Мне и фотографии показывали, и даже видео, но память не восстанавливается. Да я уже и не сильно стремлюсь узнавать. Я как будто жить заново начал. Может, по какой-то причине мозг отвергает ненужную информацию, тем самым защищая меня. И я уже не сопротивляюсь».

«Трудно жить в мире, где тебя все знают и всё про тебя знают, а ты – ничего… Память так и не вернулась… А если и моя никогда не вернётся?»

– Так, биографическая амнезия – это, значит, личная. Список имён, гипноз, «Жди меня», – подвела итоги Марьяна.

«Никогда… НИКОГДА!» – продолжало пульсировать в мозгу.

– Фотография! Как мне себя увидеть?

– В смысле, нужно зеркало? – спросила Марьяна.

– Ну да, зеркало.

– В туалете есть. Это чтобы увидеть себя и вспомнить? – не останавливаясь ни на миг, тараторила Марьяна. Она не переставала говорить, даже когда дверь в санузел закрылась перед её носом. – Это же гениально! И почему врачи сразу не показали?

Прямо глаза в глаза смотрела незнакомая девица со взлохмаченными волосами. Короткая стрижка, русые волосы. Обычная внешность, если бы не настороженный и колючий взгляд карих глаз из-под растрёпанной чёлки. Обычная и совершенно незнакомая. Вообще ничего не шевельнулось.

– Да кто ты такая? Ну же! Давай! – зашипело лицо. Ущипнула себя за щёки, чувствуется, значит, это не чьи-то чужие, а собственные…

В дверь забарабанила Марьяна:

– Эй, ну что? Даже если память не восстановится сразу, тебя найдут родственники, всё встанет на свои места.

– Ты же говорила, что не ищут…

– Да мало ли, что я там говорила! Сидят там в своей полиции и особо не торопятся, а может у них дел невпроворот, и до тебя очередь пока не дошла. Давай выходи, я ещё историю нашла, – продолжала уговаривать за дверью Марьяна.

Дверь отварилась:

– Продолжай.

– Чуваку тридцать четыре года, – Марьяна словно забыла про паузы. – «Я проснулся на конечной остановке автобуса. Никаких вещей и документов при себе не было. Знал, кто я, где находился, но какой конкретный был день – не знал. Интуитивно куда-то шёл, но не понимал куда.

Это был дом родителей. Их давно не стало, теперь там живёт моя сестра. Когда она открыла дверь, я сразу вспомнил её.

Сестра рассказывала истории из детства, показывала фотографии. Память о тех событиях быстро восстанавливалась, я вспоминал, но только без деталей и подробностей, никаких красок. И только тогда, когда мне про них рассказывали. Меня подташнивало, мы обратились в больницу, там диагностировали сотрясение мозга. Сделали компьютерную томографию головы. Ничего серьёзного не обнаружили, только травму кожных покровов.

Восстановив события с полицией, мы выяснили, что я уехал с работы домой в понедельник, но до дома так и не добрался; очнулся на автобусной остановке в четверг с большим белым пятном в голове. Следователь, который занимался моим делом, выдвинул несколько криминальных версий. С сестрой проработали все возможные варианты, да, была у меня недорогая машина, куда делась, так и не выяснили, а ничего другого ценного с собой не было. Глупо потерять часть своей жизни из-за этого…

Сначала восстановили документы, основные воспоминания с подачи сестры вернулись, но не все. Забытая информация о жизни напоминает матрёшку: открываешь её, а там ещё одна, эту вторую открываешь и так далее. Я вспоминал близких и друзей по фотографиям, смотрел видео, завёл ежедневник, куда вносил всю информацию, которую удалось восстановить.

С людьми, которых не вспомнил, приходилось знакомиться заново. Потом выяснился интересный факт: я вспоминал какие-то незначительные моменты, которые они забыли, но мой мозг очень активно за них цеплялся, пытаясь восстановить всю картину целиком. И ещё выяснился интересный момент: по этим отдельным кусочкам паззла складывалась одно впечатление о каком-то событии, например, как на новый год на даче друга пошли искать ёлку. Вроде забавное начало, а когда всё восстановилось, то оказалось, что с собой захватили алкоголь, заблудились и еле вышли, когда уже начало темнеть. И думаешь, вот что за дурость? Ведь могли там упиться, заснуть и замёрзнуть.

А ещё все говорят, что я стал другим.

Мне удалось восстановить всю свою жизнь, кроме последних пары лет. Сестра утверждает, что у меня были проблемы с бизнесом, депрессия, а врачи предполагают, что из-за этого и могла появиться амнезия, своего рода защитная реакция мозга».

