Епифанские шлюзы

В августе 1708 г. инженер Вильям Перри пишет из России брату Бертрану о своей успешной деятельности при проектах царя Петра Первого. «Царь Петер весьма могучий человек, хотя и разбродный и шумный понапрасну. Его разумение подобно его стране: потаенно обильностью, но дико лесной и звериной очевидностью. Однако к иноземным корабельщикам он целокупно благосклонен и яростен на щедрость к ним». Вильям пишет, что им построено в устье реки Воронеж несколько шлюзов, после чего река стала судоходной на всем протяжении. Царь остался очень доволен умелой и добросовестной работой инженера и щедро наградил его. Вильям зовет брата приехать работать в Россию, поскольку вряд ли в Англии возможно за срок в четыре – пять лет так разбогатеть, как в России, где иностранные специалисты ценятся очень высоко (своих нет). Царь Петр задумал создать «сплошной водный тракт между Балтикой и Черным и Каспийскими морями, дабы превозмочь обширные пространства континента в Индию, в Средиземные царства и в Европу… сплотить каналами великие реки… канал между Доном и Окой». Поскольку царь нуждается в хороших инженерах, Вильям обещает порекомендовать ему брата Бертрана. У самого Вильяма закончился четырехлетний контракт, и он торопится вернуться в родной Ньюкестль к невесте Анне, по которой у него «и сердце ссохлось, и разум тухнет».

Весной 1709 г. «в первую навигацию в Санкт-Петербург» прибывает из Ньюкестля Бертран Перри. Ему тридцать три года, на родине у него осталась молодая невеста Мери. Бертран вспоминает слова Мери о том, что ей нужен необыкновенный муж – «как странник Искандер, как мчащийся Тамерлан или неукротимый Аттила. А если и моряк, то как Америго Веспуччи». Бертран считает, что вернувшись через несколько лет домой он будет не только очень состоятельным человеком, но и необыкновенным, интересным, много повидавшим в экзотической и страшной стране России мужчиной.

Царь Петр лично контролирует ход работ по строительству канала между Доном и Окой через Иван-озеро и реки Шать и Упу. Бертран принимается за работу, упорно трудится, и тоска его по невесте немного притупляется. Бертран обрабатывает документы и к началу июля предоставляет строительный проект царю, который их одобряет и выплачивает Бертрану тысячу пятьсот рублей серебром, определив затем ежемесячное жалованье в тысячу рублей. Бертран назначается главным инженером и строителем всех шлюзов, получает от царя неограниченные полномочия. Петр обещает всяческое содействие, просит доносить ему лично о любых препятствиях, которые могут чинить английскому инженеру русские люди, обещает применять к вредителям беспощадную расправу.

Бертран во главе еще пяти немецких инженеров собирает вещи, чтобы выехать в Епифань, где размещается строительное управление будущего грандиозного проекта. В этот момент ему приносят письмо от Мери, которая уведомляет Бертрана о том, что в его отсутствие вышла замуж за другого. «Ты уехал, и он долго утешал меня в моем ужасе и в моей тоскливой любви по тебе… Ты думал, и вправду мне нужен был мужем Александр Македонский? Нет, мне нужен верный и любимый, а там пускай он хоть уголь грузит в порту или плавает простым матросом, но только поет всем океанам песни обо мне». Мери сообщает Бертрану, что носит под сердцем ребенка, что она очень счастлива и зовет по возвращении в гости. Бертран потрясен известием о предательстве невесты, он так сильно впивается зубами в трубку, что из десен у него начинает капать кровь. Однако он берет себя в руки и отправляется в путь.

«Малоизвестный язык, странный народ и сердечное отчаяние низложили Перри в трюм одиночества». Он с головой уходит в работу. Однако Бертран сталкивается с тем, что воевода за большую мзду освобождает мужиков от трудовой повинности на строительстве канала, отчего работы продвигаются намного медленнее, чем планировалось. Приезжает царь. Приказав высечь и арестовать воеводу, недовольный Петр покидает Епифань.

На строительстве все больше народу болеет и умирает от лихорадки, потому что работают, стоя в болотной воде. «Пристрожить» мастеровых людей не удается; боясь неминуемой смерти, они разбегаются, несмотря на жестокость начальства. Мужики пишут царю челобитную о невозможности их жизни и работы на строительстве, сетуют на горькую нужду, упадок в хозяйстве в их отсутствие. Воевода перехватывает челобитную, показывает ее Бертрану, называет народ «ослушником и охальником». Воевода докладывает Перри, что ни одна из посланных на Иван-озеро подвод с мужиками не дошла до места: все убежали. Бертран приходит в ярость, приказывает воеводе во что бы то ни стало поставить на шлюзы рабочую силу, угрожает расправой. Воевода и без того понимает, что ему несдобровать, когда Петр приедет проверять ход работ. Он пытается объяснить англичанину, что у него «ни хрена не выйдет», а напоследок говорит несколько слов «на местном языке, по-епифански, поэтому Перри ничего в них не понял. А если б и понял, то добра бы в них себе не увидел».

