Спорт

В предыдущей главе я ненароком упомянул про спорт (через призму первой дегустации пива, но всё же). Стоит сказать, что он тоже стал одним из скрытых аспектов, подтолкнувших меня к изучению именно французского языка. Нет, я не стремился выступать за сборную Франции. Мне вообще глубоко чуждо стремление к спортивным нагрузкам. Единственный вид состязаний, увлёкшим меня в старших классах школы, оказалась… Формула-1. Как вы понимаете, никаких активных действий созерцание данного чемпионата не предполагает. Но я начал наблюдать за Формулой в начале 90-х годов прошлого века, когда на кону было противостояние двух великих пилотов: француза Алена Проста и бразильца Айртона Сенны. Из этой парочки мне всегда был больше симпатичен Прост с кривым носом и широкой улыбкой. Так что в момент выбора языка для дальнейшего изучения среди прочего в уме всплыл и этот светлый образ знаменитого французского пилота.

Оказавшись впервые во Франции, я первым делом купил журнал про Формулу-1 на французском языке. Много позже один из этапов, который я посетил для просмотра гонки живьём, оказался бельгийский франкоязычный Спа-Франкошам. К тому моменту Проста в Формуле уже не было, а другие французские гонщики и команды такой поддержкой с моей стороны не пользовались. Тем не менее, налёт франкоязычия для меня на этом виде спорта сохранился навсегда.

В остальных ситуациях я предпочитал болеть против французов. В наибольшей степени это касалось футбола. Я знал поимённо весь состав национальной сборной эпохи великого Зинедина Зидана, то есть 90-х – начала 2000-х годов, но никогда их не поддерживал. Более того, очень радовался, когда «Голубые» (les Bleus – народное название французской футбольной команды) проиграли «Львам Теранги», сборной Сенегала на старте Чемпионата мира по футболу в 2002 году. В то время я работал в Дакаре и оказался свидетелем подлинного триумфа сенегальцев, «дёрнувших» одних из фаворитов турнира, бывших колонизаторов в стартовом матче группового этапа. Я, как и все жители страны, от мала до велика, прильнул тогда к телеэкрану. На 30-й минуте на весь мир прославился Папа Буба Диоп, забивший единственный, как потом выяснилось, за весь матч гол в ворота сборной Франции. Счёт 1:0 удержался до конца.

Что началось в Сенегале после финального свистка! Страна орала, гудела, танцевала, гуляла два дня! Наклейками «Франция – Сенегал 0:1 Спасибо!» было заклеено всё, что можно и нельзя! Многотысячные толпы людей в цветах национального флага повсюду. Унизить французов – бóльшего счастья для гордой сенегальской души невозможно было вообразить. Моя скромная персона всецело и искренне разделила радость страны пребывания.

Короче, вы поняли, что в спорте французы мне не слишком симпатичны. Прост не в счёт!

Пресса

Моё погружение в мир французского языка происходило в те стародавние времена, когда печатные газеты и журналы ещё являлись полноценным источником информации. Помню, отец принёс мне в Дели невесть как и где раздобытый им свежий номер газеты «Le Monde» («Монд», по-русски «Мир») самого, пожалуй, известного, распространенного и влиятельного французского периодического издания. Скорее всего, его притащил из делийского аэропорта с рейса «Эр Франс» один из знакомых аэрофлотчиков.

Это было нечто невероятное, как прорыв в иную реальность. Я благоговейно перелистывал страницы пухлого номера с многочисленными вкладками, который своим видом, подачей материала, иллюстрациями и даже запахом отличался от советских/российских и индийских изданий. Икона и легенда! Я только-только начал изучение языка, поэтому что-то понять было непросто. Жадно выцеплял знакомые слова, тщетно пытаясь постичь общий смысл, который немилосердно ускользал. Почему-то казалось, что это упражнение окажется гораздо проще и преодолимее. Разочарование было огромным. Это как получить в подарок вожделенную игрушку, в которую невозможно поиграть. В тот момент «Монд» мне так и не открыл мир. Удручающая игра слов.

Сначала стало обидно, но затем меня обуяла здоровая злость, решимость однажды научиться без осложнений продираться сквозь дебри печатной прессы, непринуждённо и играючи утром на веранде ресторана перелистывать газеты под чашечку кофе с непременным круассаном, как во французских фильмах. Была поставлена очередная мотивирующая внутренняя цель, которой, честно сказать, так в полной мере до сих пор не суждено было осуществиться: франкоязычных газет из разных, порой весьма экзотичных стран за жизнь через мои руки прошли тысячи, а насладиться свежей прессой под кофе и круассан так ни разу и не получилось. Виной всему перманентное ощущение спешки, погони за временем и результатом, а также неумение наслаждаться жизнью, неспособность постичь пресловутое «art de vivre», искусство наслаждаться жизнью, как умеют легко и непринуждённо делать французы. Но сие станет предметом отдельного анализа. А пока я с некоторой нежностью вспоминаю шелест газетных листов, запах типографской краски, испачканные пальцы, коллекционирование вырезок по интересовавшим вопросам, а позже – составление рабочих досье.

Чуть позже состоялось первое знакомство с другой легендой – еженедельным журналом новостей «Paris Match» («Пари Матч»). Это был не просто космос, а иная Вселенная! Шикарные цветные иллюстрации, эксклюзивные репортажи, высокий слог, которые покорили с самого начала. Нечто ранее неведомое и невероятно качественное. Через несколько лет многочисленные аналогичные издания появились и у нас, «глянцем» никого удивить было невозможно. Но лично мне памятны первые ощущения соприкосновения с «тем самым» и волшебным.

