Из Красного кольца уже были запущены слухи, что этот опустившийся на дно человек бросил жену с детьми, все потратил на девок и выпивку в Красном кольце, занял у Черных, чтобы поставить на бой у Красных, все проиграл и, скорее всего, сбежал из Галвестона. Девочки из Красного кольца синхронно кивали, если мундиры начинали их допрашивать. Они придумывали разные легенды про его «прибор», скромные чаевые и плохую манеру общения, демонстрируя свежие синяки и порезы. Таким образом, за пару дней желания искать этого подонка не оставалось ни у кого. Так человека «переваривали» без единого предположения, что он пропал не по своей воле. Теперь он покоился на дне залива и на дне полицейского архива, растворившись в отработанной до мелочей пищеварительной системе Красного кольца.

Да, были и такие должники или предатели, которым удавалось сбежать из Галвестона до начала «переваривания». Тогда Мариус подключал копов в других штатах и Дилэя. Чтобы понять, насколько опасной и отвратительной являлась эта связка, нужно было лишь услышать ходивший «совет», который давали всем, кто ведет дела с Красным кольцом: «Лучше сдохнуть от рук Мариуса здесь, чем от Дилэя за решеткой».

Обычно сбежавшие либо сами нарывались на полицию в другом штате, либо их по наводке Мариуса арестовывали. Достаточно было покинуть участок и попасть в любую тюрьму временного содержания в ожидании суда, как начинался обратный отсчет их жизни. Дилэй через свои старые каналы договаривался с охранниками, после чего к сбежавшим в камеру подселяли самых отборных тварей и садистов, которые за несколько дней безнаказанных изнасилований и пыток доводили их до полного отчаяния. Если жертва не сдавалась, то сокамерников, как будто в ответ на мольбы жертвы, меняли, но это было лишь частью плана.

Уходя, палачи обещали вернуться в ближайшее время и вновь насладиться совместным досугом и выполняли обещание. Под предлогом переполненности камер инквизиторов возвращали. Они продолжали вакханалию издевательств с кляпом во рту и простыней на решетке, не оставляя ни одно отверстие жертвы безнаказанным. Через пару таких возвращений даже самые стойкие лезли в заботливо приготовленную их палачами петлю, резали вены об край унитаза или просто разрывали их зубами, чтобы не дожидаться следующей «смены».

Мариус с хладнокровием платил более чем щедро и заказывал «полный фуршет» для предателей, часто доплачивая, чтобы на опознание тела привели всю семью, включая детей. Он называл это «бесплатным уроком», который они не получат в школе, но усвоят на всю жизнь. Мариус, едущий к Дилэю лично, был самим предзнаменованием долгой и мучительной смерти.

Что касается главной причины доминирования Красных, то это был их босс с Красным кольцом в руках от автомастерской на въезде до самых вод Мексики. Уже десять лет кроваво-красным балом под долларовым дождем правил Генри Джунипер, или просто Джун. Чтобы понять, что такое десять лет для Красного кольца, достаточно знать, что в среднем предшественники Джуна могли продержаться от силы полгода. Их убивала жадность, недальновидность, но чаще всего – будущий новый босс. Такой продолжительности правления Джун был обязан тем, что всегда являлся родоначальником того, что остальные только подхватывали. Ему никогда не приходилось конкурировать или делить зоны влияния – вместо этого он их создавал. Именно Джун еще за три месяца до объявления сухого закона организовал первые прямые поставки алкоголя в Галвестон, будучи одним из помощников своего впоследствии трагически почившего босса Гэдди.

Встав во главе Красного кольца, Джун начал договариваться с мундирами. Он переправлял ром и виски на большую землю через Черных и проводил первые подпольные боксерские матчи с большими ставками. Опасаясь оружия из Черного кольца, Джун с помощью связей с полицией смог договориться с армейскими подразделениями в Хьюстоне о поставках официально списанного оружия, которым потом распоряжались его галлеи. Это Джун подсадил мэра и весь городской совет на покер, девочек и ром, моментально вогнав их в такие долги и сделав такие фотографии, что на взятки и подписи тратиться почти не приходилось. Быть родоначальником – было его кредо. За свои пятьдесят два года Джун пятнадцать лет провел в тюрьме за изнасилование трех женщин, двое из которых родили от него.

Попробовав власть на вкус, Джун стал ненасытен и те десять лет во главе Красного кольца были лишь началом для него. Чем сильнее он закреплялся на своем троне, тем жестче и радикальнее становились его приказы. Он не боялся потерять власть или быть преданным – для этого у него был Мариус, перешедший по кровавому наследству от Гэдди. Джун не превратился в параноика, но у него стало меньше времени, поэтому он оставлял все больше решений на откуп Мариусу, зная, что тот все сделает. Джуну некогда было встречаться с Черными, он обедал с мэром и обсуждал будущее сотрудничество. Странно, но невиданная жестокость Красных обосновывалась банальным отсутствием времени у их босса. Он не имел ничего личного против людей, к которым посылал Мариуса, ему просто не было до них дела.

