«ОДНАЖДЫ В АМЕРИКЕ» В БАКУ

1986

Бахман вышел прогуляться на Торговую. Было скучно. Самое верное занятие при таких обстоятельствах – пошататься в поисках друзей. У книжного пассажа он встретил дворовых приятелей. Разговоры о том, о сём – открытие нового кооперативного ресторана, где подают клёвое блюдо с грибами, новый альбом Modern Talking, покрышки к машинам, девочки и т. д.

– Время наступает совершенно новое, – восклицал Вадик. – Горбачёв видит в кооперативах силу, которая может решить проблему с дефицитом…

– Ребята, не будьте наивными! – говорил Рафик. – Мой отец знаете, что говорит? – в характерной для бакинцев манере спросил он и далее продолжал, потому что никто не мог знать, кроме Рафика, что говорит его отец. – Всё это явление временное. Народ у нас не любит кооперативщиков. Скоро всех их закроют…

– Да ты не видишь, что грядут реформы… реформы серьёзные, – настаивал Вадик. – Стали пускать западные вещи…

– Во! Это здорово…

Тут один из «məhələ uşaqları»⁵ спросил Бахмана, как единственного среди них обладателя видеомагнитофона:

– Кстати, насчёт «западного». Что-нибудь новое есть посмотреть?

– Жду… Скоро должен один приятель приехать. Может, привезёт что-то…

– Опять толпою к тебе завалим.

– Нахлебники, – сказал Вадик и через какое-то время воскликнул: – Слушай, Бахман. Я на твоём месте тут такое устроил!

Все смотрели на Вадика. Последний бросал быстрые и короткие взгляды:

– У меня отличная идея для тебя, Бахман! Можем сделать дело. Я буду с тобой в доле. Идея всё-таки моя.

– Му-му не делай. Говори быстрей!

– На твоём «видике» можно хорошие бабки сделать. Организовать показ фильмов за плату.

– Как Аркадий, которого посадили…

– Он показывал порнуху. Вот и посадили его. Да если дело построить с умом…

– У нас рано или поздно кто-то всё равно стуканёт…

– За что? Везде кооперативы открываются.

– Нужно иметь тогда разрешение. А на показ видеофильмов разрешение не дают. Ты слышал, чтобы кому-нибудь давали?

– Так ты ничего не понял. Мы будем крутить фильмы… «безопасные» – боевики, комедии, всякие там «жизненные» фильмы. Сейчас на Запад смотрят несколько по-другому. Идёт… как это его… демократизация… – и через несколько секунд Вадик раздражённо добавил, – в общем, я вижу – из вас ничего не выйдет. Деньги делать не хотите. Просто стоять во дворе и трепаться.

– А ты у нас делаешь бабки? – с иронией спросил Рафик.

– А что, разве не делал?! Я кассеты записывал. Сейчас у меня бабинник накрылся. Надо купить новый. Старый своё отпахал…

Так ещё некоторое время друзья поговорили о жизни и решили пойти поиграть в бильярд.

Бахман жил со своей матерью в доме напротив БУМа. Все эти милые сокращения, ушедшие официально в прошлое – Бакинский универсальный магазин, то есть Baku supermarket. Да, такое название дали бы сейчас. Но народ продолжает называть это место БУМом.

Бахман окончил Азербайджанский институт нефти и химии, но работал не по специальности. Он прекрасно разбирался в электронике и устроился на работу в Бакинский завод бытовых приборов. Зарплата была советская, то есть скромная, и он подрабатывал тем, что чинил импортную аппаратуру, что приносило ему приличный доход. Два года назад один его приятель, сын одного из партийных боссов, привёз из-за границы видеомагнитофон. Через некоторое время «видяшник» испортился, и он отдал его починить Бахману. Позже он решил его продать, так как собирался в новую загранпоездку, и решил купить новый, чем отдавать деньги, и немалые, на ремонт. Так «видяк» остался у Бахмана, который приобрёл инструмент доступа к западной жизни.

