Голодарь

Часто это просто какая-то метафора о жизни, развернутая причудливым образом в рассказ, обретающая таким образом абсурдную форму и новые грани известного содержания. Это всегда звучит завораживающе, как будто не можешь не следовать за образами разума в горячке. И конечно придумываешь свое толкование (при этом все кажется о тебе).
В маленькой недовольной всегда женщине видишь свою душу или что-нибудь в этом роде. В акробате, живущем под куполом цирка, - художника, вызывающего минутное восхищение публики и обреченного на одиночество и оторванность от других (нельзя всю жизнь цепляться за одну перекладину). В аскетизме голодаря, как всякого человека в духовном поиске, - самоотречение, которое начинается с не вполне осознанного желания достигать и нравится и заканчивается только осознанием поиска, бесконечности дороги. В мышиной певице - отношения личности и общества, которые всегда и смешные и печальные, и обречены на забвение, в которых никогда не ясно какое место среди множества вариантов остается, собственно, самой музыке и существует ли она вообще?
Тяжелее всего, что все истории остаются без конца и без ответа, без рецепта как все исправить. Это просто наблюдения, то, что причиняет боль. И читатель «махнув на все рукой, следует велению своей неотвратимой судьбы, ибо судьба в нашем мире может быть только очень печальной».

А чего я ждала? Четыре маленьких рассказа в сборнике, которые так иронично подхихикивают надо мной и провоцируют: «Глубже, глубже смотреть надо». И я честно искала мораль за строчками таких знакомых слов.
Рассказы Кафки – рассказы о людях искусства. Все они разные, все они по-разному относятся к себе и искусству. К ним по-разному относится мир.
Кто из писателей не размышлял о своём назначении, о месте творца в жизни? У Кафки это грустные размышления.