Глава 6

Лера

Усевшись на скамейку, смотрю на выгравированную на мраморе фотографию мамы. Я помню, откуда взято именно это изображение. В тот день родители узнали, что мама беременна мной. На снимке она держит фотографию с УЗИ, а на ее лице широкая, счастливая улыбка. Именно с такой улыбкой ее изображение ее лица и перенесли на памятник.

Зажав ладони между коленями, я поднимаю лицо к безоблачному голубому небу и ненадолго закрываю глаза. Дышу, выравнивая колотящийся ритм сердца.

– Мы наконец-то вернулись, мамочка, – произношу дрожащим голосом и смотрю на мамино изображение на памятнике. – Я опять пришла к тебе одна. Но хочу, чтобы ты знала, что папа помнит о тебе. Каждый день у него болит душа из-за того, что ты не рядом. – Опять втягиваю в себя воздух и быстро моргаю, пытаясь остановить набегающие слезы. – Он не приходит, потому что боится увидеть, что тебя больше нет. Признать это. Ему слишком больно. – Делаю небольшую паузу. – А я, знаешь, помолвлена, – стараюсь звучать более легко и весело, хотя понимаю, что этот непринужденный тон зарождается в душе, которая обливается кровью. – Адам злится. Он считает, что мне еще слишком рано выходить замуж или даже обручаться с кем-то. Вчера даже нарычал на меня, – усмехаюсь. – Но я рада, что он у меня есть. Хоть кому-то не наплевать на происходящее в моей жизни. Папе, конечно, тоже не наплевать. Но после того, как тебя не стало, он стал жестче. Это все от боли, я понимаю. Но от этого не легче, – признаюсь с тяжелым вздохом. – Ой, я же принесла тебе твои любимые пирожные.

Раскрываю свою сумку, из которой выуживаю две коробочки с ванильным бархатным пирожным. Одну ставлю на могильную плиту, а вторую открываю и начинаю есть деревянной ложечкой, запивая вкуснейшим латте из картонного стакана.

Я провожу у могилы мамы около двух часов. Плачу, смеюсь, делюсь всем, чем не могла поделиться, пока меня не было в родном городе. Рассказываю обо всём, о чем рассказала бы, если бы она все еще была рядом. И даже немного того, что не рассказала бы ни одному живому человеку. Спустя два часа я выбрасываю упаковку из-под пирожного и кофе. Целую кончики своих пальцев и касаюсь ими улыбающегося лица мамы.

– Я скоро навещу тебя снова, – обещаю ей. – Я скучаю, мамочка.

Всхлипнув, разворачиваюсь и стремительно покидаю кладбище. Вызываю такси, а сама иду по аллее вдоль ограждения к парковке, на которую вызвала машину. Останавливаюсь на краю и наконец включаю телефон.

Когда навещаю маму, я всегда выключаю гаджет. Не хочу, чтобы что-то мешало нашей с ней встрече. К тому же, я до сих пор злюсь на папу и на Адама, и не хотела, чтобы они мне звонили или писали.

Но когда включаю телефон, мне тут же прилетает сообщение от моего лучшего друга:

“Я согласен”

Внутри меня мгновенно все переворачивается. С одной стороны, его сообщение приносит облегчение. Адам – единственный парень, которому я доверяю. Уверена, он все сделает как надо, и мой первый опыт не оставит отвратительный горький привкус сожаления. А с другой, я понимаю, что рискую нашими отношениями. Чистыми, безопасными, незапятнанными.

Вздохнув, набираю ему сообщение:

Лера: “Когда и где?”

Адам отвечает только тогда, когда я уже еду в машине к себе домой.

Адам: “Точно не сегодня. Завтра в восемь заберу тебя в универ”

Лера: “Договорились”

В другой ситуации мы бы еще долго перебрасывались какими-то шутками или мемами, но сейчас даже в наших сообщениях сквозит напряжение, от ощущения которого я не могу избавиться. Как будто между мной и моим лучшим другом внезапно начала вырастать стена. Это преграда словно отдаляет нас друг от друга. Нарушает идиллию, которую мы построили за годы нашей дружбы.