Бахман пришёл домой, поужинал и прошёл к себе в комнату чинить «бабинник» Вадика. Процесс починки аппаратуры Вадика сопровождался обдумыванием его предложения.

Чертовски было привлекательно. Власть сейчас не так строга. Время кооперативов – можно открыть свой бизнес. Вот это слово «кооператив» тоже оттуда, из-за границы, стало часто употребляться в последнее время.

Через пару дней один из друзей принёс фильм с участием Брюса Ли. У Бахмана дома царило столпотворение. Почти весь двор, даже прилежащие дворы сидели у него. Вот тогда Бахман окончательно решил начать «свой бизнес».

Вадик принялся за дело с воодушевлением. Он оповестил сперва свою бывшую школу и стал таскать оттуда ребят на дом. Такса за просмотр трёх часов с хвостиком, что обычно составляло два фильма, была червонец. За раз приходило ребят шесть-семь. Сеансы проводить Бахман старался днём. Он стал раньше уходить с работы, оставляя определённую долю своему начальнику. Зарплату он покрывал за три-четыре сеанса.

Прошло две недели, и Вадик в один из дней сообщил:

– Тут слухи про нас стали распространяться. Желательно договориться с участковым. Будем отстёгивать ему стольник, может, два. Посмотрим на его аппетиты.

Аппетиты у их участкового полицейского были хорошие. Он был участковым всё же жирного участка – центр города. Много всяких, как говорят, «точек».

Бахман согласился:

– Надо обязательно его заверить, что порнуху мы не гоним.

Заверили. Участковый пару раз сам пришёл посмотреть фильмы. Потом договорился, что несколько раз в месяц он будет приходить с друзьями смотреть фильмы – это помимо его мзды. Окэй, как говорят там, на Западе.

Обеспечением новых фильмов занимался Вадик. Они с Бахманом скинулись, купили пару десятков фильмов и обменивались по городу со всеми знакомыми, которые имели видеомагнитофон. Фильмы стоили недёшево – пятьдесят рублей и больше, почти треть зарплаты советского человека.

Жизнь пошла весёлая. Мать поначалу всё это не одобряла, но после трёх месяцев, когда Бахман купил новую стиральную машину, люстру, сделал «косметический» ремонт, она успокоилась. Деньги шли… Проблем с властями не было. Предприятие Бахмана смахивало на кооператив.

В процессе показа Бахман сам пересмотрел кучу фильмов. Через полгода ему все эти боевики и «ужастики» стали надоедать. Пару раз он посмотрел, как говорят в Баку, «жизненные фильмы». Среди них попадались очень даже интересные.

С большим удовольствием Бахман посмотрел фильм «Охотники за оленями» с Робертом де Ниро в главной роли – его любимым актёром; фильм о войне во Вьетнаме. Бахман как раз прочёл в каком-то журнале, кажется «Огонёк», статью про пацифизм. Автор проводил параллели афганской войны с вьетнамской. Что-то он написал и про этот фильм…

Другим обожаемым фильмом был «Крёстный отец». Бахман смотрел его с огромным удовольствием и открывал для себя каждый раз что-то новое. Для себя он решил, что фильмы с участием Роберта де Ниро он не будет пропускать, хоть даже тот в эпизодической роли.

Прошло полгода. Бахман купил подержанный «жигули». На работу он стал выходить через день. Почти всю зарплату он стал оставлять начальнику. Ему только надо было числиться где-то на работе, чтобы не зачислили в тунеядцы.

Приходили новые клиенты. Многих Бахман не знал. Так продолжалось ещё полгода, пока не сменили начальника милиции района. Пришёл указ сверху выполнить «план по преступности». Начальник был новый, хотел себя показать…

Однажды Вадик принёс новый фильм «Однажды в Америке» с участием Роберта де Ниро. Пару лет назад он вышел на экраны в США. Бахман просто обалдел от фильма! А какая музыка! Эннио Морриконе сотворил, что называется… Бахман записал с видео на аудиоплёнку мелодию и частенько её прослушивал…

Ничто в тот день не предвещало дурного. Нагрянула милиция и стала обыскивать… Взяли с собой аппаратуру и несколько фильмов. В основном это были боевики с Брюсом Ли и Чаком Норрисом. Были ещё фильмы – «Крёстный отец», «Челюсти» и «Однажды в Америке».

