Цитаты из книги «Пер Гюнт»

Берет луковицу и отщипывает один мясистый листок за другим, приговаривая.)   Вот внешней оболочки лоскутки – Крушенье потерпевший и на берег Волнами выкинутый нищий Пер. Вот оболочка пассажира, правда, Тонка, жидка она, но от нее Еще попахивает Пером Гюнтом. Вот золотоискателя листочки; В них соку нет уже – и был ли прежде? Вот грубый слой с каемкою сухой – Охотник за пушниной у залива Гудсонова. Под ним – листочки вроде Коронки… Прочь их, бросить, слов не тратя! Вот археолога листок короткий, Но толстый; вот пророка – пресный, сочный; Так ложью от него разит, что слезы – По поговорке старой – вышибает Из глаз порядочного человека. А эти вот листочки, что свернулись Изнеженно-спесиво так – богач, Который жил, как сыр катаясь в масле. Листки под ними – с черною каемкой, Больными смотрят и напоминают Зараз о неграх и миссионерах.

Пер Гюнт   Одна из стадий это. А какая Ближайшая за нею будет? Все Испробовать и лучшее избрать! Я так и сделал: цезарем начав, Я Навуходоносором кончаю. Да, довелось-таки пройти мне всю Библейскую историю. Пришлось На старости прильнуть к груди родимой. «Ты от земли взят», – сказано недаром… И в жизни главное – наполнить брюхо. Но луком наполнять какой же прок? Пущусь на хитрость я, силков наставлю. Вода тут есть в ручье, так не придется От жажды изнывать, а что до пищи – Приходится быть хищником средь хищных. Когда ж приблизится мой смертный час, – Когда-нибудь да это ведь случится, – Я подползу под дерево и в кучу Сухой листвы зароюсь, как медведь. А на коре древесной начерчу я Такую надпись: «Здесь лежит Пер Гюнт, Честнейший малый и всех тварей царь».

Пер Гюнт   Вперед или назад – и все ни с места; Внутри и вне – все так же узко, тесно. Съедает ржа железо, время – силы. И тут придется, видно, мне припомнить Совет Кривой: «Сторонкой обойди!»

Но вам прямая выгода, мой друг. О вашем вскрытии похлопочу я. Меня особенно интересует, Где специальный орган фантазерства; Так вас по косточкам и разберем мы.

Иметь ораву ребятишек, жить, Как будто жизнь есть радость, а не бред, И знать, что чьи-то мысли за тобою Повсюду следуют?… А обо мне, Небось, не думает никто! Так свечки На радостях зажгут еще? Погаснут! Об этом постараюсь я. Команду Всю допьяна спою. Пусть ни один Не выйдет трезвым на берег. Пусть к женам И детям пьяными придут, затеют Скандал, начнут ругаться, кулаками Бить по столу и напугают тех, Кто так их ждал, до полусмерти! Жены Поднимут крик и убегут из дома, Таща детей. Пойдет вся радость прахом!

Бегриффенфельдт (с венком из соломы, подпрыгивает и садится на Пера Гюнта верхом)   Хо-хо! Как гордо в луже он лежит! Он вышел из себя. Венчать его!   (Нахлобучивает на Пера Гюнта венок и кричит.)   Да здравствует царь собственного «я»!

Кумиров из золота, в виде быков. Теперь же во мне возродился царь Апис, Сомнений в том нет у меня никаких, А есть у тебя они – живо рассею Их силой живой доказательств моих!.. Царь Апис со свитой раз был на охоте И, спрыгнув с коня, удалился на час От свиты своей на соседнее поле… А полем-то пращур владел мой как раз. И это же поле, что царь унавозил, Вскормило меня своим тучным зерном. А этого мало – рога-невидимки Ношу я над царственным этим челом! Итак, я – царь Апис природный; но люди, Увы, не хотят признавать мою власть; Феллахом, не больше, меня все считают, Так мне ли удел свой жестокий не клясть! И средство помочь – так поведай же мне! Скажи, посоветуй, что должен я сделать, Чтоб Апису стал я подобен вполне?

Феллах   Пусть внемлет!   (Обращаясь к Перу Гюнту.)   Ты видишь, кого я ношу за спиною? «Царь Апис» – при жизни он имя носил, а ныне он мумией просто зовется, и мертв он мертвецки, хотя и не сгнил. Он выстроил все пирамиды Египта, И сфинкса великого вытесал он, И с турками, как говорит наш директор, Вел славные войны, за что был почтен При жизни еще благодарным народом: Владыку причислили к лику богов И статуй ему понаставили в храмах –

Сам орангутанг был царь. Чужд всех тонкостей культуры, Только свой язык он знал, – Как свободный сын натуры, Завывал лишь да рычал. Горе! Пришлою ордою Тот язык сведен на нет. Ночь нависла над страною На четыре сотни лет! Результат же долгой ночи – Всех природных сил застой. Вот рычать не стало мочи, Вот и смолк туземный вой. Чтобы выразить идею, К речи нужно прибегать! Хуже гнета, думать смею, В свете слыхом не слыхать. Оставаться самобытным Хочет, должен «всяк язык», – Я и встал за первобытный Наш природный рев и крик. На него народа право Отстоять я криком мнил; Он ведь гордость наша, слава – Я вопил, что было сил. Но – увы! – мои страданья Не сумели оценить. Друг, ты зришь мои страданья, Посоветуй, как мне быть?

Гугу   Так слушай… Там в сказочном востоке, Малабар лежит далекий, Погрузясь в морские дали. Там культуру насаждали Португальцы и голландцы. Кроме этих чужестранцев, Были толпы там своих, Малабарцев коренных. Но теперь язык их смешан, К сожалению. А встарь Там – могуч, свободен, бешен –