Цитаты из книг автора «Герберт Уэллс»

Неустойчивые, неоседлые люди никогда не могут принять мир таким, каков он есть

сэра Дж. Г. Фрэйзера «Golden Bough» – «Золотая Ветвь».

На какой бы низкой ступени ни стоял дикарь, он все же имеет некоторое понятие о связи, существующей между причиной и следствием.

В сущности, это был массовый митинг, решительно не способный ни на какую законодательную деятельность; он мог лишь одобрить или не одобрить программу правительства, но и только. По сравнению с английским парламентом в нем не более слаженности, цельности и четкости, чем в груде разрозненных колесиков по сравнению со старомодными, неточными, но еще исправными часами

Как почти все, что делается в Советской России, заседание поразило нас полнейшей неподготовленностью и стихийным характером. Невозможно придумать организацию, менее подходящую для столь серьезных и ответственных функций.

Слово «Бог» для большинства настолько связано с понятием религии, что если от него и отказываются, то с величайшим нежеланием. Слово остается, хотя сама идея непрерывно ослабевает. Уважение к Нему требует, чтобы Он не имел никаких ограничений. Поэтому Он все больше отдаляется от действительности, и Его определение все более и более становится набором отрицаний, пока, наконец, в Своей роли Абсолюта, Он не сводится к совершенному отрицанию всех возможных определений. Постольку, поскольку существует добро, скажут некоторые, существует и Бог. Бог – это возможность добра, это хорошая сторона вещей. Они утверждают, что если отказаться от использования слова «Бог», то во многих случаях религия потеряет возможность выражать себя.

Но, поскольку идея постоянного развития, уходящего все дальше и дальше от существующей реальности и никогда не возвращающегося к ней, является новой, и никто до самого недавнего времени не осознавал того факта, что сегодняшнее знание завтра будет почитаться за невежество, постольку каждая новая религия в мире до сих пор чистосердечно провозглашалась как высшая и окончательная истина. Эта всеокончательность утверждения истины имеет большое практическое значение. Предположение о возможности дальнейшего пересмотра является тревожным предположением; это подрывает убежденность и разрушает ряды верующих, потому что между людьми существуют огромные вариации в их способности распознавать проявление одного и того же духа в изменяющихся формах. Эти вариации вызывают сегодня бесконечные трудности. В то время как некоторые умы могут распознать одного и того же Бога под различными именами и символами без какого-либо серьезного напряжения, другие не могут отличить друг от друга даже самых противоположных богов, если эти боги носят одинаковую маску и титул. Многим умам кажется сегодня совершенно естественным и разумным переформулировать религию с точки зрения биологической и психологической необходимости. Другие думают, что любое изменение в выражении веры представляет собой не что иное, как атеистическое искажение самого дьявольского свойства. Для этих последних Бог – антропоморфный настолько, что Он имеет волю и цель, проявляет предпочтения и отвечает взаимностью, то есть по существу является личностью – должен сохраняться до конца времен. Для других Бог – это Великая Первопричина, такая же безличностная и неодушевленная, как структура атома. Взятые религиями исторические и философские обязательства, а также уступки общим человеческим слабостям в отношении таких некогда незначительных, но теперь жизненно важных моральных проблем, как владение собственностью, интеллектуальная деятельность, публичная открытость, а не какая-либо неадекватность в их адаптации к психологическим потребностям – вот что привело к широкой дискредитации Церквей как религиозных организаций. Они даже не пытаются искать правды в спорных вопросах и не дают никаких предписаний в отношении многих областей человеческого поведения, которые нуждаются в разъяснении. Кто-то скажет: «Я мог бы быть совершенно счастлив, ведя жизнь благочестивого католика, если бы я только мог поверить». Но большая часть религиозных учений, на которых основывается такая жизнь, слишком старомодна и слишком неуместна, чтобы вместить ту глубину веры, которая необходима для воцерковления думающих людей.