Бахман в целом был спокоен. Его не могли прижать за незаконный показ фильмов. Не застукали на месте. А фильмы, которые он хранил, были «безобидные» – ни политики, ни порнухи…

Бахмана вызвали в следственный отдел. Туда он шёл уже со страхом.

Следователь был… типичным следователем. Глаза пожирали человека…

– Так, у тебя найдено порнографическое кино, – холодно констатировал тот. – Не прикидывайся, что не знаешь…

Прокурор прошёл к видеомагнитофону и включил. Раздались звуки мелодии Эннио Морриконе из кинофильма «Однажды в Америке». Следователь стал быстро прокручивать запись. Жизнь гангстеров завертелась. Стоп…

Роберт де Ниро залезал в машину, где его дожидалась голая проститутка. Следователь стал крутить дальше. Вот сцена, где любимый Бахманом Роберт де Ниро грабил банк. Да, там тоже минуту длилась сцена сексуального насилия…

Бахман хриплым голосом промолвил:

– Это же кино! Там всего три минутки…

Ему дали три года. Он пытался заплатить, но… Бахман попал в «план».

1989

На дворе стоял декабрь. Бахман день как вышел из тюрьмы и обалдевший гулял по городу. Многое менялось… Появились коммерческие магазины, беженцы из Армении, плакаты с полуголыми девицами, импортные шоколадки и т. д. Он шёл по любимой Торговой улице, пересёк садик Насими и направился к кинотеатру Низами. Привычно было видеть большой плакат на кинотеатре с рекламой очередного фильма…

И тут… Он буквально помчался, завидев знакомое название. В один миг он нырнул и вынырнул из подземного перехода и посмотрел на название фильма.

Бахман сел на парапет. Он сдерживал себя несколько минут. Потом слёзы потекли – он молча рыдал. Прохожие с удивлением смотрели на него. В Баку редко увидишь рыдающего молодого парня на улице.

Сверху, с плаката, на него смотрел со своей отменной улыбкой Роберт де Ниро – главный герой картины «Однажды в Америке».

2001

ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ

Известие о том, что Арифа отобрали на учёбу в Америку, застало его в обществе друзей, за столом в кафе «Наргиз», где Арифу уже изрядно надоело пробовать орешки, «Советское шампанское» и шоколадку «Марс», несмотря на то, что последнее придавало силы на весь день, если верить рекламе. Звонок от подруги из американского посольства на его мобильный телефон с фотокамерой, которым он так яростно щеголял, чуть не привело Арифа в состояние, близкое к оргазму. Он был один из немногих счастливчиков, который выиграл так называемую стипендию Эдмунда Маски, предназначенную для граждан бывшего Советского Союза, пройти курс обучения в США для получения степени магистра.

Секунда – и пронеслись эскадроны мыслей шальных…

Америка – то, о чём мечтал всю жизнь, за все свои двадцать четыре года, то, что он видел по видеомагнитофону и мечтал… Мечтал сидеть в американских барах, ездить по бульвару Сансет, общаться с американочками, страстными и красивыми, надо полагать, как Шерон Стоун и Ким Бессинджер. Что ещё? Да всего сейчас и не объять. АМЕРИКА-А-А-А!!!

На календаре было 30 августа 1998 года, когда Ариф направился в Бакинский аэропорт – здание, построенное ещё в советское время, чтобы отправиться на другой конец света. Когда самолёт взлетел, Ариф посмотрел в иллюминатор, чтобы попрощаться с родным городом. Но дул сильный ветер, и весь Апшеронский полуостров утонул в пыли. Самолёт покачивался при взлёте и как бы вместо Арифа махнул «гуд-бай» Баку.

