– Ебаный ты в рот, Лайма!
– Я хочу домой.
– А я уже тысячу раз тебе сказал: это очень важное задание.
– Вообще-то мама сказала тебе сидеть со мной.
– А я и сижу с тобой.
– Ты не здесь должен со мной сидеть, а дома!
– Ебаный ты в рот, Лайма, да какая разница?
– Я расскажу маме, что ты ругался!
– Не расскажешь.
– Нет, расскажу. Мама тебя наругает.
– Не наругает, она меня любит.
– Тогда папе расскажу. Он тебя побьет.
– Твой папа даже себя побить не может.
– Может! Он тебя побьет. Побьет!
– Блядь, Лайма, заткнись, пожалуйста, хоть на минуту. Ты своими криками его спугнешь, понимаешь? Это очень важно.
– Да тут нет никого!
– Лайма, ну в самом деле. Повторяю еще раз. Этот человек – вредитель. Пожалуйста, пойми, Лайма, это очень важно.
– Да он не придет, этот твой человек.
– Придет. Я тебя уверяю, он придет.
– Мне надо дома быть, уроки на завтра делать.
– Успеешь ты сделать свои уроки.
– Не успею!
– Даже если не успеешь, ничего трагического не произойдет.
– Произойдет!
– Ты через несколько лет сама поймешь, что уроки – это пустая трата времени.
– Мама с папой говорят делать уроки.
– Мама просто любит мыслить шаблонами, и у нее нет собственного мнения. А что касается твоего папы… Ладно.
– Ну? Что?
– Да нет, ничего. Он… Он тоже мыслит шаблонами.
– Ты не это хотел сказать!
– Они оба мыслят шаблонами, Лайма, поэтому они и вместе, поэтому они тебя заставляют ходить в эту ебаную школу.
– Если я не буду в нее ходить, то стану такая, как ты. Мне папа сказал.
– Ну и что в этом плохого? Мне лично нравится моя жизнь.
– Фу. Я не хочу такую жизнь, как у тебя.
– Почему это?
– Ты стоишь ночью рядом с закрытым магазином! И караулишь кого-то, кто даже не придет!
– Блядь, Лайма! Я же сказал, что он придет. Просто потерпи немного, не будь такой нетерпеливой мелкой пиздой.
– Я все маме расскажу! Расскажу, как ты меня назвал!
– Да я не специально. Если хочешь, рассказывай.
– Ну зачем ты меня сюда притащил? Я ведь могла остаться дома.
– Потому что не могу я тебя оставить дома одну, понятно? Ты еще маленькая. Что угодно может случиться. Какой-нибудь пожар или короткое замыкание. Крайним потом буду я. Когда ты со мной, с тобой ничего не случится. Так что ради бога! Помолчи хоть пару минут.
– Почему не случится? Ты что, меня спасешь?
– Не буду я тебя спасать, больно надо. Никто тебя просто не станет трогать, когда я рядом, вот и все.
– Скажи, спасешь, да? Ну скажи, скажи, скажи, скажи, скажи.
– Да завались ты нахер, Лайма. Я из-за тебя ничего не слышу. Он уже тысячу раз мог пройти.
– А кто этот, ну кого мы ждем?
– Лайма. Я же сказал. Это опасный человек, который вредит нашему сообществу.
– Ничего не понимаю.
– Один чокнутый мужик, который охотится за вывесками. Наше сообщество…
– Да что за сообщество? Ты постоянно о нем талдычишь.
– Родители тебе разве не рассказывали? Я уверен, твой папа должен был.
– Ну… Он что-то такое говорил, но я не запомнила…
– Лайма, я уже два года состою в обществе Защиты Раритетных Вывесок.
– Защиты чего…
– Защиты Раритетных Вывесок. Это что-то вроде такого маленького «ЮНЕСКО».
– Я ничего не поняла.
– Мы охраняем старые вывески, для нас они… Ну, что-то вроде произведения искусства. Таких вывесок сегодня осталось очень мало, их почти все заменили на новые, безвкусные и крикливые. Это все делается ради денег, понимаешь? Это все происки ебаных капиталистов. Им наплевать на красивые вывески, им главное, чтобы люди видели яркую надпись и заходили к ним в магазин. А о красоте больше никто не заботится. Тем не менее старые вывески еще существуют кое-где, но их очень-очень мало. И мы их охраняем. Реставрируем, когда надо, моем их и защищаем от таких, как этот сумасшедший мужик.
