Агата положила в тарелку Лоренцы два половника овощного рагу, затем подала еду Антонио. Ее руки, подумал он, вечно неухоженные, с ободранными костяшками и обломанными ногтями, которые она постоянно грызла. Со дня их первой встречи прошло десять лет, а он до сих пор отводил от них взгляд.

– А чего ты хочешь? Эти руки привыкли трудиться, – с раздражением оборвала его Агата в тот единственный раз, когда он, смущаясь, посоветовал ей начать за ними ухаживать.

А вот руки Анны… На них он сразу обратил внимание. Такие ухоженные, гладкие, мягкие даже на вид.

– Италия – это полуостров, а значит, она с трех сторон омывается морем… – нараспев рассказывала Лоренца.

– Когда мы с ней познакомимся? – перебила Агата, усаживаясь за стол.

– Дадим им время немного обжиться, – ответил Антонио, подув на горячую ложку.

– Приветственный обед, – воскликнула Агата, словно не слыша его. – Вот что нам нужно. В воскресенье!

* * *

В воскресенье Агата поднялась с первыми лучами солнца, тихонько прикрыла дверь спальни, чтобы не разбудить Антонио, и направилась в ванную. Сняла белую ночную сорочку, обтягивающую ее пышные бедра, и надела удобное коричневое платье из хлопка с короткими рукавами, которое сняла накануне вечером и повесила рядом с полотенцем. Глядя в зеркало, она быстро расчесала свои рыжеватые волосы, стянула их в тугой низкой хвост и умылась.

Она тихо спустилась по лестнице, прошла на кухню и поставила на огонь кофеварку. Мелко нарезав лук, морковку и стебель сельдерея, Агата бросила их в высокий сотейник, добавив масло. Вскоре по кухне разнесся запах жареных овощей, смешавшийся с ароматом кофе. Тогда она вылила в сотейник две бутылки томатной пасты, добавила соли и накрыла все крышкой. После этого, присев на минутку выпить кофе, она еще раз перебрала в уме все, что еще нужно сделать: замесить тесто для орекьетте^[3] и вылепить их вручную. Килограмма должно хватить… Сделать фрикадельки из хлеба с сыром, обжарить их, а затем потушить в соусе. Агата представила себе восхищение Карло и Анны при виде блюд, которые она будет подавать на стол.

«Мамма миа, какая вкуснятина! – воскликнет Карло, восхищенно жестикулируя. – Как же мне не хватало нашей кухни. А эти фрикадельки! На вкус как настоящее мясо». И все кинутся подчищать свои тарелки кусочками хлеба, чтобы насладиться соусом до последней капли. А ее Антонио будет сиять от гордости, думая, как же ему повезло жениться на женщине, которая так отменно готовит.

«Ты непременно должна научить меня этим блюдам», – скажет Анна, глядя на нее с восхищением. И Агата с улыбкой ответит, что с удовольствием научит ее всему, что знает сама. Они обязательно подружатся, вне всяких сомнений.

Агата допила последний глоток кофе, поставила грязную чашку в раковину, достала из буфета хлеб и принялась вынимать из него мякиш для фрикаделек.

О десерте позаботится Антонио, решила она. Как только он проснется, она отправит его за миндальным печеньем в «Кастелло».

Анна и Карло постучались в двери вовремя – ровно в половине первого.

– А вот и они, – сказала Агата, сияя от радости.

Сняв фартук, она бросила его на стул в кухне и побежала открывать гостям. Антонио, который сидел в кресле и читал Il Corriere della Sera, сложил газету пополам и встал, сунув руки в карманы брюк.

Агата открыла дверь.

– Добро пожаловать! – воскликнула она звонким голосом. Ее щеки залил румянец. Карло улыбнулся и бросился ее обнимать. За десять лет они встречались лишь трижды, и каждый раз ненадолго: первый раз, когда он приезжал в Апулию, чтобы стать свидетелем на их свадьбе, второй – чтобы отпраздновать рождение Лоренцы, и третий – на похороны отца.

Анна остановилась в дверях, держа на руках крепко спящего Роберто.

