Цитаты из книги «1913. Лето целого века»

Австрия, бермудский треугольник отвращения.

Крупная берлинская сигаретная фирма Problem повсюду в Берлине, на автобусах и дрожках рекламирует сигареты под названием Moslem. Поэтому, когда идешь по Потсдамской площади или по Курфюрстендамм, то большими буквами можно прочитать: «Moslem: Problem Zigaretten». [9]

Иногда я думаю: Фелиция, у тебя такая власть надо мной – так преврати же меня в человека, способного на все само собой разумеющееся

Обнаженная, спускающаяся по лестнице» Марселя Дюшан

Так и выходит, что в первые месяцы 1913 года Сталин, Гитлер и Тито, два величайших тирана двадцатого века и один из самых худших диктаторов, в один и тот же момент находились в Вене. Один в комнате для гостей изучал вопрос о национальностях, другой рисовал в мужском общежитии акварели, третий наворачивал бессмысленные круги по Рингштрассе

Школьники, которым приходится учить это наизусть, больше всего смеются над этим «и прочая, и прочая, и прочая»: будто на деле императору принадлежит весь мир, а перечислили лишь малую часть.

синхроноптической историографии Вернер Штайн. С 1946 года его «Хронология мировой цивилизации» будет пытаться расписать всю историю человечества по годовым поперечным сечениям.

онас надеждой кроткой тихо чуда ждем.Грядет Младенец! Верим непреклонно,что куклу, книжку, галстук обретем. Милейший бюргер у своих встречает —за карпом, у стола, под вечерок.Ему так хорошо, он восклицает:«Чичастлив, кто чичас не одинок!» Болтает о «рождественской погоде»,неважно, дождь идет там или снег.Он знает, кто и что сегодня в моде,читать газеты будет он вовек. Так сходит счастье на юдоль земную.Судачат, будто ангел пролетел.Весь мир подобен этому буржую…«Весь мир – игра. Кто понял, тот прозрел».[54] Цитата в последнем четверостишии взята из Артура Шницлера. «Весь мир – игра. Кто понял, тот прозрел». Это что-то вроде пароля 1913 года. Шницлер мог бы гордиться, что молодой авангард понял его так хорошо, что мог цитировать – и все знали, кто имеется в виду.

«Брак – не специализированный магазин сексуальности. Столь же нелепо требовать удовлетворять все сексуальные отношения лишь в рамках своего брака – словно требовать испытывать голод лишь к обеду и только в определенных ресторанах».

квадрат на белом фоне». Картина – сплошь провокация и откровение. Квадрат олицетворяет для Малевича «нулевую форму», опыт чистой беспредметности. А из элементарного контраста белого и черного для него возникает универсальная энергия. Это конечный продукт искусства – и вместе с тем начало чего-то совершенно нового. Это отказ от всех претензий к художнику и искусству – и вместе с тем одно из величайших самоутверждений художественной автономии. Думая о 1913 годе, нельзя не вспомнить о «Черном квадрате».