Комиксы

Завершая печатно-книжную тему, стоит упомянуть об ещё одном аспекте. Забавно, что комиксы сыграли не самую последнюю роль в моём профориентировании. Несмотря на то, что все мои преподаватели крайне негативно воспринимали сей жанр, не рассматривая его как нечто, достойное внимания, реальность такова, что они дико популярны во Франции. Пардон, но в домашних туалетах, где иные особи проводят немалую часть своей жизни, вы скорее найдете несколько комиксов, нежели томик Пруста или Флобера.

Моё «дофранцузское» детство было заполнено комиксами про смешных синих человечков в белых колпачках смурфиков (на французский лад – штрумфов), мальчика Тинтина, находчивых и храбрых галлов Астерикса и Обеликса, брата и сестру Боба и Бобетту, детскими книжками про похождения маленькой девочки Мартины. Читать на языке я не умел, поэтому просто засматривал их чуть ли не до дыр. Позже именно их начал переводить для себя со словарём, делая первые шаги в изучении французского.

Комиксы – это часть французской философии миропознания и мироощущения. Конечно, во Франции, в отличие от некоторых других стран, они не подменяют собой классическую литературу, об этом нет и речи. Однако вполне успешно занимают своё место в разнообразной палитре литературных предпочтений граждан в моменты усталости от чего-то более серьёзного. Хотя существуют и комиксы не столь развлекательного, сколь вполне познавательного плана.

Имя

В начале повествования необходимо внести определенную ясность относительно моего имени, так как связанная с ним двойственность порой играла определенную роль в моей, в том числе и франкоязычной, жизни.

Всё началось с того, что моей маме очень нравилось имя её отца – Юрий. Она для себя решила, что если будет сын, то непременно Юра. Идея достойная и здравая, ни у кого, насколько я понимаю, не вызвавшая особых возражений. Деда все любили и ценили. Он был человеком умным, красивым, импозантным, модным, даже щеголеватым, щедрым. Чем не достойный пример для взращивания молодого поколения? И всё бы ничего, но незадолго до родов маме какая-то тётка сказала, что якобы есть примета, согласно которой, если дед с внуком с одним именем, то одному не жить. Чушь, надо сказать, несусветная, однако она оказала влияние на молодую, впечатлительную девушку: своего отца мама любила и жертвовать им явно не стремилась, рисковать нерождённым ребенком, пусть менее эмоционально близким, тоже не хотелось. Станет болеть всё детство – будешь себя невольно корить за то, что не прислушалась к предупреждению. В итоге мама решила обмануть судьбу и придумала по-своему оригинальный ход: в документах записать Георгием, а в семье звать Юрой.

Ничего противозаконного в этом нет. Более того, во все времена Георгиев, Юр, Жор, Гош, Егоров крестили единым церковным именем Георгий, и лишь недавно имена настолько разошлись, что в святцах отдельно появился Юрий. Более того, оказалось, что Юрий является фонетическим вариантом имени Георгий, возникшим из-за невозможности произношения в древнерусской речи начального мягкого [г’]. В течение продолжительного времени имя Георгий оставалось только в церковном обиходе в виде крестильного имени, тогда как его светской формой считалось имя Юрий. Все эти нюансы выяснились гораздо позже, а мной на их основе были отработаны защитные и объяснительные шутки.

Надо сказать, что в глубоком детстве мне пытались ненавязчиво внушить, что я таки являюсь Георгием, однако, как говорят, мною подобные поползновения гневно отвергались на корню и следовали безапелляционные заявления «Я не Гигогий, я – Юка!». На том меня оставили в покое, не настаивая на полном соответствии метрике.

Годы шли, в школе я значился как «Ю.Кузнецов». У меня даже в мыслях не было каким-либо образом подвергнуть сомнению сей факт. Правда вскрылась лишь в 9 классе, когда настало время ехать в командировку в Индию. Мне выдали в школе выписку, где появилось непонятное даже для меня «Г» в соответствии со свидетельством о рождении, а также оформили дипломатический паспорт на непривычный вариант с принятой тогда французской транскрипцией «Georgy Kouznetsov».

Началась довольно странная жизнь с двойной действительностью. Я продолжал всем представляться Юрой, но «для внешнего пользования» всё чаще приходилось именоваться Георгием. Переломным моментом, окончательно и бесповоротно вынудившим меня смириться с действительностью, стало поступление в JNU. Там били не по паспорту, а по морде меня воспринимали исключительно по представленным официальным документам в виде паспорта. Кроме того Георгий – это международное имя, вариант с Юрием

по-английски звучит неважнецки. Что до французских реалий, то единственная доступная ассоциация связана с именем известного в те годы футболиста, игрока национальной сборной Франции Юри Джоркаефф, получившего, в свою очередь, имя в честь главного героя фильма «Доктор Живаго», снятого по одноимённому роману Бориса Пастернака – доктора Юрия Живаго, сыгранного актёром Омаром Шарифом. Те ещё история.

В итоге в англоязычном варианте я стал Джорджем (George), во франкоязычном – Жоржем (Georges). Так всем иностранцам было привычнее и проще. С тех пор под этими именами я фигурирую на международной арене.

Короче, волей-неволей пришлось откликаться на Жоржа. Ввиду того, что данное обстоятельство по времени полностью совпало с началом «французской» истории в моей жизни, новообретённое имя стало частью моей личной франкофонии.