Психологія мас

"Психология масс" - это трагическая правда о том, как самый интеллектуально развитый вид на планете деградирует, объединяясь в массы.

О том, как интеллигентные люди с критическим мышлением теряют рассудок и превращаются в варваров, которыми движут самые примитивные чувства и эмоции: страх, ненависть и жажда крови.

О том, как толпа поддается внушениям сильного лидера с качествами тирана и с легкостью принимает регулярно повторяемые им идеи, обличенные в самую категорическую и простую форму.

О том, как целый народ под действием влияний иногда превращается в толпу и начинает питать священное и слепое уважение к навязанным традициям, а ко всякого рода новшествам и альтернативным точкам зрения - бессознательный ужас.

О том, как "зомбированные" толпы учиняют самые страшные трагедии в человеческой истории, искренне поддерживая и реализовывая кровавые планы своих предводителей.

Но самое страшное в этой книге - это то, что написанная в конце XIX века, она остается такой актуальной в феврале 2022.

Удивительная книга, которую, на самом деле, хочется всю разобрать на цитаты, потому что ничего сверх того, о чём в ней говориться сказать то и нельзя.
«Психология масс» - та самая классика, которую знают и которой пользуются хорошие политики, адвокаты, прокуроры и, конечно же, рекламщики уже больше ста лет, но которую не знают все остальные. Почему именно они? Да потому что именно им, чаще других, приходится чувствовать толпу, взаимодействовать с ней: будь то массы людей на улице или собрание в государственной думе, или суд присяжных, или телезрители. Остальным же этого знать «не» нужно :-).
Поэтому — просвещаемся.
Про революции:

«Чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе».
«…толпа…чрезвычайно легковерна. Невероятное для неё не существует, …… этим объясняется та необычайная лёгкость, с которой создаются и распространяются легенды и самые неправдоподобные рассказы».
«Толпа мыслит образами, и вызванные в её воображении образ в свою очередь вызывает другие, не имеющие никакой логической связи с первым».

Про политиков и адвокатов:

«Необходимо, чтобы, сгущаясь,….., факты представили бы такой поразительный образ, что он мог бы овладеть всецело умом толпы и наполнить всю область её понятий. Кто владеет искусством производить впечатление на воображение толпы, тот и обладает искусством ею управлять».

Про выборы:

«…. что же касается соперника-кандидата, то надо стараться уничтожить его, распространяя о нём посредством утверждения, повторения и заразы мнение, что он последний из негодяев и что всем известно, как много он совершил преступлений».
(мне кажется или….).
«Написанная программа кандидата не должна быть чересчур категоричной….., но зато словесная программа должна быть самой чрезмерной. Он может обещать без всяких опасений самые важные реформы. Все эти преувеличенные обещания производят сильное впечатление в данную минуту, в будущем же ни к чему не обязывают».

Про рекламу (да и вообще, про всю современную жизнь):

«Могущество слов находится в тесной связи с вызываемыми ими образами и совершенно не зависит от их реального смысла. Очень часто слова, имеющие самый неопределённый смысл, оказывают самое большое влияние на толпу. Таковы, например, термины: «демократия», «социализм», «равенство», «свобода» и т.д., до такой степени неопределённые, что даже в толстых томах не удаётся с точностью разъяснить их смысл».
(«En Marche!» ещё, например, и вновь Франция….).
«Преувеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями».

В этом всё. Как можно больше непоколебимых утверждений, лишённых какой-либо доказательной базы, ещё больше повторений и ещё раз повторений этих утверждений, чтобы превратить их в надоедливую заразу. Тогда они прочно закрепятся в умах людей, завладеют ими и станут истинами. Вот принцип, на котором в нынешнем мире работает абсолютно всё: от рекламы до выступлений госдепартамента. И они были сформулированы именно в книге Гюстава Лебона, которая сама, кстати, состоит из этих же принципов.
Книга не огородит вас в полной мере от влияния масс, но после прочтения, по крайней мере уже постфактум, вы поймёте, как вами руководили

Книга и вправду открывает глаза на ДНК недавних военнополитических событий, как было заявлено Н.Стариковым.
Прочитав её Вы переосмысливаете свои взгляды на политические игры и причины поведения нынешних вожаков.
Меня удивило утверждение Г.Лебона о том, что ум при общении с толпой зачастую мешает оратору/.

