8

В один из унылых вечеров несколько недель спустя, кода я уже не ожидал ничего интересного, в мои двери постучали. Я как всегда сидел за своим рабочим столом, и сортировал груды бумаг: что подписать, что прочитать, что передать. Услышав стук в двери, я ответил "войдите", не вставая из-за стола, и в дверях появился Иероним. Ожидая услащать очередную лекцию от него, я недовольно закатил глаза и вздохнул.

– Не веди себе как ребенок. – возразил Иероним.

– Ты же опять пришел меня поучать? Не надоело ли Старейшинам бодаться со мной? Я всё равно продолжу стоять на своем.

– Я пришел не спорить с тобой. Ты должен понимать, что это в интересах братства. Но сегодня есть дела и поважнее, нежели твоя личная жизнь.

– Что-то произошло? – взволнованно ответил я.

– Не хочешь прогуляться? – загадочно ответил он.

– Почему я ни о чем не знаю? – продолжил настаивать я.

– Сегодня хороший вечер для прогулки. Возьми свою накидку, и идем. Давай же.

– Мне нужно брать оружие?

– Возьми. Но, надеюсь, оно нам не пригодится.

Я снял свою повседневную сутану, надел черную накидку с любимыми кинжалами, и вышел вслед за Иеронимом из кабинета, а затем и из келий.

– Куда мы собираемся?

– В Друид Хилс. – ответил он.

– Зачем? Там какой-то шабаш? – попытался пошутить я – Что там забыло братство?

– Два наших шпиона уже несколько дней не выходят на связь. Последняя информация от них поступала из Друид Хилс. Есть вероятность, что они были замечены и раскрыты партнером Максвелла.

– Кто именно?

– Доктор Дженкинсон, создавший сыворотку Р1085Пи.

– Что он делал в Друид Хилс? Есть какие-то зацепки, подсказки где могут быть наши алатисы?

– Есть несколько. Мы полетим туда, чтобы изучить эти "следы" и найти наших братьев.

Погода была чудесной. Сперва мы прогулялись по саду, и Иероним поведал мне все детали дела. Спокойный темный вечер, изредка легкий ветер ворошил верхушки деревьев, по небу проплывали тонкие белые облака.

– Подожди, – вспомнил я – но старейшины меня отстранили от заданий. Не так ли?

– Это не задание. – усмехнулся Иероним.

– Это прекрасная причина согласиться на это дело.

Мы с легкостью добрались до пригорода Друид Хилса. Уютный город со спокойной архитектурой, домиками в колониальном стиле без заборов, и размеренным ходом жизни.

– Что дальше? Какой у нас план? – спросил я, полагаясь на Иеронима.

– Три места – ответил он, подтвердив свои слова жестом – детский дом у пригорода, центральный госпиталь и офис лаборатории генной инженерии Абсорбс Глобал Индастри. Мы начнём с детдома.

– Окей. Где он находится?

– В нескольких сотнях метров. Пойдем пешком.

За несколько минут мы добрались до детдома, где был несколько дней назад Др. Дженкинсон. Мы подошли к огороже здания – страшного и унылого приюта Св. Анны для сотни брошенных детей. Осевшее здание, с крошечным двориком, где дети могли проводить свой досуг, огромные щели в окнах, хлипкая крыша. От одного вида этого здания становилось до боли жаль этих детей. Жуткое зрелище, вызывавшее в глубине души чувство вины и угрызения.

– Что здесь Дженкинсон забыл? – удивился я.

– Его новая разработка направлена на создание суперсолдат. И преимущество его вещества в том, что оно создает этих солдат уже с подросткового возраста. Необходимо ввести первую часть сыворотки в первые месяцы после рождения ребенка, а вторую – в период становления сознания ребенка – примерно два –три года. А третья – непосредственно в начале подросткового возраста. Тогда рост физических способностей увеличивается вдвое: скорость, сила, ловкость, выносливость и регенерация! А сознание в то же время притупляется – то есть он становится легкоуправляемым. Вуаля! Идеальный солдат готов. И уже в возрасте десяти-двенадцати лет они смогут выполнять задачи, которые сейчас выполняет спецназ. Но для того чтобы быть уверенным в результате Дженкинсону нужны испытуемые. Он берет их именно в таких мало финансируемых детдомах.

