Моя усталость только помогала усиливать то раздражение, которое вызывало у меня присутствие этого «сварщика». Вместо того, чтобы дать себе отдохнуть, мне пришлось уйти в другую часть дома и тратить силы ещё и на томительное ожидание ухода этого «гостя». Меня раздражало и то, что для меня неизвестным оставалось, что насколько долго этот «гость» собирался так задерживаться. Через полчаса предмет моего раздражения ушёл. К этому времени я уже готов был разорваться от злости. Сорвавшись с кровати, я вышел к отцу и сестре и заявил им: «Если ещё раз эта пьяная обезьяна здесь появиться, я её сразу вышвырну! А вы сами решайте: кто будет ВИНОВАТ в том, что потом может произойти! Кто останется ВИНОВАТ после того, как я вас об этом предупредил!»

Где-то в четырёхстах метрах от нашего дома, если не больше, за стадионом у одного дома мной была замечена ЦЕЛАЯ КУЧА кирпичей. Я не переставал думать о том, чтобы утащить из этой КУЧИ где-то сотню кирпичей. У меня не получалось оторваться от задуманного даже при всё понимании, что не получиться незаметно украсть кирпичи даже глубокой ночью из-за угрозы натолкнуться на запоздалого прохожего или угрозы вызвать собачий лай звуком одних лишь своих шагов.

За один раз я никак не смог утащить столько кирпичей. Мне нужно было несколько раз подходить к этой КУЧЕ, чтобы забрать столько кирпичей, сколько в силах был унести в закинутом за спину мешке. Если мне больше одного раза придётся идти по одной и той же дороге, то собачий лай будет становиться только сильнее и может вызвать появление того, кто меня увидит. Мне оставалось надеяться только на то, что ночью пойдёт дождь, и шум капель дождя поможет мне заглушить мои шаги в темноте. И ночью под дождём вероятность того, что я нарвусь на какого-нибудь запоздалого прохожего, была меньше. И я стал просыпаться среди ночи, чтобы услышать шум дождя.

Когда я услышал шум капель дождя по крыше, включил свет, чтобы посмотреть на часы. После полуночи прошёл только один час. Я заставил себя подняться, одеться и выйти из дома. Дождь шёл монотонно, и это обещало, что его может надолго ХВАТИТЬ. До наступления утра я собрался утащить сотню кирпичей.

Ни одна собака не залаяла, когда я подошёл к КУЧЕ. ДВАДЦАТЬ кирпичей я сложил в мешок. Мешок с кирпичами нужно было поднять и забросить себе за спину, чтобы ДАЛЬШЕ можно было его понести. Но этого я не смог СДЕЛАТЬ. Десять кирпичей пришлось вытащить из мешка. Десять оставшихся в мешке кирпичей я уже сумел забросить себе за спину.

Мне стало ясно, что самого времени мне может НЕ ХВАТИТЬ. Я решил, что будет лучше спрятать кирпичи где-то на полпути к дому. До рассвета только пять раз я УСПЕЛ подойти к КУЧЕ и набрать себе кирпичей. На рассвете и дождь прекратился. Когда я в последний раз уходил с кирпичами от той КУЧИ, стало слышно, как предательски звучали мои шаги. Собаки залаяли на звук моих шагов. К той КУЧЕ уже нельзя было подходить.

Когда я вернулся домой уставшим и вымокшим, через три часа мне нужно было собираться и идти на работу. Пятьдесят припрятанных кирпичей нельзя было оставлять. Их нужно было перенести в течение следующей ночи. Я вместе с отцом принесли эти кирпичи, когда наступила ночь. Вместе мы быстро справились.

Получилось так, что мне ДВЕ ночи пришлось не спать, чтобы добыть только пятьдесят кирпичей. За эти ДВЕ ночи я не мог ни выспаться, ни отдохнуть. Я почувствовал очень сильную усталость.