Мои выводы:
1. Зачастую апофеоз скрывает истинные намерения меньшинства и выдаёт аморфные устремления большинству, воспринимаемые каждым по-своему.
2. Если хочешь понять нынешнее, обратись к прошлому, если хочешь узнать будущее посмотри в настоящие.
3. В мире есть единые законы, которые находят своё отражение во всём. Изучая опыт таких людей как Гюстав Лебон, мы замечаем эти правила и приходим к пониманию невежества с наше стороны к урокам истории, как приходит учёный или школьник к крупице познания в безбрежном океане незнания.

Книжная выжимка:

Учреждения сами по себе не могут быть ни хороши, ни дурны, и те, которые хороши для какого-нибудь народа в данную минуту, могут быть совершенно непригодны для него в другое время. Поэтому-то не во власти народа изменять эти учреждения на самом деле; он может только посредством насильственных революций менять название учреждений, но сущность их не изменится.

Утверждение тогда лишь оказывает действие, когда оно повторяется часто и, если возможно, в одних и тех же выражениях. Кажется, Наполеон сказал, что существует только одна заслуживающая внимания фигура риторики это повторение. Посредством повторения идея водворяется в умах до такой степени прочно, что в конце концов она уже принимается как доказанная истина.

...но ведь такие книги, как "Психология масс", читают единицы. Многие не знают содержания таких важных работ. И поэтому вновь попадаются на удочку манипуляторов (подтверждение тому Украина).

Истинно исторические перевороты — не те, которые поражают нас своим величием и силой. Единственные важные перемены, из которых вытекает обновление цивилизаций, совершаются в идеях, понятиях и верованиях.


Разнородное утопает в однородном, и берут верх бессознательные качества.


Оратор, желающий увлечь ее, должен злоупотреблять сильными выражениями. Преувеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями — вот способы аргументации, хорошо известные всем ораторам публичных собраний.

Массы уважают только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее как на одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов, подчиняющих ее себе, а не на стороне добрых властителей, и самые высокие статуи толпа всегда воздвигает первым, а не последним.Если толпа охотно топчет ногами повергнутого деспота, то это происходит лишь оттого, что, потеряв свою силу, деспот этот уже попадает в категорию слабых, которых презирают, потому что их не боятся. Тип героя, дорогого сердцу толпы, всегда будет напоминать Цезаря, шлем которого прельщает толпу, власть внушает ей уважение, а меч заставляет бояться.

Предоставленная самой себе, толпа скоро утомляется своими собственными беспорядками и инстинктивно стремится к рабству.

Ассоциация разнородных вещей, имеющих лишь кажущееся отношение друг к другу, и немедленное обобщение частных случаев — вот характеристичные черты рассуждений толпы. Подобного рода аргументация всегда выставляется теми, кто умеет управлять толпой, и это единственная, которая может влиять на нее. Сцепление логических рассуждений совершенно непонятно толпе, вот почему нам и дозволяется говорить, что толпа не рассуждает или рассуждает ложно и не подчиняется влиянию рассуждений.

Народное воображение — основа могущества.

Не факты сами по себе поражают народное воображение, а то, каким образом они распределяются и представляются толпе.

Кто владеет искусством производить впечатление на воображение толпы, тот и обладает искусством ею управлять.

Для толпы надо быть богом или ничем.

В своей прекрасной книге о римской Галлии Фюстель де Куланж указывает, что римская империя держалась не силой, а чувством религиозного восхищения, которое она внушала. «Это был бы беспримерный случай в истории, говорит он не без основания, — когда режим, ненавидимый народом, держался целых пять веков…

Не короли создали Варфоломеевскую ночь, религиозные войны, и не Робеспьер, Дантон или Сен-Жюст создали террор. Во всех этих событиях действовала душа толпы, а не могущество королей.

Идеал каждого народа состоит в сохранении учреждений прошлого и в постепенном и нечувствительном их изменении мало-помалу.

— Тоже и с человеческой жизнью.

Если наступает расцвет этих идей, значит время подготовило его. И генезис этих идей становится понятен, лишь если мы обратимся к прошлому. Идеи — это дочери прошлого и матери будущего и всегда — рабыни времени!

Рассудок, опыт, инициатива и характер — вот условия успеха в жизни.