– Кому вообще нужны вывески? На них же даже никто не смотрит.
– Ну, это ты зря. Вообще-то вывески составляют портрет города.
– Будет одной меньше, какая разница?
– Лайма, ты еще мелкая, поэтому тебе простительно пороть подобную хуйню. Это тупая потребительская логика, ясно? Если все будут думать так, как ты, то люди деградируют, а потом вымрут.
– Ну конечно, а спасете всех ты и твое «Любители вывесок», или как там вас зовут!
– Я сделаю вид, что не слышал этого.
– Рассказывай дальше!
– Как я уже сказал, я в обществе два года. У меня пока не очень высокая позиция, но недавно Руководство дало мне важное задание. Они мне поверили, понимаешь? Это шанс проявить себя.
– А что надо делать?
– Слушай. Это долгая история. Недавно, где-то год назад, объявился один псих, который стал мешать нашему обществу. Он начинал как обычный городской активист. Обращал внимание властей на всякие несовершенства вроде разбитых окон, грязных фасадов, открытых люков.
– Ага…
– Оформлял официальные обращения, чиновники их рассматривали, и после этого коммунальные службы все улаживали. Он успел оставить несколько тысяч таких заявлений, и большинство из них рассмотрели.
– И что тут плохого?
– Ничего! Никто этому человеку и слова не говорил, ведь он делал полезное дело. А потом у него в голове что-то перемкнуло, и он обратил свое внимание на старые вывески. Не знаю, чем они ему навредили, но он твердо уверился, что старые вывески вредят городу и их нужно уничтожить. Он стал оставлять заявления на демонтаж таких вывесок…
– Демон… что?
– Демонтаж. Короче, приезжают рабочие и разбирают такую вывеску, а потом ее направляют в программу утилизации.
– Это как?
– Ну, то есть выкидывают.
– А зачем?
– Не знаю, Лайма! И никто не знает. Мы пытаемся понять, но этот человек неуловим. Мы нигде не можем его достать. В общем, он стал просить чиновников уничтожать такие вывески. А им проще удовлетворить его обращения, которые приходят пачками, чем разбирать каждое по отдельности. Отстоять удалось только несколько вывесок – когда вмешались мы и доказали их художественную ценность.
– Что? У вывесок?
– Ну да.
– Это же просто вывески! Какая у них может…
– Блядь, ну ты и дура, Лайма! Я всегда знал, что ты ебаная дура.
– Сам ты дурак! Носишься со своими вывесками ночью. Зачем они тебе сдались?
– Так и знал, что ты не врубишься. Старые вывески красивые, Лайма! Красиво и вызывает приятную ностальгию. Это произведение искусства.
– Мама всегда говорила, что ты чокнутый!
– Когда это она так говорила?
– Недавно.
– Не могла она так сказать.
– Говорила, говорила!
– Это твой папаша говорил, я уверен. А она просто повторяла за ним, потому что у нее нет своего мнения.
– Оставь папу в покое!
– Да я твоему папе глаз на жопу натяну, когда увижу, понятно?
– Врешь! Он гораздо сильнее тебя.
– Это он-то сильнее меня?
– Он тебя гораздо сильнее!
– Лайма, позволь я тебе открою один секрет, окей? Твой папа слабак и неудачник. И то, что он женился на нашей маме, лишь тому подтверждение. Просто ему нужна была женщина еще слабее, чем он. Потому что таким слабакам и неудачникам, как он, всегда нужен кто-то слабый рядом, чтобы самоутверждаться.
– Чушь! Чушь! Ты все врешь!
– Вырастешь и поймешь, что я был прав. А пока живи в своих иллюзиях вместе со своим слабаком-отцом.
Лайма плачет.
– Эй, Лайма. Ты чего? Ну, хватит. Я пошутил.
– Ты… говорил… серьезно. Я слышала. Я все… слышала.
– Да нет, просто я хотел, чтобы ты так думала. На самом деле я пошутил. Ты просто меня обидела, когда стала плохо говорить про вывески. Ну, не реви. Не реви, Лайма. Просто я сам обиделся на тебя.
– Из… из… вин… ни.