Слушая рассказ Иеронима, я просто вскипал от ярости внутри.

– Это не человек, это настоящее животное! – воскликнул я.

– Нет. Животные так не поступают. Но никак невозможно доказать его вину. К сожалению.

– Мы должны что-то сделать!

– Мы не можем вмешиваться в дела людей. Помнишь устав?

– Конечно. Но…

– Я понимаю тебя. Особенно сейчас, когда я сам понимаю, что такое быть отцом.

– Боюсь, я не совсем понимаю тебя.

– Ты будешь первым, кому мы скажем… Еще никто не знает, но Авем ждет ребенка. Точнее двух. Еще не заметно, но она на четвертом месяце.

– Ты серьезно? Не шутишь? – удивился я – Я рад за вас! Ух ты, даже не верится, что я первым об этом узнал!

– Да, и это необычное чувство, если ты понимаешь, о чем я. Анжели уже взрослеет, и это не менее прекрасно. Но ожидание этого чуда ни с чем не сравнимо. И я так яро настаивал на твоей женитьбе для того, чтобы ты тоже мог ощутить это.

– О, нет, не смей переводить это в русло «заботы о моей судьбе». Моя судьба заключается в ином. Скажи лучше, вы уже знаете, кто у вас будет?

– Да.

– А имена придумали?

– Придумали. Хочешь скажу?

– Если не секрет.

– Не смеши. Я сказал тебе одному, что Авем ждет двойню, так что имена детей это уж точно не секрет.

– Говори же.

– Себастиан и Бастион. В честь отца Авем и моего деда.

– Прекрасные имена! И, кроме того, Себастиан приходится мне прадедом, не так ли? – ответил я, приходя в еще больший восторг.

– Верно. Ну, хватит об этом. Не нужно забывать, зачем мы здесь.

– Я и не забывал. Кстати, я заметил, когда мы осматривали здание, что здесь нет никакого медкабинета. Соответственно, любые, даже малейшие ушибы или прививки приходится делать приезжим врачам либо вести детей прямо в госпиталь. А ты до этого говорил, что у нас по плану центральный госпиталь. Полагаю, там эти дети обследовались, прежде чем Дженкинсон выбрал себе «подходящих».

– Ты прав. Давай проверим госпиталь.

Мы осмотрели шестиэтажное новое здание госпиталя. С трех близлежащих зданий открывался хороший обзор на госпиталь, но только с одного было видно отделение педиатрии и отделение скорой помощи. Его мы и решили исследовать.

Крыша здания была усыпана темным гравием. Несколько вентиляторов, кондиционеров, электрощиты. Однозначно неприметное место, но хорошо подходившее для слежки.

– Подойди сюда! – позвал меня Иероним, глядя на госпиталь.

– Что ты нашел?

– Чувствуешь запах? – ответил он, глубоко вдыхая воздух.

Я так же глубоко вдохнул и во рту сразу же появился пряный привкус крови. Я присел, и провел пальцами по гравию, устилавшему крышу. Он был влажным от вечерней росы, грязным и покрытым слоем пыли и песка, но помимо того, у края бордюра встречались пятна крови, незаметные невооруженным глазом.

– Чувствуешь кровь? – спросил Иероним.

– Да, здесь везде следы крови. Не могу лишь понять, чья она…

– Или кто-то из людей решил здесь устроить разборки, или наших братьев каким-то образом сумели ранить.

– Надеюсь мы ошибаемся в любом случае. – ответил я, чувствуя, как в груди сжимается воздух – Давай осмотрим здесь все.

Спустя несколько минут без особых усилий Иероним нашел записку, спрятанную между двух технических блоков с другого края крыши. На записке было указано время и дата, написанные угольком. Ни места, ни имени – никакой другой полезной информации не было. Дата была сегодняшняя, а время – ну у нас еще оставался час, чтобы найти то место, где должно что-то произойти.

– Возможно, прежде, чем братьев схватили, они успели что-то узнать. А когда поняли, что они раскрыты, то оставили записку для тех, кто их будет искать. Но только не смогли указать где это произойдет. – предположил я.