На всякий случай Бертран отправляет царю свою собственную челобитную, где объясняет, с какими трудностями ему приходится сталкиваться. Царь отвечает, что «тамошний епифанский народ – холуй и пользы своей не принимает», настаивает, чтобы Перри обращался с мужиками «круче». Петр меняет в Епифани воеводу, объявляет там военное положение, забирает все мужское население в солдаты и гонит их на строительство шлюзов. Новый воевода Григорий Салтыков «лютует по воеводству без спуску и милости… особая воеводская расправа, порочная хата (где пороли), действовала ежедневно».

В марте Бертран получает от Мери письмо. Ее первенец умер, муж стал совсем чужим, она несчастна и просит разрешения писать бывшему жениху. Перри немного успокаивается: из-за несчастья Мери их судьба теперь «уравновесилась». Один из немецких инженеров, Форх, женится на епифанской боярышне Ксении Родионовне, дочери богатого торговца солью.

Ход работ налаживается, но неожиданно Бертран обнаруживает, что его собственный проект был составлен, опираясь на данные 1682 года, когда лето было очень дождливым. Дожди же, по свидетельству местных жителей, в принципе в здешних краях скорее редки, чем часты, т. е. судьба шлюзов почти наверняка будет трагичной, а каналы никогда не станут судоходными. Перри приходит в отчаяние, но тут до него доходит радостное донесение: на дне Иван-озера обнаружен ключ-колодезь, дающий много воды. Перед Бертраном начинает брезжить слабая надежда. На Иван-озере ведется строительство особого плота, с которого планируется пробурить подземный колодец поглубже и вставить туда широкую чугунную трубу. Не проходит и двух месяцев, как Бертран получает секретное служебное донесение, что колодец расширен, но вместо того, чтобы дать озеру больше воды, труба стала эту самую воду засасывать, и озеро принялось на глазах мелеть. Немецкий инженер, проводивший работы, приказал немедленно забить колодец чугунной крышкой, но ее тоже засосало. Дело в том, что «бурильной желонкой мастер пробил тот водоупорный глинистый пласт, на котором вода в Иван-озере и держалась, а под тою глиной лежат жадные пески, кои теперь и сосут воду из озера».

«Душа Перри, не боявшаяся никакой жути, теперь затряслась в трепете, как и подобает человеческой натуре». Бертран понимает, что пощады от царя ждать не приходится, понимает, что больше никогда не увидит родину, но ничего не предпринимает, и остается в России до весны.

Весной на строительство прибывает государева комиссия, которая устанавливает, что каналы не могут быть судоходными (весна выдалась засушливая, воды в каналах почти нет). Мужики смотрят на комиссию и английского инженера и посмеиваются: они-то с самого начала понимали бессмысленность строительства и своей здесь работы. Комиссия везет донос Петру, а воевода Салтыков устанавливает негласный надзор за Перри и Форхом (остальные немецкие инженеры «сгинули» через десять дней после отъезда комиссии и их не смогли поймать). Вскоре Бертрана по приказу царя арестовывают и пешком отправляют в Москву. Даже сопровождающие Перри стражники поражаются, почему он ведет себя «как цыпленок», и не пытается спастись. В Москве Бертрана сажают в тюрьму, объявляют, что он приговорен к усечению головы. Надеяться на милость Петра английскому инженеру не приходится: царь на днях обнаружил, что его жена имела любовника-англичанина. Скоро палач приводит смертный приговор в исполнение.

Епифанский воевода получает на имя Бертрана письмо из Англии. «От греха» Салтыков прячет «письмо на имя мертвеца» за божницу – «на вечное поселение паукам».

Котлован

В день тридцатилетия рабочего Вощева увольняют с производства за то, что он размышлял о «плане жизни» в рабочее время. Его оправдания вроде: «Без думы люди действуют бессмысленно» не находят одобрения у руководства в завкоме (поскольку все планы уже разработаны в тресте). Вощев уходит из города на поиски истины. По дороге он наблюдает семейную ссору и уговаривает ругающихся супругов лучше почитать своего ребенка, потому что именно в нем смысл их жизни. На подходе к другому городу Вощев знакомится с калекой Жачевым, который постоянно хулиганит и вымогает у окружающих то деньги, то табак, то продукты. Жачев передвигается на тележке (у него нет ног), он потерял все зубы, но тем не менее «наел громадное лицо и тучный остаток туловища».