После НАПРЯЖЕНИЯ и страхов за эти ДВЕ ночи, после очередного рабочего дня я почувствовал себя совершенно истощённым, разбитым и выпотрошенным. Мне НЕОБХОДИМО было дать себе как следует отдохнуть. Мне НЕОБХОДИМО было ОБЯЗАТЕЛЬНО выспаться.

После скудного ужина, я всё никак не мог заснуть. Заснуть не получалось из-за того, что сестры дома не было, что дверь оставалась ОТКРЫТОЙ, и из-за того, что дверь не получалось ЗАКРЫТЬ, потому что стук в неё ОБЯЗАТЕЛЬНО мог меня разбудить, мог ОБЯЗАТЕЛЬНО нарушить мой сон. Сестра уже несколько раз возвращалась домой через ДВА-три часа после полуночи, когда проводились дискотеки. И в этот вечер как раз и ДОЛЖНА была проводиться очередная дискотека. Получалось так, что сестра могла появиться только через несколько часов после полуночи.

Снаружи дверь ЗАКРЫВАЛАСЬ на висячий замок, а изнутри – на крючок. Если дверь ЗАКРЫВАЛАСЬ с одной стороны, то с другой ОТКРЫТЬ её не получалось. Я не смог с пренебрежением и безразличием отнестись к тому, что ЗАКРЫВАТЬ дверь или оставлять её ОТКРЫТОЙ. Меня стало злить то, что и здесь мне приходилось принимать решение. Усталость, которая мешала мне подняться, тоже злила меня. Какое-то время мне пришлось помучиться в промежуточном состоянии между сном и явью, потом я всё же сумел собраться с силами, чтобы заставить себя подняться. До полуночи оставалось где-то полтора часа.

– Дверь на ночь нужно ЗАКРЫВАТЬ или нет?! – со злостью я обратился к отцу, которому как не было никакого ДЕЛА до того, что лишало меня покоя.

– Нужно.

– Она же придёт и станет стучаться в ЗАКРЫТУЮ дверь! Ожидание этого стука мешает мне заснуть! Я не могу заснуть и из-за оставленной ОТКРЫТОЙ двери! Если какая-то сволочь решит сюда заявиться, дверь для неё нужно оставлять ОТКРЫТОЙ?!… Я ЗАКРЫВАЮ дверь!!! И если мне придётся её ОТКРЫВАТЬ, то я разобью ту дурную голову, из-за которой мне придётся просыпаться и вставать с места. Так что, тебе придётся раньше меня УСПЕТЬ ОТКРЫТЬ эту дверь! НИЧЕГО НЕ ДОЛЖНО нарушить мой сон! Можешь оставить дверь ОТКРЫТОЙ, но тогда возьми стул, сядь на него рядом с дверью, сиди и жди ту, которая НЕ ДОЛЖНА разбудить меня своим приходом! Для тебя, почему-то, я постоянно оказываюсь в чём-то ВИНОВАТЫМ! А ей ты НИЧЕГО не говоришь!

После той НЕОБХОДИМОСТИ выбора, который мне пришлось СДЕЛАТЬ поздней осенью, я понадеялся, что в ДАЛЬНЕЙШЕМ буду уже избавлен от того, чтобы ПОВТОРЯЛОСЬ что-то подобное, что буду избавлен от мучительного обязательства мыслить и выбирать. Но то, что происходило ДАЛЬШЕ, даже не обещало мне такого избавления.

Я всё равно проснулся, когда сестра вернулась домой. Больше четырёх часов прошло после полуночи, когда она вернулась. Об этом мне утром сказал отец. Я услышал, как отец ей что-то вполголоса стал говорить, и понадеялся, что ещё немного и наступит тишина. Но тишина не наступила.