– Согласен. Может, это будет в офисе лаборатории генной инженерии АГИ? Насколько я знаю, Дженкинсон еще не покидал Друид Хилс. Вероятно, встреча пройдет там.

– Сколько у нас время чтобы добраться туда?

– Мы успеваем.

Офис лаборатории генной инженерии АГИ находился в одном из наибольших бизнес-центров. Здание было хорошо защищено. Офис Абсорбс Глобал Индастри находился по середине здания, и его можно было осмотреть из окон соседних зданий комплекса. Кроме того, в здании находились офисы нескольких частных охранных компаний и адвокатских контор.

– Ты понимаешь, что мы уже выполняем задание, а не разыскиваем наших братьев. – заметил Иероним – Это совсем другой уровень риска.

– И всё же мы ищем в первую очередь наших братьев.

– Ты пойдешь на этот риск?

– Конечно. – удивленно ответил я, недоумевая, о чем он – Это же наши братья!

– Хорошо.

– Думаю, мы сможем привлечь их внимание, бросив что-то на крышу здания. Датчики сработают, и когда охрана выйдет на крышу, чтобы проверить, мы незаметно войдем в здание. Или «выключим» охрану, и потом войдем… – размышлял я, осматривая крышу бизнес-центра с крыши противоположного здания.

– Не считаю это хорошей идеей.

– Да, ты прав, я вижу там несколько камер. Но можно их разбить вот этим. – ответил я, подбрасывая в воздух мелкие камешки щебня, устилавших цветочные горшки на крыше.

– Это тоже не очень хорошая идея.

– Хм, ну да, если бы датчики реагировали на мелкие предметы, то охрана бегала бы на крышу из-за любой птицы, севшей на крышу. Должно быть что-то больше! – продолжал я маниакально строить план.

– Аллан, прекрати придумывать. Посмотри туда! – сказал Иероним, указывая пальцем на один из этажей бизнес-центра.

Одно из окон было открыто настежь. Наверное, кто-то неосторожно раскрыл окно, чтобы впустить вечернюю прохладу в офис, и забыв закрыть его, ушел, а окно так и осталось открытым. И мы, к нашему счастью, могли без препятствий в него попасть. Составив план действий, мы влетели в офис. Закрыв за собой окно, дабы не вызвать лишнего внимания, мы затаились в кабинете. Переговорная Абсорбс находилась двумя этажами выше, и при надобности, когда наступит время, мы проберемся туда.

Время настало, но, как ни странно, все здание затихло. Во всех кабинетах потух свет, остались гореть лампы лишь в коридорах, все кабинеты опустели, все двери закрылись. Возможно, это был трюк Абсорбс Индастри. Мы ждали. Время все бежало, и спустя час мы поняли, что всё же оказались не там, где должны были быть. Тогда на всех парах мы полетели обратно, к центральному госпиталю.

– Почему мы не подумали об этом! – корил я себя – Как мы не поняли, что встреча будет в госпитале! Теперь это так очевидно – дата и время, место не указано, потому что мы уже на месте!

К тому моменту, как мы прилетели к госпиталю, встреча была уже окончена. Мы увидели Дженкинсона, садящегося в автомобиль. Несколько минут он стоял у госпиталя, а затем поехал.

– Что ты задумал? – настороженно спросил Иероним, глядя мне в глаза – Не говори, что ты хочешь последовать за ним! Нас могут заметить люди.

– Люди настолько редко смотрят на небо, что даже пролетая над их головами, мы не привлечем их внимания. Их интересуют деньги, скидки, развлечения и спец-предложения. Ни звезды, ни Солнце, ни небо. Полетели.

Иероним скорчил недовольную гримасу и забубнил что-то себе под нос.

