Модель Пикмана

Я уже рассказала, почему обратилась к Лавкрафту. И - даже не понимаю, почему не делала этого раньше. Виной тому - Говард Филлипс Лавкрафт - Сны в ведьмином доме . Так много, кажется, обещает эта история - и...
Лавкрафт - это кристаллизация американского хоррора. Казалось бы - не самой древней "нации" - но своей мифологией она уже обзавелась. Заброшенные дома, маленькие городки, древние монстры, сверхъестественный (и не очень) ужас... Что для меня стало открытием - стиль. Этим стилем можно иллюстрировать выражение "классика хоррора". Я бы еще добавила - "эстетствующий хоррор". Стиль - такой ламповый, такой непривычный. Джентльмен рассказывает своему приятелю, какой ужас он пережил.
Да и сам рассказ - интересный. Он - о рамках искусства и художника и силе выразительной мощи. Рассказчик - Тернер - рассказывает о своем приятеле Пикмане, который писал картины... Пугающие картины - о кладбищах, покойниках, пире каннибалов и демонах. И - его картины производят очень сильное впечатление. Мне вспомнился Уильям Блейк или "Сатурн, пожирающий своих детей" Гойи.
А еще картины Пикмана пугают - неестественной натуральностью. Не стоит спойлерить себе второе название рассказа (как это сделали в одной из рецензий) - вся соль саспенса пропадет. А напугаться здесь - есть чего. Это такой не лобовой хоррор, не скример, а, как любит Кинг "Я отведу читателя за угол и буду там держать, пока он не запищит". В купе с интересным стилем, когда - ты словно сидишь с рассказчиком и слушаешь его историю - вполне.
Не знаю, заходит ли Лавкрафт сейчас, когда любители уже пресыщены ужастиками на любой вкус и цвет. Но - эдакий эстетствующий хоррор мне определенно зашел. Наверно, я сужу с современных позиций, чего не стоит делать. Это - уже ушедшая эпоха и ушедший стиль с крестным отцом Эдгаром Алланом По.

Это была очень хорошая идея — вновь обратиться к рассказам Мастера и прочесть их в оригинале. Претворить ее в жизнь следовало уже давно, но вот случай начать предоставился — случай был использован. Собственно, оригинальный язык не напугал, вопреки неудачному опыту некоторых испытателей, и не показался мне таким уж недружелюбным к читателю. Конечно, тот факт, что содержание знакомо едва ли не досконально, играет свою роль, но все равно, на мой взгляд, вполне поддается освоению.

...Изрядно нервничающий рассказчик ведет речь о некоем Ричарде Пикмэне. Талантливый художник, он был внезапно подвергнут остракизму со стороны друзей и коллег. Причиной послужили некоторые работы Пикмэна, чьим коньком являлось искусство изображения всего отвратительного, патологического, "morbid art". Может быть, он дошел в своем гении до таких границ, за которые его товарищи просто не осмелились последовать?.. Рассказчик же до последнего поддерживал связь с Пикмэном. Его восхищали талант и способности художника. Будучи изолирован от привычного круга общения, Пикмэн с охотой откликнулся. Он пригласил рассказчика к себе в студию, чтобы продемонстрировать лучшие из своих творений...

Настоящее искусство состоит не только в том, что изображено, значительную долю составляет то, как это изображено. Относится это в равной степени ко всем видам творчества. Подобно герою рассказа, художнику Пикмэну, Лавкрафт проводит этот принцип в жизнь. Отработанный механизм: намеки сплетаются в ловчую сеть, детали служат приманкой, появляясь, словно выхваченные лучом фонаря из мрака. колодец...шум, напоминающий возню крыс под старым зданием...стук дерева о камень...сказки о детях-подменышах...несколько выстрелов из револьвера...автопортрет...фотография... Вот — воображение читателя поймано, оно трепыхается в паутине неясных, смутных догадок. Дайте ему контур, изображение оно дорисует само. А в финале добавьте одну яркую, четкую деталь. Картина создана, и она хороша.
Салют тебе, Эйч Пи, живописец страха, нам никогда не надоест быть твоими кистями и красками.

Моя оценка рассказу скорее всего предвзята, поскольку к творчеству Лавкрафта я питаю особые чувства и не могу низко оценить рассказ, который не восхитил меня полностью, но был вполне хорошим. К тому же недавно я убедился, что даже показавшиеся проходными рассказы спустя время вспоминаются с нежными чувствами и мыслями, что рассказ был неплох, в том числе его зерно.

Этот рассказ кажется вполне простым. Рассказчик, находящийся в нервном состоянии и приобредший новые фобии, объясняет, почему перестал общаться с художником Ричардом Пикманом. С Пикманом вообще уже многие перестали общаться, а его картины не желали выставлять на выставках и покупать в частные коллекции, потому что рисовал он нечто страшное. Но наш рассказчик был не таков: он не боялся изображенных ужасов и искренне восхищался талантом мастеров, способных через живопись действительно напугать смотрящих. Пикман был как раз из таких людей, поэтому рассказчик оставался ему предан. За что Пикман и захотел открыть ему свою секретную мастерскую.

Произнеся пламенную речь об искусственности современных городов и жизни в них, Пикман сообщил о районе в Чикаго, где остались дома, построенные до 1700 года, хранящие в себе чудеса и ужасы, которые не способен воспринять современный человек, и именно там он позволил себе "раскрепоститься". И, конечно, рассказчику захотелось посмотреть, чего там насотворял Пикман и чем при этом вдохновлялся.

Вполне ожидаемо, что картины произвели большое впечатление на рассказчика, хотя он был далеко не трусливым и готовым ко всему. Он даже описал по возможности те картины, хотя не обошлось без привычных для Лавкрафта эпитетов. Но поразило его не только нарисованное, но и техника, с которой Пикман изобразил своих чудовищ, техника, из-за которой казалось, что он их не выдумал, поскольку выглядели они слишком реалистично. Однако не эти картины стали последней каплей, заставившей рассказчика держаться подальше от невероятно талантливого художника.

Развязка, конечно, кажется очевидной, а поскольку историю мы слышим от рассказчика, который явно относился к тем людям, что не готовы воспринять "чудеса и ужасы", дремлющие в подвалах старинных домов, остается множество вопросов, которые вполне могли бы развиться в полноценную повесть. Но, возможно, в этом и был сознательный ход автора, который хотел, чтобы впечатлившийся читатель попытался сам найти для себя ответ, дорисовать историю дальше, представить ее глазами Пикмана. А может, ничего такого задумано не было, и это мне так хочется оправдать любимого автора.

Лайвлиб указывает, что есть целый цикл под названием "Ричард Пикман", и раззадоренное неполученными ответами воображение потребует прочесть продолжение (хотя некоторые рассказы в нем меня смущают и кажутся не имеющими к Пикману отношения). Пикман мелькает и в любимой мной повести "Сомнамбулический поиск неведомого Кадата", правда, я уже не помню, что именно там сказано про него. Что ж, это отличный повод перечитать повесть.