– Анна, дорогая, – Агата расцеловала ее, оставив на щеках влажные следы. – Наконец-то, я не могла дождаться, когда познакомлюсь с тобой! – продолжила она дрожащим голосом. – Ну же, входите, – сделала она приглашающий жест рукой. – Чувствуйте себя как дома. – И вытерла пальцем капельки пота над верхней губой.

Антонио сделал шаг навстречу. Он крепко обнял брата и поприветствовал Анну кивком головы.

– Как дела? – спросил он ее, слегка улыбнувшись.

– Хорошо, – ответила она, немного растерянно оглядываясь по сторонам. – Насколько хорошо может быть в…

– А где же моя племянница? – перебил ее Карло. – Наверное, уже стала взрослой синьориной.

– Лоренца! – громко крикнула Агата в сторону лестницы.

Анна поморщилась и инстинктивно прикрыла рукой уши Роберто, который, впрочем, продолжал спокойно спать.

– Спускайся! Они пришли! – Затем, немного понизив голос, она сказала Анне: – Вечно приходится звать ее по сто раз. Никогда не может собраться вовремя! – и захихикала.

Карло сразу же принялся расхаживать по гостиной, заложив руки за спину и рассматривая все вокруг.

– Анна, дорогая, не стой. Садись сюда, – пригласила ее Агата, указывая на зеленый бархатный диван в центре комнаты.

Анна поблагодарила и уже направилась было к дивану, как Агата остановила ее:

– Хотя нет, давай сначала отнесем малыша в комнату. А то еще разбудим.

– Да, пожалуй, так будет лучше, спасибо, – согласилась Анна.

– Не за что. Идем, идем, – поторопила ее Агата, слегка похлопав рукой по спине. – Заодно и дочь мою подгоним.

И они начали подниматься по лестнице.

– Ты все оставил как было, – несколько удивленно заметил Карло, как только оказался наедине с братом.

Антонио по-прежнему жил там, где они оба выросли, всего в ста метрах от дома дяди Луиджи. Пока был жив отец, Антонио с женой и дочерью занимали спальню, которая теперь стала комнатой Лоренцы. В гостиной стояла все та же грубая и немного громоздкая мебель, которую их отец с матерью купили перед свадьбой: зеленый бархатный диван с потертыми подлокотниками – тот самый, на котором маленькие Карло и Антонио зимними вечерами уютно устраивались у отца на коленях, поближе к огню; над камином все так же висели картины с изображением оливковых рощ, что написала их мать, когда была еще молодой и здоровой; всякие безделушки – отцу нравилось коллекционировать вещицы вроде миниатюр из кованого железа – стояли на своих местах, и даже шерстяное одеяло матери все еще лежало на кресле у окна, том самом, в котором любил сидеть Антонио.

– Мне и так нравится, – ответил Антонио, пожав плечами.

Этажом выше, уложив Роберто на двуспальную кровать в своей спальне и обложив его с двух сторон подушками, Агата вышла в коридор и поманила Анну за собой к комнате Лоренцы. Она распахнула приоткрытую дверь: девочка сидела на полу, увлеченная игрой с тряпичной куклой.

– Почему ты не откликаешься, когда я тебя зову? – отчитала ее мать.

Обойдя Агату, Анна зашла в комнату и присела на корточки рядом с девочкой.

Лоренца уставилась на нее, вытаращив глаза.

– Привет, – сказала ей Анна с улыбкой, – я твоя тетя Анна.

И протянула ей руку.

Девочка улыбнулась ей в ответ и пожала руку.

– Меня зовут Лоренца.

– Да, я знаю.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать семь, – ответила Анна.

Лоренца начала считать вполголоса, загибая пальцы.

– На восемь лет меньше, чем маме, – сказала она. – А мне девять. Вот, – она показала девять пальцев.

– И это я тоже знаю, – улыбнулась Анна.

– А правда, что вы раньше жили очень далеко отсюда?

– О да, очень-очень далеко.

– Так же далеко, как Америка?

Анна рассмеялась и легонько потрепала ее по щеке.

– Почти, – ответила она.

Глаза Лоренцы были такими же, как у Антонио и Карло: темными и проницательными, с искоркой, заставлявшей их светиться изнутри.