В Стамбуле Ариф сделал пересадку и взял курс прямиком на Нью-Йорк и через одиннадцать часов приземлился в аэропорту имени Кеннеди – JFK. Ему надо было добраться в центральную часть Нью-Йорка – Манхеттен, где находился Колумбийский университет. Он сел в автобус, который понёс его навстречу Америке.

Однако первые полчаса, пока автобус пересекал два других района Большого Нью-Йорка – Бруклин и Квинс, Ариф был удивлён – серые дома, в основном трёхэтажки, и никакой грандиозности. Как только автобус вырулил на завершающую часть дороги Лонг-Айленд Экспресс, небоскрёбы засверкали, словно в сказочном фильме замок волшебника.

Ариф сошёл в сердце города, около Grand Station – Большого Вокзала. Впечатление от Нью-Йорка было… впечатляющим. Ариф вспомнил слова из кинофильма «Бриллиантовая рука»: «Нью-Йорк – город контрастов». Позже он мог убедиться, что в этом городе было всё – небоскрёбы, трущобы, лимузины, миллионеры, нищие, учёные и люмпены.

Было влажно. А тот, кто был в Нью-Йорке, знает, что в жару в этом городе можно сойти с ума. Влага, пробки на дорогах… Люди торопились – белые, чёрные, латиноамериканцы, китайцы и вообще какие-то непонятные… Впрочем, говорят, что Нью-Йорк – это не Америка, ровно как и несколько других больших городов США – Лос-Анджелес, Майами и другие. В принципе визуально Ариф увидел то, что ожидал увидеть в этой стеклобетонной громадине. В памяти пронеслись кинофильмы…

Первые два дня ушли на размещение в общежитии университета. И почти сразу Арифа обуяло чувство отчуждённости в новом месте. Всё было новое, незнакомое. Всю жизнь проживший в родном городе и в знакомом окружении, Ариф почувствовал себя неуютно. Ожидания всегда выше реальности.

Только вечером второго дня пребывания, когда он оказался на горящем неоновыми огнями Тайм-сквере, он почувствовал себя в том Нью-Йорке, который желал увидеть, посреди праздника жизни, в сердцевине столицы мира.

Однако после нескольких дней пребывания в городе Большого яблока, как величают Нью-Йорк, ещё ожидая начало занятий в университете, город своими размерами и скоростью как транспортного, так и людского потока стал давить на Арифа. Он вспомнил слова из песни советского эмигранта-барда Токарева: «Небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой…»

Ариф стал лихорадочно искать товарищей и пытался сойтись с сокурсниками, которые прибывали с каждым днём. В основном это были студенты из стран Восточной и Центральной Европы.

Бог послал ему грузина Мамуку, с которым они в первый же день знакомства напились до чёртиков. С выходцами из стран бывшего Союза было легче всего сойтись, так как этому, естественно, способствовала общность культуры, а также знание «межнационального» и «великого, могучего» русского языка. Далее на помощь им подоспел казах Марат, привёзший с собой десять бутылок казахского коньяка и три килограмма копчёной конины, которую, впрочем, никто, кроме казаха, и не ел. Но присутствие мяса благородного скакуна придало их застольям, по мнению Арифа, настоящий мужской дух – степи, погони, кони, мои кони… как там пел Высоцкий.

Прибывшие из Латвии и Литвы два прибалта, как называли их в Союзе «нерушимом», поначалу отказались вообще говорить по-русски и вели себя по отношению к бывшим «совковым» соотечественникам надменно. Они уже были частью демократической и цивилизованной Европы. Той же частью пытался быть ещё один представитель Украины. Однако первые посиделки выявили, что вообще «мы все братья». У нас сало, у вас шашлык, у нас рижский бальзам, а у вас вино… И вообще, самостийно мы всё ещё лучше дружим. Через пару недель к ним присоединятся прибалты и после двухсот граммов перейдут с английского сразу на русский мат.

Впрочем, соберуны вскоре закончились, и новоприбывшие студенты приступили к занятиям. И первый семестр пришлось попотеть, учитывая тот факт, что учёба проходила для всех иностранных студентов, как бы хорошо они не знали английский, на чужом языке.