третий элемент в религиозных отношениях: надежда, обещание, цель, которая отвращает новообращенного не только от него самого, но и от «мира», каков он есть, и обращает его к высшему. Сначала приходит отречение от себя, затем – служение, и затем – потребность в созидании, творении. Для более утонченного ума этот аспект религии, кажется, всегда был его главной привлекательностью. Нужно помнить, что настоящая причина искания религиозности, рассеянная по всему человечеству, – это желание отречения от себя. Религия никогда не охотилась за своими избранниками; они сами шли ей навстречу. Желание отдавать себя более высоким целям, чем это позволяют рамки повседневной жизни, и отдавать себя свободно, явно доминирует среди этого меньшинства, но также прослеживается и среди подавляющего большинства обычных людей. До сих пор религия никогда не преподносилась просто как преданность общему делу. Преданность всегда была в ней, но в ее основе лежали и прочие соображения. Лидеры каждого великого религиозного движения считали необходимым, чтобы оно объяснило себя в формате истории и космогонии. Было необходимо объяснить: «почему?» и «с какой целью?». Поэтому каждая религия должна была принять материальные концепции и, как правило, принять многие из моральных и социальных ценностей, существовавших на момент ее формирования. Она не могла выйти за рамки современных ей философских понятий, ей не на что было опереться, кроме хранилища научных знаний своего времени. И уже в этом были посеяны семена неизбежного упадка и исчезновения сменяющих одна другую религий.

соотнести идею Открытого Заговора, имеющего целью приближение и построение нового мира, с религиозными традициями. Открытый Заговорщик, оздоровив свой разум, усвоив современную идеологию и придав ясность своим представлениям о вселенной, обязан верить, что только отдавая свою жизнь великим процессам социального реконструирования и подчиняя свое поведение их требованиям он может преуспеть в жизни. Но это сразу запускает в нем самую тонкую и бесконечную борьбу – борьбу с непрестанным вращением наших интересов вокруг самих себя. Он должен жить широкой жизнью и устраниться от тесной, узкой жизни. Мы все стремимся обрести достоинство и счастье в великодушии и избавиться от терзающей нас страсти самоугождения. В прошлом эта борьба обычно принимала форму религиозной борьбы. Религия является антагонистом самости. В своей полноте, в жизни, центром которой была религия, она всегда требовала полного подчинения себе. В этом и заключалась творческая сила религий. Они требовали преданности и обосновывали это требование. Они освобождали волю из плена эгоистических забот, зачастую целиком и полностью. Нет такой вещи, как «индивидуальное религиозное соло» – религии, замкнутой на самой себе. Определенные формы протестантизма и некоторые мистические течения близки к тому, чтобы сделать религию уединенным дуэтом между человеком и его божеством, но эти случаи можно рассматривать, как извращение религиозного импульса. Точно так же, как нормальный сексуальный инстинкт понуждает индивида отречься от своего эгоизма и послужить делу продолжения человеческого рода, нормальный религиозный инстинкт выводит человека из комфортной зоны его эгоизма на службу обществу. Это не сделка, не «социальный контракт» между человеком и обществом; это подчинение как индивида, так и общества чему-то высшему: божеству, божественному порядку, стандарту, праведности, чему-то более важному, чем они оба.

даже для высокообразованных людей эти мои конспекты могут быть полезны для приведения уже имеющихся у них знаний различной степени глубины в некую общую схему. Они помогают корреляции знаний и заполнению пробелов. В совокупности они закладывают фундамент, и, в некотором роде, этот фундамент необходимо заложить перед тем, как разум современного гражданина будет готов браться за решение встающих перед ним проблем. В противном случае он – недееспособный гражданин, он не знает, где он и где мир, и если он богат или влиятелен, то он может быть очень опасным гражданином. В настоящее время появятся компиляции лучше, они удовлетворят эту потребность, или, возможно, появится какая-то общемировая интеллектуальная концепция современного образования, в которой будет объединена суть всех трех разделов знаний, сконцентрированных и сделанных более понятными и привлекательными – «Жизневедение», которое должно быть дано для изучения каждому. Но, конечно, никто не может начать жить правильно и удовлетворительно, если он не знает, что он такое, где он находится и в каком отношении он стоит к самому себе и к другим людям.