– Какая ты красивая, – сказала Анна, пропуская сквозь пальцы ее рыжеватые, как у Агаты, волосы.

– И ты. Красивая-прекрасивая.

– Ах, спасибо. – Анна притянула ее к себе и крепко обняла. Именно такой она представляла себе Клаудию – дочь, которую потеряла. Если бы той довелось вырасти.

– Ну же, Лоренца, – раздраженно поторопила ее Агата. – Давай, надевай туфли и спускайся. Дядя Карло хочет с тобой поздороваться.

Заслышав шаги на лестнице, Карло и Антонио встали с дивана. Антонио заметил, что Агата хмурится, словно ее недавняя радость внезапно испарилась. Лоренца же, напротив, выглядела по-настоящему довольной. Она держала за руку Анну, которая наконец улыбалась. Ей стоило бы улыбаться чаще, подумал Антонио. Так она становится еще красивее…

– Дядя! – закричала Лоренца и побежала навстречу Карло. Тот засмеялся и распахнул объятия, подхватил ее на руки и волчком закружился с ней по комнате. Девочка хохотала до упаду.

– Помедленнее, а то у нее голова закружится, – предостерегла его Анна.

– Все за стол, – сказала Агата. – Я иду варить пасту – она такая свежая, не успеешь опустить в воду, как уже готова.

Она направилась на кухню, ожидая, что Анна пойдет за ней, чтобы помочь. Но увидела, что вместо этого невестка отодвигает стул и садится. Уму непостижимо, подумала она, покачав головой. Обычно, если среди гостей была женщина, ей следовало помочь хозяйке дома накрыть на стол. Так было заведено, о подобных вещах не нужно было даже просить.

– Чур, я сижу с тетей! – крикнула Лоренца, забираясь на стул возле Анны.

– Лоренца, иди помоги мне, – резко окликнула ее Агата.

– Я помогу маме, сиди, – сказал Антонио дочери и пошел к жене на кухню.

Наконец тарелки с едой были расставлены, и все заняли свои места. Агата перекрестилась и, сложив руки и опустив глаза, стала читать «Отче наш». Карло и Антонио тут же положили ложки, которые уже взяли в руки, и последовали ее примеру.

– Тетя, а ты почему не молишься? – вдруг спросила Лоренца.

Агата подняла глаза.

– Я не верю в Бога, – коротко ответила Анна.

Карло кашлянул и оглянулся на остальных.

– Как это «не веришь»? – с удивлением переспросила девочка.

– Давайте есть, иначе все остынет, – прервала ее Агата.

Антонио не отрываясь смотрел на Анну, словно его заклинило. Он отвел глаза лишь тогда, когда понял, что жена, нахмурив брови, тоже сверлит его взглядом. Он неловко улыбнулся ей в ответ, взял ложку и, опустив голову, принялся за еду.

* * *

Несколько часов спустя, в приятной тишине, наступившей после воскресного обеда, в свете послеполуденного солнца, проникающего сквозь задернутые шторы, Антонио сидел в своем кресле, закинув ногу на ногу и сцепив руки на коленях, с задумчивым видом уставившись в пол. Из кухни доносилось позвякивание столовых приборов и журчание воды, которой Агата ополаскивала тарелки. Она была непривычно молчалива, но при этом то и дело вздыхала. Лоренца отдыхала в своей комнате.

– Я наконец-то закончила, – объявила Агата, появившись на пороге гостиной с измученным видом. – Пойду прилягу.

Антонио очнулся и поднял глаза на жену.

– Иди, конечно. Ты, должно быть, устала…

– Еще бы, – ответила та с раздражением. – Столько усилий – и все напрасно.

– Почему напрасно? Мне кажется, обед прошел хорошо. Все было очень вкусно, как всегда.

– Приятно слышать, что хоть кто-то это заметил.

Антонио разжал руки и слегка наклонился вперед, опершись локтями о колени.

– Что случилось, Агата? – спросил он с ноткой недовольства.

Его жена лишь скривилась в ответ и махнула рукой, как бы говоря «не бери в голову». Она направилась к лестнице, но, занеся ногу над первой ступенькой, на мгновение остановилась.

– В общем, правду говорят про этих северян, – только и сказала она, прежде чем скрыться из виду.