Реагируя на новости о появлении даже легкого намека на конкурентов десять лет назад, Джун сам шел на переговоры, чтобы начать сотрудничество. Сейчас же, контролируя весь алкоголь Галвестона, он больше не искал партнеров среди конкурентов, теперь он их покупал. А вот конкурентами отныне занимался Мариус, который никогда не ездил на переговоры – он ездил за капитуляцией, обещаниями никогда не возвращаться в Галвестон и «платой за наглость». Одного его появления хватало, чтобы понять, что переговоры закончены, что лучше уйти живым и без денег сейчас, чем в пяти мешках через пару дней.

На удивление такая жестокость играла на руку Красным. Бизнес рос, поставки на большую землю приносили огромный доход, даже несмотря на плату Черным. Галлеи умирали все реже, успевая обзавестись семьями, домами, лишними килограммами и даже налоговыми декларациями. При этом Мариус всегда был при деле и брал на себя все больше поручений Джуна, которые выполнял быстро и эффективно, в худшем случае бесследно.

Джун уже перестал бояться света и популярности. В качестве доказательства своей открытости и неуязвимости он снес половину старого района, где должно было появиться Синее кольцо, и построил огромный роскошный отель «Экстраваганца». Там он размещал друзей и подруг. Оттуда постепенно начал вести всю свою официальную деятельность и там впоследствии совершались настоящие гигантские сделки.

По слухам, Джун был среди спонсоров и основателей многочисленных чикагских газет, которые своей бурной деятельностью переключали внимание на Аль Капоне и его «мелкие» делишки, отвлекая общественность от «настоящих» дел на юге Штатов. Нельзя сказать, что Джун взлетел резко, ведь ему пришлось выживать, подниматься и пережить большинство своих друзей за эти двадцать лет в Галвестоне. Когда переживаешь даже своих боссов, инстинкт самосохранения начинает диктовать тебе, как поступать. Эта борьба идей со страхом смерти не дает человеку развить уверенность в себе, а вместо этого развивает наглость и самоуверенность.

Так было и с Джуном: он постепенно стал брать Галвестон наглостью. В апреле 1930 года он закончил строительство элитного прибрежного района на краю Красного кольца – там, где Мариус отправлял «переваренных» в последний путь. Для федералов это было сильнейшим ударом. Во-первых, Джун все дальше уходил в статус законопослушного бизнесмена и мецената. Во-вторых, очередной виток публичного успеха Джуна без единого доказательства его причастности к контрабанде рома в очередной раз бил по репутации самого Бюро.

Но самым страшным ударом по длящемуся уже несколько лет расследованию был приход в Галвестон новой силы со своим лобби и связями во всех высших кругах застройщиков. Они без каких-либо просьб или намеков, всего через три месяца и пару земельных уступок от Джуна смогли остановить финансирование федералов, работавших в Галвестоне. Из всей команды в городе оставили двух человек, просто чтобы наблюдать и сообщать. Поселили их в качестве издевки в начале Черного кольца к «приемным», между притоном и борделем-отелем «Утренняя звезда», откуда агенты каждый день были вынуждены выдвигаться в Красное кольцо под присмотром и Черных, и Красных. Конечно, это не остановило контрабанду алкоголя, она все еще служила основным источником дохода для Красного кольца, но это был тот самый ход на три шага вперед, ведь сухой закон не продлится вечно.

С каждым успехом Джуна неизменно подстегивал страх все потерять, поэтому никто так не ценил свои связи и людей, как он. Джун стал не только списывать долги, но и платить мэру и сенаторам из Остина. Он поднял оплату галлеям и мундирам настолько, что даже теоретический подкуп мог стоить конкурентам неоправданно дорого.

Джун не относился к Красному кольцу как к преступной группировке с прикормленными копами по соседству. В мыслях он возглавлял корпорацию, видел себя Рокфеллером, но не присосавшимся к земле и качающим одно и то же, а создающим что-то новое до того, как это придет в голову другим. Поэтому в Красном кольце не было никакой атрибутики банд, свойственной приемным или Зеленому кольцу. Не было символизма и традиций, присущих обычным преступникам. Не было никаких отличительных знаков, обрядов посвящения и даже кличек, потому что клички, по мнению Джуна, давали только псам. Исключением были тезки или галлеи с припиской «Младший» в конце, если на Джуна работали и отец, и сын.