Меня утешаеют только то, что чтобы ни происходило, нам с Адамом всегда удается вернуть все в прежнее русло. Мы всегда находим дорогу друг к другу.

Когда я возвращаюсь домой, там тишина. Такая же, как на кладбище, и от этого по коже бегут неприятные, колючие мурашки.

Папа уже наверняка на работе, несмотря на то, что сегодня воскресенье. Теперь он работает без выходных. Иногда мне даже хочется, чтобы он завел себе женщину. Может быть, ей удалось бы вернуть его к жизни. Хотя, надо признать, я, скорее всего, буду ревновать.

Следующим утром ровно в восемь машина Адама паркуется у ворот моего дома. Я встаю из-за стола, за которым у нас с папой был очередной молчаливый завтрак. Подхожу к нему, целую гладко выбри етую щеку и выпрямляюсь.

– Хорошего дня папочка, – желаю ему и иду на выход.

– Тебе тоже хорошего дня, – желает он и я, резко тормознув, бросаю взгляд на своего отца. За все эти годы на мое пожелание хорошего дня, он отвечал коротким “угу” или “ага”.

Улыбнувшись, выхожу в прихожую, где быстро натягиваю свои кеды и выскакиваю на улицу. Почему-то такая простая вещь, как взаимное пожелание успешного дня, заряжает меня хорошим настроением.

В машину Адама я запрыгиваю с широкой улыбкой на лице. Друг окидывает меня немного ошарашенным взглядом, но никак не комментирует мое настроение.

– За кофе заезжаем? – спрашивает Адам, трогаясь с места.

– Пока с меня достаточно кофеина, – отзываюсь я.

– Тогда сразу в универ, – заключает Адаммой друг и делает музыку погромче.

Мы мчимся по городу, петляя между машин, которых в будний день на дорогах гораздо больше, чем в выходные. Мой язык прожигает вопрос, который я хочу задать, но, глядя в хмурое лицо Адама, не решаюсь. Так мы и едем до самого университета. А когда уже заезжаем на парковку и останавливаемся, Адам глушит мотор и хочет выйти из машины, но я хватаю его за руку и останавливаю.

– Подожди, – прошу тихо. Адам стреляет в меня взглядом, от которого мне даже хочется поежиться, но я выдерживаю его и все же задаю тот самый важный вопрос: – Когда и где это случится?

Глава 7

Лера

Он несколько секунд сверлит меня тяжелым взглядом, и я чувствую, как потрескивает атмосфера в машине. От напряжения и какого-то такого мощного электрического заряда, от которого волоски на всем теле встают дыбом.

– Я сообщу тебе. Позже, – произносит мой друг напряженным голосом. – Дай немного времени.

– Хорошо, – выдыхаю.

Конечно, мне хотелось бы знать заранее. Типа сильно заранее. Прямо сейчас желательно. И если бы речь шла не о чем-то настолько интимном, я бы давила на Адама, пока не назвал точное время и место. Но сейчас у меня просто язык не поворачивается настаивать.

– Пойдем, – произносит мой друг.

Адам выбирается из машины, и я делаю то же самое. Смотрю на него, пытаясь видеть в Манне того же, с кем дружила много лет. Но сейчас почему-то вижу парня, который в скором будущем лишит меня невинности. И с удивлением обнаруживаю, что именно его я бы хотела видеть на месте своего первого.

Следую за Адамом к его друзьям. Пока мы знакомимся, ловлю на себе заинтересованные взгляды и сама рассматриваю ребят. Компания кажется разношерстной, но в то же время очень гармоничной.

Одна из девушек на костылях, и ее парень, Ян, очень бережно заботится о ней. Помогает вытащить телефон из рюкзака на спине, а потом она читает сообщение и внезапно бледнеет.

Ян подхватывает ее под мышки и удерживает от падения.

– Что случилось? – спрашивает Лев, когда мы все смотрим на пару. У Насти испуганный взгляд, который мечется по лицу Яна.