Оказалось, что сестра сильно проголодалась. Она принялась в темноте грызть «хворост», изжаренные в масле дома у Светки-соседки полоски теста, вывернутые разными узлами. Стук в дверь не мог продолжаться столько, сколько она ела. Если кто-то среди ночи был разбужен мышиной вознёй или тем, как что-то начинает грыть какая-то крыса, тот может представить себе крысиные звуки существа размером с взрослого человека.

Мне с трудом пришлось сдерживать прорывавшийся гнев. Меня останавливало понимание того, что, дав ему волю, я уже точно не смогу заснуть. У меня не получилось ПОЛНОСТЬЮ оградиться от всего того, что пришлось испытывать тем «беженцам», которым пришлось устраиваться на квартиру, к которым раз за разом среди ночи позволяли себе стучаться напивавшиеся хозяева, чтобы вселиться до самого утра каким-то беспокойством, чтобы кому-то пришлось терпеть насилие их присутствия.

За ночь я не выспался. Это обнаружилось утром. Я закричал на отца со злостью, которая у меня прорывалась: «Что это были за крысиные звуки?!! Ты, что, не понял, что НИЧЕГО НЕ ДОЛЖНО было нарушить мой сон, мой покой?!! Мне самому нужно было встать?!!»

Сначала какой-то ОТКРЫТОЙ ДЫРОЙ оставался ДОЛГ за дом, которую не получалось ЗАКРЫТЬ в течение нескольких месяцев, потом из-за сестры ОТКРЫЛАСЬ другая ДЫРА, которую тоже не получалось ЗАКРЫТЬ.

Если царство разделиться само в себе, не сможет устоять царство то; И если дом разделиться сам в себе, не может устоять дом тот.

Библия, Евангелие от Марка 3:24

У саранчи нет царя, но выступает она стройно.

Библия, Притчи Соломона 30:27

И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы.

Библия, Откровение 9:3

Когда через день, когда до полуночи оставался один час, я опять начал злиться, что сестры дома не было, только тогда узнал от отца о том, что она и не придёт, что она решила уйти жить к той азербайджанке, у которой уже пару раз оставалась ночевать. Таким своеволием она не могла не вызвать и усиливать то жужжание, которое будет направлено против нас и которое вызывает появление каких-то тварей. И вскоре к нам заявились какой-то саранчой четверо армян из Карабаха, которыми двигала та же сила, которая приводила к нам того азербайджанца. Эти карабахские армяне сами любезничали с азербайджанцами при встрече с ними, считали их своими земляками, и пришли к нам, чтобы ПОКАЗАТЬ себя так, как это хотел СДЕЛАТЬ тот азербайджанец. Они стали выражать недовольство тем, что моя сестра СВЯЗАЛАСЬ с азербайджанкой. Я заподозрил, что они подпитывались тем же жужжанием, что и все те, кто «старался совать свои языки в чужие РАНЫ», что это жужжание стали усиливать семейка одноглазого и семейка дяди одноклассника. Моей сестры как НЕ ХВАТАЛО рядом для того, чтобы ею заткнуть эту ДЫРУ, и меня это злило. Мне было ясно, что эти ДЫРЯВЫЕ души подпитывались тем же жужжанием, что и все те, «кто старался совать свои языки в чужие РАНЫ». Во всём этом не обошлось без активного участия семейки одноглазого и дядя одноклассника.

«Мы же тоже люди», – сказала моему отцу при встрече та азербайджанка. Эти слова были с ОБВИНЕНИЕМ в его адрес. Она в чём-то ОБВИНЯЛА семейку одноглазого, дядю одноклассника и тех четырёх карабахцев? Нас ДЕЛАЛИ ВИНОВАТЫМИ.

Через несколько дней, вечером, дверь в наш дом вдруг распахнулась, и муж Светки-соседки в пьяном виде, что-то бормоча себе под нос, стараясь оглушать самого себя своим собственным жужжанием, крупными шагами подошёл к стулу, который стоял посреди той части дома, в которой мы перезимовали. Он СХВАТИЛ за его спинку, и, раскачиваясь, стал вертеть им из стороны в сторону, словно ему нужным стало получше рассмотреть то, что оказалось у него на пути. Кто ОТКРЫЛ ему дорогу в наш дом? Разве не сестра, которая заходила в их дом, помогала ОТКРЫВАТЬ ему дорогу в наш дом?