В финансовую безопасность Джун тоже вложился полноценно, не пожалев ни денег, ни времени. Информацию о сделках и выплатах мундирам, мэру и сенаторам Джун распределял между многочисленными бухгалтерами, а информацию о ставках и должниках – между букмекерами. По задумке Джуна, каждый бухгалтер или букмекер владел только частью информации, за которую можно было разве что арестовать пару копов или закрыть пару подпольных баров. По отдельности каждый бухгалтер не представлял никакой ценности. И самое важное – никто из бухгалтеров не знал друг друга и никогда не встречался. Только Джун имел каталог, с помощью которого можно было ориентироваться по этим документам, собрав их вместе.

Джун вызывал каждого бухгалтера по отдельности. У каждого из них были дни, когда они могли посещать бары Джуна и, соответственно, получать и сдавать документы. Наказания за нарушение расписания были жестокими и часто одноразовыми. Всю схему удавалось держать в секрете не только из-за хорошей оплаты, но и из-за страха самих бухгалтеров, ведь зачастую эта «должность» назначалась не по собственному желанию. Отказаться от нее, как и попасться или продать документы кому-либо, имело высокую степень вероятности стать предвестником поездки в багажнике «Роллс-Ройса» Мариуса.

Конспирация была максимальная. Вызов к Джуну выглядел как обычное, не вызывающее подозрений посещение подпольного ночного бара обычным жителем Красного кольца. Они просто приходили вечером выпить, заходили в туалет, открывали специально сделанный для них тайник под раковиной, оставляли там свои документы и забирали новые. Все четко, без ошибок и личных встреч.

С букмекерами ситуация была проще. Их было порядка тридцати человек. Все они работали в заведениях Джуна и ни от кого не скрывались. Их знал каждый, кто хоть раз приходил на боксерские матчи Джуна. Пытать и выбить информацию из них было невозможно, потому что в их документах велась в основном зашифрованная статистика о талонах со ставками, датами, номерами, коэффициентами и суммами ставок, проигрышей или выигрышей. Разобраться в ней могли только сами букмекеры. Но даже если все расшифровать и расписать в деталях каждую ставку, то без бухгалтерских документов, в которых отражались покупатели талонов, информация от букмекеров не представляла никакого интереса ни для федералов, ни для Черных.

При всей этой идиллии с прекрасно работающим бизнесом в последний месяц всего пара событий смогла пошатнуть не только уверенность Джуна в своей схеме, но и его самоуверенность. Сначала, на фоне появления слухов об окончании сухого закона в конце 1933 года, он злился и не мог поверить, что Черные уже успели наладить поставки медицинского кокаина и готовились торговать им. На фоне того, что Черные управляли переправой, Джун понимал, что уже не успел, ведь стоимость будет несоизмеримой с той, что они сейчас платят за переправу алкоголя. В лучшем случае он просто окажется «одним из тех», кто толкает кокаин в Галвестоне. Этот страх конкурировать там, куда ты пришел не первым, просто выворачивал Джуна наизнанку. Только самолюбие держало его подальше от начала войны с Черными. Ведь то, как он, как его отели и его элитный район будут выглядеть на фоне возобновившихся перестрелок, волновало его не меньше, чем будущее всего его бизнеса. При этом он продолжал накручивать себя, не видя других источников дохода, ведь легальная часть бизнеса еще не приносила достаточно денег, чтобы платить взятки и держать Красное кольцо в безопасности от законников.

Но даже эта назревающая война и ее последствия не так тревожили Джуна на фоне другой проблемы, забравшей себе большую часть его времени и, казалось бы, неисчерпаемой самоуверенности.

Все началось два месяца назад, когда один из бухгалтеров Джуна умудрился выкрасть документы у других двадцати бухгалтеров и десяти букмекеров и начать шантажировать Джуна. Этим предателем, как назло, оказался не какой-то «расходный» человек, а Мэрси – единственный и, скорее всего, лучший друг Мариуса со времен их отсидки в тюрьме «Клифтон» в Огайо.

Джун понимал, что скоро слухи о прекращении сухого закона дойдут до всех и что даже сдача Мэрси бухгалтерских документов федералам не принесла бы ему особого вреда, ведь вряд ли они взялись бы за серьезные обвинения, учитывая, что закону оставалось жить совсем ничего, когда такие обвинения и суды тянутся годами. Да и серьезных оплат в собранных Мэрси документах не было. Просто сдали бы пару копов, шеф полиции Галвестона ушел бы в почетную отставку с жирной пенсией, ну и оправдали бы еще пару сенаторов на слушаниях. Тут все было по плану Джуна и даже двадцать бухгалтеров не могли нанести ему особого вреда.