во всех игорных домах Джуна. Но Мэрси все-таки умудрился просочиться на несколько крупных матчей и выкрасть стопку квитанций у нескольких букмекеров, пока они работали в зале. Мэрси даже не знал, что украл, потому что воровал в темноте и, схватив что попалось под руку, просто надеялся, что там деньги или хоть что-то ценное.

Сначала Джун еще пытался сохранить часть себя и отгонял мысли, что Мариус и Мэрси заодно или что Мариус специально не ищет Мэрси, что это сговор и мундиры тоже приложили к этому руку. Он думал, что все это большой план федералов и все его люди уже дали показания, что это подстава от Черных, чтобы отобрать его Красное кольцо, что вообще все объединились против него. При этом он знал, что рейды к Зеленым были каждый день, а в Черное кольцо Мариус приезжал уже по три раза в неделю. Круговорот безумных мыслей не проходит бесследно, особенно когда нет изменений, и, несмотря на все усилия Мариуса, голова и документы все еще были при Мэрси. Поэтому Джун выбрал более легкий путь – отдаться своим мыслям. С каждым днем он вносил все больше правок в собственные правила и постепенно отгораживался от своего ближайшего окружения. Он стал приводить новых галлеев без одобрения Мариуса. Начал обращаться к частным детективам для поиска Мэрси, игнорируя тот факт, что все они были бывшими копами, в том числе и не из Галвестона, и могли легко сдать не только Джуна, но и все Красное кольцо.

Джун ввалился в стадию пассивной тирании, когда агония затухающего правления и потеря контроля вкупе со страхом все потерять приводят к опасному бездействию. Буквально три месяца назад ему действительно не хватало времени и он «не успевал», потому что были постоянные встречи и налаживание связей. Поэтому некоторые свои дела он смело делегировал своим поверенным, адвокатам, бухгалтерам или Мариусу. Теперь с каждым днем ему все чаще было просто «некогда».

В этот момент происходил переход от делегирования к простому перекладыванию дел. Так, даже встречи с шефом мундиров и обсуждение ситуации с поисками Мэрси стали отнимать у Джуна слишком много времени и сил и он смело передал эту сакральную обязанность в руки Мариуса.

Благодаря немногословности Мариуса мундиры не знали, что находилось у Мэрси и зачем он нужен, просто знали, что его нужно было найти. К слову, не имея цели уничтожить и забыть, Мариус мгновенно превращался в достойного переговорщика, дающего ровно столько информации, чтобы была ясна цель. Он довольно быстро наладил связи с копами и они ему доверяли. Мариус расписывал для мундиров дневные планы и помечал места на карте Галвестона, которые они сверяли каждый вечер. Новая смена копов продолжала поиски с места, на котором закончила предыдущая, пока вся карта не была помечена крестами.

Если бы Джун узнал, как успешно Мариус сработался с копами, то непременно нарисовал бы в своей голове новую схему повсеместного предательства и обязательно позвал бы самого Мариуса на разговор, скорее всего, последний.

Истребив почти всех своих бухгалтеров и изъяв документы у тех, кто был ни при чем, Джуну требовалось разработать новую схему, искать новых людей или хотя бы спрятать все документы в надежное место. Но это было невозможно.

Когда творение, в которое ты вложил свою душу, порочат и разносят в пух и прах, создавать новое может заставить либо мощнейшее вдохновение, либо сильнейшая нужда. У Джуна не было ни того, ни другого. Ему стало проще подпаивать свою лень дозой рома, а чтобы сделать новый день лучше, на утро от головной боли всегда была заготовлена еще небольшая порция.

Для собственной безопасности или для поддержания промежуточного состояния и нового распорядка дня Джун даже перебрался на третий этаж своего бара «Небосвод» в самом центре Красного кольца. Искать новых бухгалтеров у Джуна не было ни стимула, ни необходимости, ни людей. Слухи о судьбе бухгалтеров сдержать было невозможно. Теперь уже никто, даже после просьбы Мариуса, не стал бы этим заниматься, зная, что держать в руках документы Джуна – билет в один конец. Да и сам Джун теперь мог доверять только тем, кто этого по-настоящему заслужил.

Так в Красном кольце появился новый человек – главный по документам Джуна по имени Эрни Кассавицки. Скромный, тридцати с небольшим лет, многие из которых, судя по огромным очкам и изрезанным пальцам, он провел под скудным светом над горой документов. Он всем своим видом давал понять, что бумага и цифры – его главное ремесло. Редеющие с каждым днем волосы, жестко прилизанные на бок, короткие руки с толстыми пальцами не особо подтверждали его умение печатать на машинке. Эрни давал понять, что личное время, молодая супруга и даже новорожденная дочка для него были ниже по значимости, чем работа, которую ему доверяли. Наплевав на сон, практически каждую ночь он печатал на своей маленькой кухне под одиноко болтающейся лампой в клубах дыма от сигареты. Как вдохновение поглощает творцов, так и важность того, чем он занимается, поглощала Эрни полностью, вплоть до самого момента, пока свет от лампы не становился бесполезным под рассветными лучами.

В первое время его называли Сальным Эрни не столько из-за прически, сколько из-за покрытых свежей грязью ботинок, которые даже при идеально отглаженном старом костюме и в любую погоду выдавали его место жительства – Саласи Роуд. В этой низине грязь после дождя или даже сильного тумана всегда оставалась неделями, превращая все дороги в болота.

В Саласи опасность исходила не от людей. В сухую погоду туда можно было легко заехать, страдали только колеса, покрывавшиеся миллионами слоев грязи и пыли. А вот если начинался дождь, то даже галлеи наведывались в Саласи только пешком и в крайнем случае, боясь оставить там свои до зеркального блеска лакированные авто, которые местные научились тоже по-своему переваривать. Они разбирали до основания любой «Кадиллак» за десяток часов и превращали его в двадцать мешков деталей с десятью большими листами металла. «Форды» в Саласи растворялись без остатка за пару часов.

