Глава 4

Лера

Я вижу, как играют желваки на его челюсти. Как он стреляет острым взглядом по сторонам. И чувствую, какие мощные вибрации ярости от него исходят.

Не могу поверить, что это все еще он – мой лучший друг Адам. Тот, который всегда был спокоен, сдержан и уравновешен. Человек, на которого я без малейших сомнений могла положиться и не переживать о последствиях. Все удары он всегда принимал на себя.

А сейчас… наверное, я все испортила своей просьбой.

Она дурацкая, знаю.

Но кому еще я могу доверить настолько важную миссию? Кому могу доверять настолько, чтобы без страха позволить ему сделать это?

Знаю, сейчас девчонки вообще не парятся со своей дественностью. Не считая, конечно, тех, кто пытается продать ее подороже. Все остальные считают процесс дефлорации чем-то совершенно незначительным. Как высморкаться.

Но для меня это важно. Я хочу, чтобы мой первый раз запомнился навсегда. Чтобы я вспоминала его с теплом и нежностью. Даже если с парнем, с которым это произойдет, у меня дальше ничего не сложится. Плевать. Но я не хочу потом через много лет с отвращением вытеснять этот день из памяти свой первый раз.

Тяжело вздыхаю, когда Адам продолжает молчать.

– Ладно, прости, – произношу устало. – Это было жутко неуместно и, наверное, очень неправильно. Можем сделать вид, что этого разговора не было? – Он качает головой, как будто вытряхивает из нее какие-то неприятные мысли. – Тогда отвези меня домой, пожалуйста. – Опять трясет головой. – Ну что ты хочешь? – снова психую.

– Поехали, я обещал ужин.

Адам обходит меня и подходит к пассажирской двери. Распахивает ее и ждет, пока я приближусь и сяду на свое сиденье.

Он закидывает на заднее сиденье свою полупустую бутылку с водой и, сев за руль, резко сдает назад. Разворачивает тачку и везет нас по городу к своей квартире.

Я всеми фибрами ощущаю повисшее в машине напряжение. Каждый волосок на теле улавливает эти вибрации. Хочется даже настоять, чтобы Адам отвез меня домой, но я прикусываю нижнюю губу и молчу. Пусть все идет своим чередом.

В квартире у моего друга, как всегда, полный порядок.

Сбросив кеды, топаю сразу в гостиную к панорамному окну с видом на город. Адам не очень жалует высоту, так что живет лишь на одиннадцатом этаже. Говорит, его друзья купили себе жилье гораздо выше.

Останавливаюсь и, обняв себя за плечи, смотрю на город, по которому чертовски сильно скучала. Взгляд цепляется за обсерваторию на холме, и я даю себе обещание в ближайшее время попасть туда. Потом перемещается на дорогу, ведущую к зоопарку, и туда я тоже собираюсь сходить.

Адам становится за моей спиной. Я чувствую жар его тела своим. Во рту мгновенно пересыхает. Она ведь так и не ответил на мою просьбу. Не сказал ничего конкретного.

Его ладони скользят к моим локтям, и Адам обнимает меня, упираясь подбородком в плечо. Я слышу его немного неровное дыхание, но ничего не говорю. Зная своего друга, уверена, ему нужно немного времени, чтобы все переварить и обдумать.

– Херовая затея, Лер, – тихо говорит он. – И меня пиздец как бесит, что он выставил такое условие. И то, что ты все еще рассматриваешь его в качестве мужа. Но я не имею права диктовать тебе, с кем строить отношения. Даже на правах лучшего друга. Только… не делай пока ничего, ладно? Не ищи никого. Это может плохо закончиться. Дай мне время подумать.

– Ладно, – отзываюсь сипло.

Почему-то после моего предложения Адаму самому лишить меня девственности у меня как будто начало меняться восприятие лучшего друга. Вроде как это тот же самый Адам Манн. Безопасный, смешливый, спокойный, понимающий и поддерживающий. И в то же время я увидела в нем того, кого никогда не видела – парня. Мужчину. Кого-то, от кого девушки чуть ли не в обморок падают и влюбляются после первого же свидания.