Это было уже в третий раз, как он стал позволять себе приходить к нам. Во ВТОРОЙ раз он заходил якобы за спичками. Он не ушёл, когда получил коробок со спичками. Его ещё что-то стало задерживать. Коробок спичек был всего лишь подходящим поводом, чтобы зайти к нам. А зайти ему хотелось для того, чтобы ПОКАЗАТЬ себя перед теми, кого осталось только добивать. Он стал рассказывать о себе, о том, что как его все боятся. Потом он стал ПОКАЗЫВАТЬ себя готовым пойти против нас, чтобы ЗАЩИТИТЬ сестру, которая, как выяснилось, УСПЕЛА у них дома пожаловаться на то, что мы её на дискотеку не стали пускать.

«Ты чего здесь так раскачался? Ветром сдувает?!» – спросил я его, двинувшись в его сторону. А он в ответ сразу угрожающе подался грудью на меня. А я с силой оттолкнул его к входной двери, которая осталась ОТКРЫТОЙ. Он провалился в дверной проём и упал на спину у ВТОРОЙ двери, через которую заходили сначала на веранду. Я пинками и ударами кулаком по спине выбил его наружу, где нанёс ему столько пощёчин, чтобы ему их надолго ХВАТИЛО. Из носа у него побежала кровь. Ни через месяц, ни через несколько месяцев, ни через год, ни через ДВА года его после этого к нам уже НИЧЕГО больше не приводило.

Когда на работе прошло больше месяца, никаких заработанных денег я не дождался. А СДЕЛАНО было больше половины из того, что нужно было отштукатурить. КРУГОМ стало каким-то ПРАВИЛОМ не выплачивать заработанные деньги, ЗАТЯГИВАТЬ с тем, чтобы их отдавать. Работы оставалось на месяц, и я расчитывал на то, что смогу продержаться ещё столько же. Что-то мне не верилось, что все были в одинаковом положении, что никто ОТДЕЛЬНО и втайне от остальных не получал денег. Я заподозрил, что одноглазый и дядя одноклассника втайне получили деньги. То, что происходило ВОКРУГ, давало им право так поступать.

Если сладко во рту зло его, и он таит его под языком своим.

Библия, Книга Иова 20:12

Как раз к тому времени, когда мы ДОЛЖНЫ были получить деньги, одноглазый приобрёл своему старшему сыну пуховик. И примерка этого пуховика ДЕЛАЛАСЬ у всех на виду. Им как ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно было это СДЕЛАТЬ.

И лимонад в бутылках одноглазый с сыновьями стали покупать в это же время. И однокласснику ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно было сесть рядом со мной, а не где-нибудь, чтобы выпить эту бутылку с лимонадом. И пил он этот лимонад с ПОЛНЫМ пренебрежением и безразличием ко мне. Что он хотел этим ПОКАЗАТЬ? Неуязвимость той наглой правоты, в которой старался утверждаться, той правоты, с которой, как по какому-то молчаливому уговору, меня оставили без денег? Для этого ВПОЛНЕ может ХВАТИТЬ и бутылки лимонада вместе с тем, как её можно выпить?

Я стал понимать, что почему такие люди стараются ОБЯЗАТЕЛЬНО приходить на помощь, стараются ОБЯЗАТЕЛЬНО СДЕЛАТЬ «добро». Землю сначала нужно РАНИТЬ плугом, чтобы потом в ней что-то посадить. Этим людям нужны чужие РАНЫ. Они собираются что-то посеять для себя, когда идут на помощь. Для них люди, что земля. Где бросили зёрнышко, там собираются забрать колосок, где бросили семечку – подсолнух, где семечку от тыквы – ЦЕЛУЮ тыкву. Они помогали, чтобы оказаться в своём праве ОПРЕДЕЛЯТЬ, как и чем им следует отдавать. Не случайно же, дядя одноклассника позаботился о том, чтобы рядом с нашим домом высыпали один кузов мелкого песка. Я ему ещё как ДОЛЖЕН оставался за его «доброту».

