Цитаты из книги «Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев»

Те, кто стал охранниками, прекрасно знали, что если бы монета выпала другой стороной, им пришлось бы надеть робы заключенных и слушаться тех, кого они сейчас унижают. Они знают, что заключенные не совершали никаких преступлений и на самом деле ничем не заслужили статуса заключенных. Тем не менее одни охранники превратились в исчадия ада, а другие стали пассивными соучастниками дьявола, просто бездействуя. Нормальные, здоровые молодые люди, случайно оказавшиеся в роли заключенных, либо пережили нервный срыв, либо, оставшись в тюрьме, превратились в бессловесных послушных зомби [24].

интернализовали набор разрушительных тюремных ценностей

Это не заключенные, не испытуемые, а мальчишки, молодые люди, которых дегуманизируют и оскорбляют другие мальчишки, потерявшие моральные ориентиры.

Но, оглядываясь на свои поступки, я вижу, что охранники все-таки добились мощного, но незаметного контроля над моим разумом» [21].

“Я это делаю, но мои действия не затрагивают мой разум”. Хотя на самом деле важен был разум другого человека. О чем он думал? Как повлияли на него мои действия? Я не осознавал последствий своих действий, я бессознательно возложил ответственность за них на охранников. Я отделил свой разум от своих действий. Возможно, я мог бы сделать почти все — кроме причинения физического вреда другому заключенному, — если бы мог переложить ответственность за это на охранников.

Они предпочли сохранить свои маленькие личные удобства, чем видеть, как он следует своим принципам».

дегуманизировать их — так мне было легче» [7].

Размышления охранника Венди свидетельствуют о том, что дегуманизированное восприятие заключенных проникло в его мышление: «В четверг заключенные вели себя очень послушно, если не считать небольшой стычки между Серосом и № 5704, это был небольшой всплеск насилия, который мне совершенно не понравился. Я воспринимал заключенных как овец, и меня совершенно не волновало их состояние» [6].

Позже я понял, что все мы были рабами этой атмосферы. Мы думали об этом просто как об “эксперименте”, это означало, что на самом деле никто не причиняет никому вреда. Это была иллюзия свободы. Я знал, что мог уйти, но не ушел, потому что не мог — я был рабом всего этого» [3].

приходится связывать свои ненависть и строптивость