Два старших брата Эрни стали галлеями в разгар дележки территории с Черными. Позже они, хоть и в шелковых костюмах, со всеми почестями, еще до первой седины, приземлились на кладбище Галвестона. Эрни вместе с младшим братом Салли после двух лет участия в тогда еще просто Мировой войне и трех лет обучения в Остине пошли работать в бухгалтерскую контору. Так на Эрни еще в 1928 году и вышел Мариус: фамилия не запятнана, работает как надо, семьи нет. Салли также был сносным бухгалтером, но к двадцати четырем годам у него уже было три ребенка и развод, что для Мариуса означало лишь повод воровать или пить, рычаг давления на случай допросов от федералов и, конечно же, слишком много хвостов на случай бесследного исчезновения.

Доверие и опеку Джуна Эрни заслужил моментально, в первую очередь тем, что помимо пяти лет безупречной работы именно он был одним из немногих бухгалтеров, которые хоть как-то отреагировали на встречу с Мэрси и попытались сообщить Джуну о случившемся. В отличие от остальных, Эрни тут же побежал к охране бара, чтобы передать Джуну, что кто-то пытается украсть его документы. Отправил сразу несколько писем, сказал всем, кого знал, про Мэрси и оставил в тайнике записку. Он даже осмелился попросить встречи с Мариусом, но, к его счастью или несчастью, Мариус был занят в тот день в «переговорной».

Если задуматься, Эрни на самом деле мог предотвратить всю эту катастрофу, если бы не был последним, с кем общался Мэрси, и если бы не идеально односторонняя схема связи с Джуном. Словно почуяв угрозу после довольно резкого отказа Эрни, Мэрси пулей вылетел из бара, собрал все, что у него было, бросил письмо с копиями документов для Джуна в почтовый ящик и растворился в утреннем тумане слегка пьяного Галвестона. Поэтому письма и записки от Эрни доставили Джуну день в день с письмом от Мэрси.

Защищая своего новоиспеченного приближенного, Джун, вопреки желанию Мариуса, пристегнул к Эрни ближайших помощников и в каком-то смысле даже друзей Мариуса: Монетку и Филли. Их отцы все еще работали на Джуна и перевозили ром и виски в Остин и Хьюстон. Поэтому Дэмиен Эймос Младший и Фил Хобсон Младший были известны как Монетка и Филли с самого первого дня в галлеях.

Параллельно в Галвестоне начали что-то вынюхивать порядка пятнадцати частных детективов, приглашенных и нанятых Джуном для поиска Мэрси. Напряжение возникало не столько из-за огромных денег, которые им платил Джун, и не столько из-за их болтливости после пары стаканов виски, и даже не столько из-за их прошлого, хотя многие раньше были копами. Пустить их в Галвестон и в Красное кольцо даже за огромные деньги было ничем по сравнению с худшим решением Джуна – дать им полную свободу действий в Красном кольце, свою защиту и неприкосновенность.

С таким фейерверком привилегий эта свора ищеек начала вести себя по-скотски. Все закрывали глаза на их нежелание платить за что бы то ни было в Галвестоне. Вместо денег новые гости щедро рассчитывались фразой: «За мой счет». Многие из частных детективов теряли ориентиры вседозволенности, успевая набрать долгов у букмекеров и задолжать девочкам, с которыми обращались не самым лучшим образом. Несмотря на то, что почти все частники были из разных штатов, жизнь их словно выстрогала по одному отвратительному лекалу. Каждого детектива узнавали издалека, по слишком уверенной размашистой походке, крутящейся в разные стороны голове, заплывшему лицу и смраду давно не стиранных рубашек. При этом в Красном кольце они считались почетными гостями, ведь у них было важное задание – найти Мэрси.

Именно из-за этих детективов, не закрывающих свои рты, вся история с Мэрси получила то, с чем Мариус, галлеи и мундиры всеми силами боролись – известность. Тщательно подготовленную Мариусом легенду, что Мэрси ищут из-за огромных долгов, частники уничтожили за один день своего пребывания в Красном кольце. При этом сами детективы не знали всех подробностей. Они просто знали, что у Мэрси есть какие-то документы. Но отсутствие подробностей в таком случае гораздо хуже, чем их избыток, ведь их можно щедро докинуть от себя. Так у Мэрси появилась переписка с Аль Капоне, тайное досье на президента и коды от всех сейфов в тайниках Джуна, раскиданных по всему Техасу.

Так на прахе легенды Мариуса начала расти новая городская легенда. Занятные детали появлялись каждый день во всех Кольцах. Теперь Мэрси могли видеть в трех местах одновременно. Он был везде и нигде, а любые зацепки потеряли всякую ценность и вели в далекое никуда. Из-за этого Мариусу при встрече с детективами приходилось сдерживать желание взять два катафалка и располовинить каждого из них прямо в центре Красного кольца. Он молча злился, стискивая зубы с таким скрипом, что они должны были перетереться в пыль. Продолжив череду решений, Джун взвалил на Мариуса невыносимую заботу и ответственность за «наших друзей». Теперь, помимо ежедневных рейдов в другие кольца и встреч с мундирами, Мариусу пришлось еще искать и наказывать виновных в случае плохого обращения с частниками. Сам Мариус был не прочь в таком случае поискать самого себя, нежели хоть как-то пересекаться с ними.

В этой череде ни к чему не ведущих перемен, призрачных надежд, что все будет как прежде, и растущей тревоги история десятилетнего расцвета Красного кольца стремительно близилась к своему закату.