Песка мне ХВАТАЛО и на то, чтобы долить фундамент под печку, и на то, чтобы сложить саму печку, и на то, чтобы заново отштукатурить стены. Местами я стал отдирать со стен старую штукатурку. Куски отодранной глины, которая была с рубленной соломой, замачивал в воде. Местами снова набивал на стены дранку. Потом перемешивал раскисшую глину и наносил её ровным слоем на стену. Когда этот слой высыхал, нанести тонкий слой штукатурки из мелкого песка, смешанного с глиной.

Печку я начал выкладывать, когда наступил октябрь, когда по вечерам уже становилось сильно прохладно. По вечерам, после работы, где-то с восьми до одиннадцати вечера, мне удавалось выложить кирпичами три-четыре ряда. ДВЕ недели у меня ушло на то, чтобы выложить печку со всеми НЕОБХОДИМЫМИ дверцами, закреплёнными так, чтобы они держались намертво. Отец помогал мне. И мне НЕПОНЯТНО было, что как можно выложить печку за вечер, о чём неоднократно приходилось слышать.

Наверное, та печка, которую пришлось разобрать, и была выложена «за вечер». В той печке, которую пришлось разбирать, не было ни одной дверцы, для того, чтобы чистить дымоходы от сажи, которая могла там накапливатся. В той печке нужно извлекать из кладки кирпичи, чтобы вычищать сажу. Затем нужно было замешать глину с мелким песком, чтобы снова заложить на растворе по одному кирпичу те ДЫРЫ, через которые выгребалась сажа.

К этому времени я от отца узнал, что сестра на маслозаводе уже не работала, что от неё там как постарались избавиться, что она лежала в больнице с «желтухой», которой заразилась от маленького сыночка той азербайджанки, у которой поселилась. Сама эта азербайджанка куда-то уехала. Сестра оказалась не где-нибудь, а в доме у бабки одноклассника, где всё преподносилось так, словно я с отцом выгнали её из нашего дома. Одноглазый посчитал нужным ПОТЯНУТЬ её жить в дом своей тёщи.

Выяснилось, что сестра уже жила у них, когда мне не заплатили деньги больше, чем за месяц работы. Одноглазый с сыновьями СКРЫВАЛИ от меня то, что сестра находиться у них дома. Они СКРЫВАЛИ это, как СКРЫВАЛИ от меня те деньги, которые получили. Сестра оказалась на той стороне, которая действовала против нас. Те, кто старательно распространяли жжужжание про неё и её мать, решили оказать содействие в том, чтобы её мать тоже туда приехала и забрала её. Когда я обо всём этом услышал, какая-то чудовищная отрава разлилась во мне, сжигая меня изнутри. Только такой яд мог быть влит в ухо отцу Гамлета, чтобы убить его.

Кумары, Разумом-рождённые Сыны Брама-Рудры или Шивы, мистически представленного страшныс разрушителем человеческих страстей и физических чувств, всегда препятствующих развитию высших духовных познаваний и росту внутреннего вечного человека, эти Кумары и являются потомством Шивы Махайога, великого покровителя всех Йогов и Мистиков Индии.

(…) Чтобы жить как растение, семя должно умереть. Чтобы жить, как сзнательное существо в Вечности, страсти и чувства должны умереть, прежде, чем умрёт его тело. «Что жить значит умереть и умереть значит жить», было слишком мало понято на Западе.