После того, как Марьяна закончила читать эту историю, в голове сразу же выстроились ключевые моменты: компьютерная томография головы, восстановлены события с полицией, ежедневник, защитная реакция мозга… Какая разительная перемена от ужасного «никогда» к активному поиску выхода. Мозг цеплялся за любой шанс, что не всё потеряно.

А у меня есть сестра или брат? А мама? Папа…

– Ещё есть история: «Я очнулась на лавочке в парке под утро. Сидела какое-то время в прострации, пока до меня не дошло, что я не только не понимаю, что это за место, и что я тут делаю, но и как меня зовут. С собой был рюкзак, в котором обнаружила разряженный мобильный телефон, банковские карты и паспорт с незнакомой фотографией, именем и фамилией. Вот тут-то паника и накрыла: стало ясно, что нужна помощь.

В больнице зарядили телефон, осмотрели меня; травм нет, подозрительных веществ в крови тоже не обнаружили. В телефоне нашли контакт «мама», я посмотрела на её фотографию и вспомнила, а потом и все детские годы. Мама оказалась далеко, за Уралом, а я жила в Москве, снимала квартиру с подружкой и работала в айтишной компании.

Подружку я не узнала. Мы с ней вместе уехали из нашего родного городка в Москву искать работу. После амнезии она помогала мне адаптироваться и много рассказала о нашей московской жизни. Мне поставили диагноз «психогенная амнезия», вызванная психологическим стрессом потеря памяти».

Так, стоп! Опять какая-то амнезия, которой не было в Википедии. Вот и зачем там писать что-то наполовину? Не доводите дело до конца, не беритесь! – возмутилась Марьяна.

«Скорее всего, всё из-за жёсткого дедлайна. Я пропустила все сроки сдачи проекта – можно было вылететь с работы, поэтому работала днями и ночами. Мозг просто не выдержал. Подсознание отказывалось дружить с сознанием, но подкидывало старые рефлексы: включила компьютер и на автомате набрала пароль.

Все мои воспоминания после переезда в Москву «синтетические» – это, когда их тебе рассказал кто-то другой. Они мне напоминают файлы в компьютере, разложенные по папкам. Мне рассказывают что-то, это формируется в файл и укладывается в нужную папку. Я могу мысленно открывать папки, просмотреть файлы, даже вспомнить, что в них, но пока целостной картины моей жизни в Москве, состоящей из одного единственного файла, нет.

Нравится ли мне моё прошлое? Придя в себя после амнезии, я думала о себе лучше, а на деле так сильно накосячила с работой. Сейчас стараюсь относиться к ней ответственнее и хочу быть лучше, чем была.

Подруга считает, что я изменилась после болезни, стала более задумчивой, спокойной и рассудительной. Почти все дружеские отношения удалось наладить, но какие-то из них сошли на нет. С одной стороны, хочется всё вспомнить, потому что это часть моей жизни. Там должны быть и приятные, и не очень приятные моменты, интересные, романтичные, поучительные, забавные, хочется уже вернуть этот период одним файлом, а не кучей разрозненных, но с другой стороны – нет воспоминаний, где мне было плохо или больно. Я не оглядываюсь назад, а иду вперёд».

После амнезии я думала о себе лучше…

Нет воспоминаний, где мне было плохо или больно. Я не оглядываюсь назад, а иду вперёд…

Либо «синтетическая» память, либо ничего.

Какой интересный выбор! А ведь уже возникло согласие на синтетическую память при наличии альтернативы «ничего».

– Ну, ты как? – спросила соседка.

– Нормально. Хочу отдохнуть.

Просто отвернуться, повернуться на бок, закрыть глаза и забыть…

– Точно всё нормально?

– Точно…

– Только не спи! Скоро обед, проспишь!

Закрыть глаза и всё забыть… Забыть, что всё забыто, чтобы погасить пульсирующий страх: «А если я тоже никогда? Никогда не вспомню?!»

*      *      *

Серая стена… Серый потолок… За окном сумерки.

– Стой! Вернее, лежи! Вообще ничего не делай, закрой глаза и слушай. А я буду говорить: Августа, Авдотья, Аврора, Агата…

– Что это?

– Полный список женских имён. Не перебивай, дослушай до конца: Агапия, Агафья…

Ну, человек старается, почему бы пару минут не подождать…

– … Ярина, Ярослава. Всё! Имена закончились. И… ничего?

– Ничего.