Для меня Адам всегда был кем-то сродни родственнику. Кем-то очень близким и крайне безопасным. Практически бесполым существом.

И только сейчас я впервые чувствую исходящую от него мощную мужскую энергетику, которая буквально валит с ног и мешает свободно дышать.

– Пойду готовить твои любимые равиоли. Поможешь?

Киваю и делаю глубокий вдох.

Адам скрывается в спальне, из которой появляется через несколько минут в одних шортах. Я окидываю его взглядом, оценивая уже не как друга, а как мужчину. С таким каждая была бы рада лечь в постель.

Манн подкачан, но не выглядит как груда мышц на ножках. Он массивный сам по себе. Кубики на животе, широкие плечи, узкие бедра, красивые, жилистые руки. Не зря девчонки сходят по нему с ума.

Мне даже кажется, что между ног приятно сжимается, когда я представляю себе Адама в постели. Но потом мысленно одергиваю себя, напоминая, что это все еще мой лучший друг. И если что и будет между нами, то ограничится это нечто одной-единственной ночью.

– Ну так ты идешь? – бросает Адам, взглянув на меня через плечо.

– Эксплуататор, – отзываюсь шутливо и топаю в ванную, чтобы помыть руки.

Когда возвращаюсь на кухню, Адам уже вовсю смешивает ингредиенты для теста на равиоли.

Я становлюсь рядом с ним, и мы начинаем вместе готовить. Попутно Адам рассказывает новости о своих друзьях. Я немного знакома с ними, но не слишком близко, чтобы узнавать все события из первых уст.

Когда заканчиваем готовку, на улице уже начинает садиться солнце. Мы берем свои тарелки и выходим на просторный балкон. Располагаемся в удобных креслах и, глядя на закат, ужинаем.

– Когда к маме поедешь? – спрашивает Адам.

– Завтра утром.

– Отвезти?

Качаю головой, прожевывая очередной кулинарный шедевр моего друга.

– Сама хочу.

– А батя?

– По-прежнему делает вид, что никогда не был женат, – отзываюсь с грустью. – Как будто мамы в его жизни не существовало.

– Ему до сих пор больно.

– Мне тоже. Вдвойне от того, что он игнорирует ее присутствие в нашей памяти. Уже к психотерапевту сходил бы, что ли. Он даже отношений за все это время не заводил. Это, блин, странно для мужчины в неполные сорок.

– Каждый по-своему проживает горе. – Я молча пожимаю плечами. Мне больше нечего сказать. Я злюсь на папу, и это еще нескоро пройдет. – Лер, – зовет Адам, и я перевожу на него взгляд. – Ты согласилась выйти замуж за Маркуса, чтобы порадовать отца?

Глава 5

Адам

Меня пенит то, как долго она не отвечает на мой вопрос. Лера либо действительно что-то чувствует к своему жениху и по какой-то причине не хочет говорить об этом мне, либо и правда делает это чтобы угодить своему отцу.

– Лер, ты же понимаешь, что это какая-то нездоровая хрень. Может, твоему отцу стоит сходить к психотерапевту, а не пытаться решить свои психологические проблемы с твоей помощью?

– Знаешь, что, – психует моя подруга. – Если не хочешь помогать, не делай этого. Я найду кого-то другого!

– Да при чем здесь это? – Я тоже начинаю кипеть. – С каких это пор тема отношений с родителями стала для нас запретной? Мы всегда это обсуждали. Я просто пытаюсь понять, чем тебе настолько дорог парень, который даже не способен напрячься ради того, чтобы сделать твой первый раз особенным. Любой нормальный парень будет счастлив стать твоим первым и последним.

Лера ставит пустую тарелку на стеклянный столик справа от нее и откидывает голову на спинку кресла. Прикрывает глаза и, сложив губы трубочкой, медленно выдыхает.