Вощев остается ночевать в сарае с какими-то незнакомыми людьми. Утром они оказываются мастеровыми, угощают Вощева завтраком. Старший среди них, Сафронов, дает согласие на то, чтобы Вощев работал в бригаде. Инженер Прушевский сообщает старшему землекопу Чиклину о том, что бригада будет рыть котлован под новый дом. «В Чиклине… многие нуждались как в укрытии и покое среди его верного тепла, но он хотел укрывать слишком многих, чтобы и самому было чего чувствовать, тогда женщины и товарищи из ревности покидали его, а Чиклин, тоскуя по ночам, выходил на базарную площадь и опрокидывал торговые будки или вовсе уносил их куда-нибудь прочь, за что томился затем в тюрьме и пел оттуда песни в летние вишневые вечера».

Среди прочих в бригаде работает Козлов. У него слабое здоровье, но он очень хочет дожить до светлого будущего, поэтому продолжает работать наравне со всеми. Вскоре он все же решает оформить пенсию по инвалидности, а заодно подобрать себе дело, которое ему больше по душе – надзирать за другими.

«Инженер Прушевский уже с двадцати пяти лет почувствовал стеснение своего сознания и конец дальнейшему понятию жизни, будто темная стена предстала в упор перед его ощущающим умом. И с тех пор он мучился, шевелясь у своей стены, и успокаивался, что, в сущности, самое срединное, истинное устройство вещества, из которого скомбинирован мир и люди, им постигнуто, – вся насущная наука расположена еще до стены его сознания…» Иногда Прушевскому приходит в голову мысль погибнуть, о чем он и информирует письменно сестру.

Периодически на рытье котлована приезжает товарищ Пашкин, председатель окрпрофсовета, и обещает рабочим какие-нибудь льготы. К нему домой приезжает на тележке Жачев, шантажирует Пашкина и его жену, требует первоклассных продуктов. Затем Жачев приезжает к рабочим, которые также его кормят.

В барак вечером приходит Прушевский. Ему страшно оставаться одному дома, он обращается за поддержкой к Чиклину. Утром Козлов прогоняет Прушевского из барака, мотивируя это тем, что рабочие еще не доросли своей сознательностью до инженера, а стало быть ему не к лицу смешиваться с непросвещенной массой. Прушевский рассказывает Чиклину, что давным-давно, в ранней юности, мимо него прошла девушка, лица которой он не помнит, которую он не остановил, но которую любил потом всю жизнь. Чиклин решает, что это была дочь кафельщика, потому что последняя оставила у него самого похожие воспоминания, однажды поцеловав его первая. Чиклин обещает Прушевскому найти его мечту и привести к нему. Он отправляется на полуразрушенный кафельный завод, находит там умирающую женщину (дочь кафельщика) и ее маленькую дочь Настю. Перед смертью женщины Чиклин успевает поцеловать ее и узнать по этому поцелую. Он забирает Настю в барак. У девочки в голове – чудовищная смесь детских вопросов и революционной пропаганды. Она объясняет, что ее мама умерла, потому что была буржуйкой, интересуется, что лучше – ледокол «Красин» или Кремль, знает, что Ленин – главный, а второй – Буденный, уверяет, что долго не рождалась, потому что ждала, когда исчезнут буржуи.

На рытье котлована приходят жители соседней деревни и требуют отдать им сотню гробов, которые они зарыли в пещере вблизи котлована. Им отдают гробы, оставив два для Насти (чтобы сделать ей кроватку и ящик для игрушек).

Сверху поступает распоряжение, чтобы котлован разрыли вчетверо больше. Товарищ Пашкин, которому поступает такое распоряжение, самостоятельно принимает решение увеличить котлован в шесть раз.

Сафронова и Козлова, отправленных было в соседнюю деревню, «чтобы бедняк не остался при социализме круглой сиротой или частным мошенником в своем убежище», деревенские убивают. Чиклин идет в деревню, убивает мужика, которого считает виноватым в гибели товарищей. Активист колхоза должен отчитаться о происшедшем, поэтому он даже радуется, когда обнаруживается еще один убитый «смертельный предатель Сафронова и Козлова».

Активист в колхозе учит женщин и девушек грамоте. Например, на букву «а» у него начинаются слова «авангард», «актив», «аллилуйщик», «аванс», «архилевый», «антифашист». Чиклин также выдвигается в активные организаторы колхоза, обобществляет оставшийся скот и орудия труда, сгоняет кулаков на плот, который должен унести их вниз по течению. Мужики боятся идти в колхоз, забивают скотину, объедаются мясом – лишь бы ничего не сдавать в общий котел. Перед записью в колхоз они прощаются друг с другом словно перед казнью. Вощев обращается к новым колхозникам с речью следующего содержания: «Вы стали теперь, как я, я тоже ничто!» По деревне зимой летят жирные мухи – они размножаются в тушах забитых животных. Один из раскулаченных предупреждает: «Вы сделаете изо всей республики колхоз, а вся республика-то будет единоличным хозяйством!.. Глядите, нынче меня нету, а завтра вас не будет. Так и выйдет, что в социализм придет один ваш главный человек!»