Основным предметом изучения Арифа была социология. Американцы, предоставляя студентам из стран с переходной экономикой возможность получить бесплатно обучение в США по таким программам, как «Маски», полагали, что, возвратившись, выпускники американских университетов помогут подъёму своих стран, налаживанию работы на «западный» лад. Идея очень благородная. Правда, студентов на родине совсем не ожидали с распростёртыми объятиями. Кое-кому удавалось добиться успехов на общественном поприще и принести пользу своим странам. Но и нередко они вынуждены были работать в частных кампаниях, оставаясь невостребованными в соответствующих коррумпированных государственных структурах.

Людям, родившимся в коммунистическом строе, представился уникальный шанс сравнить тот самый «пресловутый» капитализм с «преимуществами» социалистического строя. Однако анализ временами был противоречивый. Если раньше всех советских людей учили, что они «счастливы» по определению, то во время «перестройки» земным раем казался весь Запад. Но прибыв на тот самый Запад, Ариф и его сокурсники понимали, что не всё так просто – жизнь гораздо сложнее и её не обрисовать только чёрно-белыми тонами. Но, к их удивлению, американцы в своём большинстве давно поделили мир на хорошее и плохое, и людей соответственно, как в голливудских фильмах. И жили вот так…

Ушлые «совковые» люди, с которыми Ариф иногда общался в многоэтническом Нью-Йорке, удивлялись наивности и примитивности простых граждан. И кичились своим действительно витиеватым умом и умением обмануть американских налогоплательщиков. Но как-то Ариф ответил одному бывшему «совку»: «Почему они, умные и смышлёные, не могут наладить нормально жизнь в своих странах, а эти простоватые западники давно расстались с бардаком, властвующим в странах с „ушлым“ населением».

Хотя стоило шагнуть несколько улиц выше от Колумбийского университета по Манхеттену, то есть в знаменитый Гарлем, и попадал в совсем иной мир. Так, по неопытности Ариф через пару недель забрёл «не в свой район», где двое приветливых афроамериканцев попросили вежливо дать им десять долларов. На вопрос Арифа: «Почему я должен вам давать десять долларов?», они так же приветливо ответили: «Если задашь ещё один вопрос – придётся тебе дать нам двадцать долларов». Ариф хотел было, как в Баку, попетушиться, но внутренний голос сказал, что не стоит – эти двое особенно церемониться не будут, да и ножи у них острые.

Следующее знакомство с Америкой у Арифа состоялось через медицину. У него серьёзно разболелись гланды, да так, что он практически не мог глотать. Ариф пошёл к врачу, ожидая, что через пару минут после приёма, американские врачи сотворят чудо. Одного его родственника, попавшего в автокатастрофу в Америке, оперировали и, что называется, буквально сшили заново.

Первые двадцать минут Ариф заполнял кучу всяких форм. Потом ещё пришлось прождать в приёмной около часа. Наконец его принял врач. Ариф надеялся ну хотя бы на «смазывание», как обычно ему делали в Баку. После двух-трёх таких сеансов становилось гораздо легче. Однако врач, осмотрев горло, взял пробу и удалился. Вновь он появился через пятнадцать минут, сообщив, что у него вирусное заболевание. Надо принимать антипростудные лекарства, и выписал рецепт одной микстуры для полоскания горла. За это врач со страховки взял 150 долларов. На робкое замечание Арифа сделать ему смазывание с йодом и ещё какой-то мазью, врач стал смеяться. Такое в Америке не делали уже много десятилетий. А что же было взамен? Tylenol – этим лекарством лечили всё остальное. После такого лечения, выйдя от врача, Ариф решил заняться самолечением, и хотел было купить на всякий случай антибиотики в аптеке. Однако в аптеке без рецепта, кроме того же Tylenola, почти ничего нельзя было купить. Хочешь рецепт – иди к врачу и плати ещё 150 баксов. Всё закончилось тем, что Ариф пришёл в общагу и начал усиленно полоскать горло водкой. Помогло.