– Ты не обижайся на меня, ладно? Я забираю все, что сказал, обратно. Ты только не плачь так громко, пожалуйста. А то мы спугнем его.
– Он… не… придет.
– Еще как придет, я тебе говорю. Мы сегодня с тобой вместе поймаем этого похитителя вывесок, обещаю. На, вытрись.
– Спаси… бо.
– Да не за что. Ну чего ты расквасилась?
– Я… Просто… Меня… меня… обижают.
– Что? Кто тебя обижает? Эй, Лайма. Родители? Твой отец? Мама?
– Нет… В школе.
– Почему?
– Из-за… имени.
– Глупости. У тебя красивое имя.
– Нет… Оно… уродливое. Оно… не похоже на другие имена.
– Нет, Лайма! Просто у нашей мамы склонность к экстравагантности. У тебя отличное имя. Я даже так скажу: твое имя даже почти такое же красивое, как и его обладательница.
– Ты так говоришь, чтобы я не плакала.
– Вовсе нет. Мне оно очень нравится.
– Правда?
– Конечно.
– А ребятам в классе не нравится.
– Потому что они маленькие злобные долбоебы. Когда-нибудь они вырастут, и половина из них станет нормальными людьми.
– А другая половина?
– А другая половина так и останется злобными долбоебами.
– Почему ты называешь людей злобными долбоебами?
– Не ругайся. Не знаю.
– Люди не злобные долбоебы.
– Лайма, не ругайся. Вот это да. Такая маленькая, а такая мудрая.
– Просто это правда!
– Да что ты говоришь. Почему же тебя травят одноклассники?
– Не знаю. А ты правда хочешь поймать этого похитителя вывесок?
– Да, очень хочу.
– Больше всего на свете?
– Не знаю даже. А как понять?
– Ну… Есть что-то, чего тебе бы сейчас хотелось больше?
– Наверное, нет. Мне очень нужно его поймать, Лайма. Это тот самый человек, который закончил школу и остался злобным долбоебом. Он только приносит вред.
– А вдруг он не понимает, что делает плохо?
– Может быть, но это не имеет значения. Я должен не дать ему уничтожить еще одну вывеску. Это мое задание.
– А вдруг он на самом деле поступает хорошо?
– Он же только разрушает.
– Ну это ты так думаешь! А вдруг похититель на самом деле делает хорошее дело, просто ты этого не знаешь? И это ты на самом деле…
– Кто? Ну, говори, я не обижусь. Злобный долбоеб?
– Да.
– Не знаю. Мне это не приходило в голову. Думаю, это маловероятно. Что хорошего в том, чтобы уничтожать вывески? Они же красивые.
– Я тоже не знаю… А тебе платят деньги?
– Блядь, Лайма, ну конечно нет! Мы участвуем в жизни организации на добровольных основах. Это не для денег.
– Не кричи на меня! А то опять зареву.
– Ладно-ладно, извини.
– А почему этот человек должен прийти сюда?
– Он не всегда может уничтожать вывески законным путем. Иногда чиновники доказывают, что вывески, которые он просит убрать, имеют художественную ценность. Тогда их не трогают, потому что закон как бы признает, что они произведение искусства. Тупость, конечно, ведь все старые вывески – это произведение искусства. Но чиновникам похеру, им главное, чтобы все было окей и жизнь была без потрясений. Чтобы все у них было ровно. Поэтому они и подчиняются его приказаниям. Был бы там среди них хоть один человек, который стоял за принципы, Лайма! Все было бы по-другому. Все было бы как надо.
– Если чиновники их не трогают… то тогда как?
– О… Тогда… Именно поэтому мы и здесь. Если чиновники все-таки находят основания не сносить, он сам приходит глубокой ночью и ломает вывеску.
– Какой ужас!
– Да. Это чудовищно. Я же говорил: его надо остановить.
– А почему он так ненавидит вывески?
– Я не знаю. Никто не знает. Он просто помешался на вывесках.
– Ха-ха!
– Что?
– Ничего!
– Нет, скажи.
– Прямо как ты!
– В смысле?
– Помешался прямо как ты!
– Я не помешался.
– Еще как помешался! Тоже помешался на вывесках! Носишься со своими вывесками как сумасшедший! Может, ты еще целуешься с ними? Обнимаешься с ними, когда никто не видит.
– Блядь, Лайма! Завались нахер.
– А то что?