«Идеи образуются только в своей естественной и нормальной среде. Развитию зародыша этих идей способствуют бесчисленные впечатления, которые юноша получает ежедневно в мастерской, на руднике, в суде, в классе, на верфи, в госпитале, при виде инструментов, материалов и операций, в присутствии клиентов, рабочих, труда, работы, хорошо или дурно сделанной, убыточной или прибыльной. Все эти мелкие частные восприятия глаз, уха, рук и даже обоняния, непроизвольно удержанные в памяти и тайно переработанные, организуются в уме человека, чтобы рано или поздно внушить ему ту или иную новую комбинацию, упрощение, экономию, улучшение или изобретение. Молодой француз лишен всех этих драгоценных восприятий, соприкосновения с элементами, легко усваиваемыми и необходимыми, и притом лишен в самом плодотворном возрасте. В течение семи или восьми лет он заперт в школе, вдали от непосредственного и личного опыта, который мог бы дать ему точное и глубокое понятие о вещах, людях и различных способах обращаться с ними.
…По крайней мере девять из десяти потеряли свое время и труд в течение нескольких лет своей жизни и притом в такие годы, которые могут считаться наиболее действенными, важными и даже решающими. Вычтите прежде всего половину или две трети из тех, которые являются на экзамены, т. е. отвергнутых; затем из числа принятых, получивших ученые степени, свидетельства, дипломы, отнимите также половину или две трети — я говорю о переутомленных. От них потребовали слишком многого, заставив их в такой-то день, сидя на стуле или перед какой-нибудь картиной, изображать из себя в течение двух часов в присутствии группы ученых живой запас всех человеческих познаний. Действительно, они были таким вместилищем в течение двух часов в этот день, но через месяц они уже не в состоянии были бы выдержать снова этот экзамен. Приобретенные ими познания, слишком многочисленные и слишком тяжеловесные, непрерывно исчезают из их ума, а новых они не приобретают. Умственная сила их поколебалась, плодоносные соки ее иссякли; перед нами человек уже готовый и часто совершенно конченный. Устроившись, женившись и покорившись необходимости вращаться в одном и том же кругу, он замыкается в узких пределах своей службы, которую выполняет корректным образом, но далее этого не идет…»

Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой.

Толпа представляет собой властелина, иногда миролюбивого, как были миролюбивы Гелиогобал и Тиберий, но все же ужасного в моменты своих капризов.

Исходной точкой при классификации толпы будет служить нам простое скопище. Низшая форма такого скопища наблюдается тогда, когда оно состоит из индивидов различных рас и не имеет другой общей связи, кроме более или менее почитаемой воли одного вождя.

Надо признать основным законом, что низшие свойства толпы выражаются тем слабее, чем сильнее в ней развита душа расы.

Каста — самая высшая организация толпы.

Написанная программа кандидата не должна быть чересчур категоричной, так как противники могут ею воспользоваться и предъявить ему ее впоследствии; но зато словесная программа должна быть самой чрезмерной. Он может обещать без всяких опасений самые важные реформы. Все эти преувеличенные обещания производят сильное впечатление в данную минуту, в будущем же ни к чему не обязывают.

«Во времена равенства, — говорит справедливо Токвиль, — люди не питают никакого доверия друг к другу вследствие своего сходства. Но именно это сходство вселяет им доверие, почти безграничное, к общественному мнению, так как они полагают, что ввиду всеобщего одинакового умственного развития истина должна быть там, где находится большинство».

Раса и цель насущных потребностей повседневной жизни — вот таинственные властелины, которые управляют судьбами нации.

Под влиянием этого-то чувства страха члены Конвента и уступали всегда Робеспьеру. В интересах вожаков позволять себе самые невероятные преувеличения.

Вожак может быть иногда умным и образованным человеком, но вообще эти качества скорее даже вредят ему, нежели приносят пользу.

Деятельность толпы всегда и везде бывает ниже деятельности изолированного индивида. Только специалисты спасают собрания от принятия слишком беспорядочных и нецелесообразных решений, и в таких случаях специалист всегда является временным вожаком. Собрание на него не действует, но зато он сам действует на него.

Увеличение кажущейся свободы должно сопровождаться уменьшением истинной свободы —Герберт Спенсер

Переход от варварства к цивилизации в погоне за мечтой, затем — постепенное ослабление и умирание, как только мечта эта будет потеряна — вот в чем заключается цикл жизни каждого народа.