Шива-Разрушитель есть Творец и Спаситель Духовного Человека, как прекрасный Садовник Природы. Он вырывает сорные растения, человеческие и космические, и убивает страсти физического человека, чтобы вызвать к жизни чувствознание духовного человека.

Е. П. Блаватская, «ТАЙНАЯ ДОКТРИНА», том I, стр. 591

Разве она даром у них жила и питалась? Она помогала им оставлять меня без денег и служила оправданием той правоты, с которой это ДЕЛАЛОСЬ.

Я сказал отцу, чтобы он ОБЯЗАТЕЛЬНО мне сказал, если узнает в леспромхозе о работе, на которую можно будет устроиться.

Когда были отштукатурены внутренние стены ДВУХЭТАЖНОГО здания, начали работать на другой окраине села, где были построены одноэтажные блочные дома. Когда отец сказал мне о том, что в леспромхозе, на «нижнем складе», на зиму нужен ещё один кочегар, я сразу решил уйти от тех, с кем вместе пришлось работать.

В самом конце октября мне пришлось пойти к дяде одноклассника, чтобы у него дома получить семнадцать тысяч четыреста рублей. Цены к тому времени выросли в сотню раз по сравнению с прошлогодними. Так что, это была не такая уж и большая сумма денег. С нами проработал всего ДВЕ недели сыночек бухгалтера, и ему заплатили ДВЕНАДЦАТЬ тысяч. Возможно, с меня высчитали за всё то «добро», которое мне СДЕЛАЛИ, начиная ещё с прошлого года.

Даже оставшихся денег этому дяде как не хотелось отдавать. Он стал навязчиво предлагать купить у него полтуши годовалой свиньи, которую он уже заколол. Я не стал противиться его желанию: эти деньги выглядели так, словно так или иначе они могли пропасть. Полтуши годовалой свиньи помогла ему ВЫТЯНУТЬ у меня пять тысяч.

ДВА дня нам пришлось штукатурить в одноэтажном доме, который был построен для управляющего местным ОТДЕЛЕНИЕМ сбербанка. Я ДОЛЖЕН был получить за эти ДВА дня три тысячи. Почему-то, эти деньги нужно было получить у одноглазого. Я не пошёл к нему в тот дом, где сестра уже помогла оставлять меня без денег, которых было намного больше. И одноглазого это ничуть не побеспокоило. О ни разу даже не заговорил об этих деньгах, которые остались у него. Их словно никогда и не было.

Когда я устраивался на работу кочегара, какая-то гадина в ОТДЕЛЕ кадров стала разговаривала со мной так, словно меня уже ЗАРАНЕЕ можно было ОБВИНЯТЬ в союзе с чем-то преступным. После такого обращения мне нужно было пройти медкомиссию. И женщину-невропатолога, по всей видимости, какое-то внутреннее убеждение стало побуждать разговаривать со мной с какой-то язвительностью и вызывало у неё желание как-то загрызть меня. Потом я обнаружил такое же внутреннее убеждение у хирурга Клемичева.

Внешне он очень сильно был похож на «положительного» врача из фильма «Летят журавли» (1957). Ему НИЧЕГО не стоило ПОКАЗЫВАТЬ себя таким же «положительным». Он мог годами себя таким ПОКАЗЫВАТЬ. А мне довелось увидеть его таким человеком, каким он был на самом ДЕЛЕ. И тот «положительный» врач из фильма «Летят журавли», на самом ДЕЛЕ, был тоже таким.

Я снова почувствовал себя каким-то ОБВИНЯЕМЫМ словно перед каким-то прокурором или следователем, чем перед врачом. Сидевший передо мной человек в белом халате, который нинасколько НЕ ДЕЛАЛ его «положительным», втайне мог радовался тому, что «все дороги ведут в Рим». Я словно оказался не на приёме у врача, а у кого-то из тех, кто служил в гестапо, в тайной полиции.

– А что с той женщиной?

– С какой?

– С той, что лежала у нас в больнице. Она уехала?