Мы последовали за автомобилем Дженкинсона до самой окраины города. Там, у старого особняка, автомобиль оставил доктора, и вернулся обратно в город. А Дженкинсон вошел в дом, открыв двери своим ключом. Особняк был двухэтажным, с большим чердаком, просторным отдельным гаражом и двумя старыми сараями, а также крытой оранжереей. Дженкинсон поставил кожаный портфель на комод, снял дорогое кашемировое пальто, надел белый врачебный халат, и через черный ход вышел во двор. Оттуда он направился в один из сараев, снял крупный железный замок, и вошел, закрыв за собой двери на внутренний замок, пронзительно проскрипевший дважды. Этот скрип буквально пронзил мертвую тишину вокруг. Мы с Иеронимом скрывались среди деревьев, а когда Дженкинсон скрылся в сарае, направились к его окнам чтобы все осмотреть. Иероним предпочел осмотреть сперва дом, я же сразу направился к сараю, где должен был быть Дженкинсон. Но заглянув в окно, я ничего не обнаружил. Только слабо мерцала старая лампа, доживавшая свой век. В ее слабом свете было видно груды старых вещей: колеса от велосипеда, деревянные бруски, детали машины, картонные коробки, но самого Дженкинсона там не было.

Я осмотрел старое хлипкое сооружение – не вышел ли он через второй вход. Но стены были глухи: ни дверей, ни окон. Раздался пронзительный скрип, и из деревянного люка в полу яркий свет разлился по всему сараю, озаряя ненужный старый хлам. Послышался стук ботинок по деревянным ступеням, и из подвала вышел Дженкинсон.

Как же это просто и банально! Как я мог не догадаться. – досадовал я своей несообразительности – Теперь, когда все стало понятно, это кажется само собой разумеющимся!

Тем временем Дженкинсон закрыл крышку люка и, обтряхнув пыль с белого врачебного халата, направился к двери. Я успел взобраться на крышу сарая прежде, чем он вышел из него, и таким образом он ничего не заметил. Не спеша Дженкинсон направился в дом. Зная, что кроме него и нас здесь никого нет, я не стал тревожиться за Иеронима и спешить предупредить его о приближении Дженкинсона. Уверенный, что он не растеряется сам, я поспешил войти в сарай и спустился в подвал, оставив крышку люка открытой на всякий случай.

Внизу оказалась огромная лаборатория. Более того, это было не импровизированное место, сооружённое своими силами, а хорошо оборудованное помещение для проведения опытов. Я вошел в открытое помещение, предназначенное, скорее для наблюдения за опытами, нежели для них самих. За стеной находилась лаборатория с множеством химических реагентов, пробирок, штативов и медицинских принадлежностей. Тут же стояло медицинское кресло с кожаными ремнями для фиксации тела.

Позади были две двери. Одна вела в кладовую с медпрепаратами. К сожалению, ни картотеки, ни архива не нашлось. Вторая же вела в операционную. похожую больше на анатомический театр. С левой стороны от операционного стола находилась витрина, позади которой стояли несколько рядов комфортабельных кресел. Сомневаюсь, что они предназначались для просмотра фильмов.

Справа от стола, намного дальше, чем кабинет для наблюдения, в стене, находились широкие металлические ящики. В таких же ящиках в морге хранят трупы людей…

Я осторожно приблизился к ним, и протянул руку, положив ладонь на одну из ручек ящика, настолько удивленный и увлеченный, что не услышал приближающихся шагов. К моему счастью, это был Иероним.

– Ты знаешь, что там. Что в этих ящиках? – тихо спросил он.

– Нет. А почему так тихо ты говоришь?

– Вдруг Дженкинсон что-то заподозрит – нужно держаться осторожно.

– Он в доме остался?

– Да, я ушел раньше, чем он обнаружил меня. Там есть несколько ящиков с документами об экспериментах Дженкинсона и АГИ. Может, когда он ляжет спать, мы заберем их для изучения.

Я кивнул. Глубоко вздохнув, я потянул за ручку и открыл ящик. Он был пуст. Второй ящик я открыл уже с меньшим волнением. И, к счастью, он тоже оказался пуст. Иероним открыл еще один…Но увы, он уже не был пуст. Увидев то, что находилось там, я застыл. Отчаянье и огорчение буквально лишили меня сил. Там лежало тело одного из наших братьев. Он был мертв, по всему телу виднелись следы ударов, ссадины и колотые раны.

– Это… – нерешительно произнес Иероним – Это он.

– Да, черт возьми! – ответил я, со всей силы ударяя кулаком в стену.