– Не то я тебя оставлю здесь одну и уйду домой.
– Не уйдешь. Тебе же надо поймать своего похитителя вывесок.
– Лайма, хватит действовать мне на нервы. Перестань.
– А вот и не перестану! А вот и не перестану!
– Лайма, а ну-ка заткнулась! Он каждую минуту может появиться здесь и услышать, как ты орешь на всю улицу! И тогда все пропало. Я уйду ни с чем.
– Что будет, если ты уйдешь ни с чем? Тебя накажут?
– Нет. Хуже.
– А что тогда?
– Просто эти люди, которые стоят во главе общества… Они поверили в меня, Лайма. Они дали мне это задание. Я не могу подвести их, они ждут, что я поймаю этого психопата, и он больше не будет уничтожать вывески. Никогда.
– А если он сегодня решит остаться дома?
– С чего бы это…
– А если ему захочется посмотреть телевизор.
– Не захочется. Он придет за этой вывеской, вот увидишь. Он же помешанный.
– Я пока только одного помешанного вижу!
– Лайма, не смешно. Это серьезное дело, я уже жалею, что тебя взял. Надо было оставить тебя дома. Сгорела бы в пожаре, ну и хуй с тобой.
– Да не было бы там никакого пожара!
– А вдруг был бы. Это я для примера говорю.
– Просто ты вечно из-за всего беспокоишься!
– Ничего я не беспокоюсь. Я абсолютно спокоен.
– Ага, конечно! Орешь каждые две минуты, чуть что не понравится! Ругаешься как сумасшедший!
– Лайма, заткнись, пожалуйста. Ты слишком громкая.
– Сам ты громкий! Хочу и кричу! А-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а!
– Лайма, закрой рот! Быстро, заткнись, я не шучу! Если не заткнешься, я тебя ударю!
– Попробуй только, мой папа…
Подзатыльник.
– А-а-а-а-а! Больно! Ты чего, совсем с ума сошел!
– Лайма, в следующий раз я тебе ебну по-настоящему. Быстро замолчи, слышишь?
– Папа тебя убьет, понятно? Тебе конец!
– Хорошо, пускай он меня убьет, но это произойдет завтра. А пока завали свой маленький избалованный ебальник и дай мне уже поймать этого помешанного!
– Я не избалованная.
– Да без разницы.
– Почему ты думаешь, что избалованная? Это не правда. Я не избалованная.
– Еще как правда.
– Нет, не правда!
– Родители тебя облизывают, со мной мама никогда так себя не вела.
– Ты что, завидуешь?
– Нет.
– Завидуешь!
– Ладно, чуть-чуть. В любом случае ты не виновата, что ты избалованная. Я тебя в этом не виню.
– Я не избалованная.
– Говорю же, без разницы.
– Ты думаешь, что мне так хорошо живется. А это не так!
– Ха-ха. Не смеши меня. Что у тебя может быть не так?
– В школе…
– Да, я уже слышал. Тебя задирают твои долбоебы-одноклассники. Ну и что? Такое со всеми происходит. Меня тоже обижали, когда я был маленький. И за меня, в отличие от тебя, никто не вступался.
– Никто за меня не вступается.
– Как это?
– Вот так. Мама с папой не вступаются за меня.
– Ты им говорила?
– Да, тысячу раз!
– И что они?
– Папа ничего не говорит и делает вид, что все хорошо.
– Ну, я ничего другого от него и не ожидал.
– А мама говорит мне не придумывать. Один раз она пришла все-таки и разговаривала с учительницей в школе.
– И что?
– Та ей наврала с три короба! Она сказала, что у нас отличные отношения в классе. И еще она сказала, что я все выдумываю, чтобы привлечь внимание родителей и отвлечь их друг от друга… И… Кажется, что я… Как это было… нарциссическая натура.
– Господи, вот старая пизда! Она же старая, да?
– Нет, она молодая.
– Значит, молодая пизда. Без разницы.
– Поэтому мама не верит мне! А я не знаю, что делать.
– Они как те чиновники, Лайма. Мама, твой отец и эта учительница. Каждый боится обосраться из-за своих шкурных интересов и делает какую-то хуйню. А страдаешь из-за этого ты. Ты – вывеска, Лайма!
– Я не вывеска!
– Это метафора.
– В смысле?
О проекте
О подписке
Другие проекты