– Я просто хочу наконец почувствовать какую-то стабильность, понимаешь? Хочу знать, что выйду замуж за человека, которого не буду бояться потерять. – Она открывает глаза и поворачивается лицом в мою сторону. Из ее глаз тут же выкатываются крупные слезы. Я хмурюсь. Ненавижу видеть страдания моей лучшей подруги. – Я не хочу каждый день умирать, как он, – говорит она севшим голосом. – Не хочу превратиться в безжизненную, пустую оболочку. Я хочу жить, понимаешь?

– Ты не можешь оградить себя от страданий, – парирую я. Еле сдерживаюсь чтобы не схватить ее в охапку и не спрятать в своих объятиях. Она должна чувствовать спокойствие и умиротворение, независимо от того, кто находится рядом с ней.

– Но можно хотя бы попытаться, – произносит Лера и вытирает слезы со щек.

– Ладно, иди сюда, – зову ее, и Лера пересаживается ко мне на колени.

Я обнимаю ее. Держу долго и крепко, пока она рыдает на моем плече до состояния изнеможения. После этого мы валяемся на диване и смотрим старые мультфильмы, а вечером я отвожу ее домой к отцу.

– Ну так что? – спрашивает Лера, когда я глушу мотор возле ворот ее дома. – Мне искать кого-то или ты согласен?

– Дай мне немного времени, – прошу я, чуть ли не скрипя зубами. – Мне надо подумать.

– Хорошо.

Лера целует меня в щеку, обнимает. Шепчет “я чертовски сильно скучала по тебе” и выходит из машины.

Заведя тачку, резко сдаю назад. Разворачиваюсь и срываюсь с места с визгом шин. Пока мчу к трассе, набираю своих пацанов. Отзывается только Ярик, и мы договариваемся с ним встретиться в Аатмосфере.

К клубу я  подъезжаю спустя сорок минут. Паркую тачку на свободном месте и сразу иду в VIP-зону, где меня уже должен ждать Ярик. Так и есть. Друг развалился на диване и потягивает какой-то цветной коктейль через две неоновые трубочки. Мы сталкиваемся кулаками в качестве приветствия, и я падаю рядом с Ярославом.

– Эй, бро, что за кислая мина? – спрашивает он со смехом. – Такое ощущение, что тебе хвост прищемили. Или не дали сунуть этот хвост в какое-то очень теплое, влажное место.

Я со вздохом сжимаю переносицу и понимаю, что не смогу обсуждать с Яриком обстоятельства Леры. Точно не сегодня, когда он в таком игривом настроении. Сегодня мне нужен кто-то, кто серьезно отнесется к этому вопросу и сможет стать моим голосом рассудка. Потому что я всерьез задумываюсь о том, чтобы помочь Лере лишиться девственности.

Отмахнувшись от друга, заказываю безалкогольное пиво, и мы пару часов откисаем в Атмосфере. После этого я возвращаюсь на холм, с которого видна панорама города, сажусь на капот и достаю из кармана купленную пачку сигарет. Закурив, смотрю на огни города и пытаюсь самостоятельно уложить в голове все то, что сказала мне Лера, а еще пытаюсь относиться к сказанному хоть чуточку нейтрально. Как будто все это происходит не с моей подругой, которую я всегда защищал и поддерживал, а с кем-то посторонним. С кем-то, чьи чувства не разрывают мою грудную клетку.

Домой возвращаюсь к утру и сразу заваливаюсь спать. Мне снится, как какой-то левый мужик раздевает Леру. Как его мерзкие лапы касаются ее безупречного обнаженного тела с молочной кожей. Как он грубо мнет ее грудь, а она всхлипывает и взвывает от боли.

 Я открываю рот и хочу закричать. Запретить ему так грубо касаться ее. Хочу подорваться и втащить ему за то, что доставляет ей боль. Только ноги налиты свинцом, и я не могу сдвинуться с места, а из открытого рта не вылетает ни звука.

Меня накрывает таким отчаянием, что я обливаюсь потом и содрогаюсь от ощущений, которые раздирают мою грудную клетку. Внутренности сковывает холодом, и я так сильно сжимаю кулаки, что пальцы начинают адски болеть. Меня всего трясет как в лихорадке. Я хватаю ртом воздух, но его недостаточно, чтобы наполнить легкие.