Он отводит свою девушку к одной из машин и усаживает на капот, а остальные девочки торопятся к ней.

Парни напрягаются в ожидании того, пока узнают, что произошло, а у меня в этот момент звонит телефон.

– Это моя староста,– говорю Адаму.

– Иди. Тебе надо на занятия.

– А ты… не идешь?

– Я останусь здесь. Может, будет нужна моя помощь.

– Тогда и я останусь.

– Лер, ты первый день в универе. Топай давай. – Он приобнимает меня и тихо произносит на ухо: – Если ты побудешь без меня пару часов, я не передумаю. Сказал же, что сделаю это. Беги. Я наберу.

Бросив взгляд на Адама и его друзей, поправляю лямку рюкзака на плече и тороплюсь к универу, параллельно перезванивая старосте.

Первые несколько лекций я поглощена процессом и людьми. Однокурсники косятся на меня как на диковинную зверушку, а староста Инна разводит такую бурную деятельность вокруг меня, что я не замечаю, как пролетает время до обеда.

Во время большого перерыва Инна тянет меня в столовую, где я беру только сендвич с курицей и кофе. Сажусь у большого окна и приступаю к еде, глядя на парковку университета. Там стоят машины парней, но их самих на улице нет. Хочется побыстрее доесть, чтобы выскочить на улицу. Друзья Адама курят, так что наверняка выйдут из здания.

Теперь, когда мой друг в который раз подтвердил свою готовность избавить меня от проблемы, я как будто не могу находиться далеко от него. А от одной мысли о том, что это случится совсем скоро, низ живота сводит томлением, и я чувствую, как намокают трусики.

Господи, я какая-то ненормальная! Всегда относилась к Адаму как к лучшему другу. Даже как к брату. Но сейчас… сейчас я не могу смотреть на него так. Что же будет после того, как мы переспим?

Самый большой страх – это лишиться дружбы Манна. Он единственный человек во всем мире, который меня понимает и поддерживает во всем. Ну, почти во всем. Скажем, во всем, что не касается моего замужества за Маркусом. Тут он самый яростный противник.

Сама не до конца понимаю, зачем мне это замужество. Но я уже пообещала папе, что выйду за Маркуса, так что назад дороги нет.

Мой телефон пиликает входящим сообщением.

Адам: “Мы на улице. Выходи, если не занята”

Сердце срывается в галоп, и я буквально заталкиваю себе в рот остатки бутерброда и, схватив стакан с кофе, встаю с места.

– Господи, Лер, что такое? – спрашивает староста. – Где-то пожар?

Ее подружки усмехаются. Я качаю головой и быстро прожевываю сендвич, и только потом отвечаю:

– Меня ждут на улице.

– Ага. Не забудь. Двести сороковая аудитория. И не опаздывай, Грымза этого не любит.

– Заметано, – бросаю и мчусь на выход из столовой. По дороге выбрасываю упаковку из-под еды и выскакиваю на улицу.

Адам со своими друзьями стоят возле ступенек. Парни курят, а Полина с Риммой о чем-то болтают. Сбегаю по ступенькам и останавливаюсь за спиной Адама. Ловлю себя на мысли, что хочется закрыть его глаза ладонями и поиграть в угадайку. Раньше я бы, не задумываясь, так и сделала. А сейчас что-то меня тормозит, и я просто касаюсь ладонью его плеча. И впервые настолько остро ощущаю, как двигаются его каменные мышцы под футболкой.

Адам оборачивается, и уголки его губ дергаются в легкой улыбке. Обнимает меня за шею и тянет ближе к ребятам. Делает все то же, что и обычно. Только вот ощущается это уже по-другому. И теперь мне еще страшнее, как я буду чувствовать своего друга, когда все произойдет.

Меня начинают терзать жуткие сомнения. Может, мне стоит поискать кого-то другого для этой роли? Я слишком сильно боюсь потерять лучшего друга.

Замираю и практически не дышу, в то время как Адам спокойно продолжает общаться с друзьями.

– Интересно, как это скажется на карьере отца Яна, – произносит Лев.