– Странно. Хотя нет, ничего странного. В той истории имя резко прозвучало, когда окрикнули другого, эффект неожиданности сработал, а тут монотонный бубнёж… Точно! Я буду резко имена называть!

– Сейчас?

– Сейчас смысла нет, потом. Пока ты спала, я кучу историй в интернете откопала. Вот одна: в Канаде в больницу обратился парень лет двадцати, неизвестные напали на него на улице и сломали ему нос. Он не знал, кто он и как его зовут, его прозвали «Мистер Никто». Врачи поставили диагноз «посттравматическая глобальная амнезия». После больницы он попал в приют для бездомных, несколько раз менял имена, последним было Сивальд Скейд. Его проверяли и по фотографии по всем базам, и по отпечаткам пальцев – результата не было. Потом он встретился с юристом для оформления гражданства, подсуетился и женился на дочери юриста, а спустя время признался, что вся история с амнезией была выдумкой. Он был выходцем из бедной румынской семьи и устроил это «представление», чтобы получить гражданство в Канаде.

– Хм, поэтому в одной из историй на полиграфе проверяли? Почему меня не проверяют?

– Слушай! – воскликнула Марьяна. – Ты знаешь, что такое «полиграф»! Потому что в той истории он назывался «детектор лжи», то есть это ты сейчас только для вида так тупишь, а на самом деле с мозгами-то у тебя всё нормально!

– Хотелось бы верить…

– И хорошая идея проверить твою фотографию в интернете.

– Это как?

– Просто! Замри, сфотографировала, а теперь говорим гуглу найти похожие фотографии… М-да, здесь тупик. Ну ладно! Не сдаёмся. Так, что у нас остаётся? «Жди меня», гипноз, а ещё в холле есть пианино, можно раздобыть гитару и пойдём узнавать про твои вещи, – затараторила Марьяна, и сложно было понять, где просто болтовня, а где реальная команда к действию.

– У меня же постельный режим…

– Ты весь день спала! Тебя же не в космос вне графика отправляют, а просто предлагается спокойная прогулка на свежем воздухе, что тоже полезно.

В животе возникло неприятное ощущение, а следом раздалось урчание.

– Блин, ты голодная! Говорила же – не засыпай! Мало того, что обед проспала, ещё и ужин. Тут он рано, в шесть часов. Вот тебе банан, ешь давай. Давай-давай, для мозгов полезно. А в коридоре в холодильнике у меня йогурт и кефир. Что будешь?

– Не знаю…

– Пойдём, на месте разберёмся.

Из стоящего в холле холодильника Марьяна достала какую-то пластиковую бутылку:

– На, пей! Нет, стой! Садись сюда за пианино. Руки клади на клавиши. Ну, проведи в одну сторону, потом – в другую… Ну, как? Ничего? Ладно! Пошли дальше.

На первом этаже она подёргала закрытую дверь с надписью «Гардероб» и махнула охраннику: «Мы на улицу прогуляться».

Кругом, в насыщенной изумрудной листве деревьев, зелёной траве, тихом стрёкоте насекомых – стояло лето. И было так спокойно, как бывает летними вечерами. На паузу была поставлена больничная суета с её круговертью. Если бы не обстоятельства личной жизни, можно было бы и насладиться этим моментом.

Марьяна огляделась:

– Вон за углом две девчонки. Я их знаю. Пошли к ним!.. Всем привет! Настя, дай сигаретку. Не, я не курю. Эксперимент надо провести: вот человек память потерял – проверяем, курила ли она когда-нибудь.

Стоявшие спиной девчонки в спортивных костюмах с дымящимися сигаретами обернулись и сначала с сомнением, а потом с интересом слушали Марьяну. И вот уже все трое давали советы:

– Держи между указательным и средним, вот так…

– В первый раз не глубоко затягивайся, вдруг и правда не курила…

И на последовавший кашель последовал тройной вердикт:

– Не курила!

– Только зря сигарету испортили.

– А вот и не зря, – возразила Марьяна. – Это как раз тот случай, когда отрицательный результат тоже результат.

И что даст информация, что курила или не курила?

– Девчонки, спасибо!

– Зови, если ещё какие эксперименты, – хихикнула одна из них.

– Давай прогуляемся, не в палату же идти киснуть. А ты пока можешь йогурт выпить.

И не хотелось с ней никуда идти, но Марьяна вдруг замолчала… За больницей оказался даже не парк, а целый лес из устремившихся в небо высоких сосен. Здесь оказалось так тихо, и тревожный, бивший по вискам вопрос: «Кто я?», постепенно уступил место… не безразличию, нет. Спокойствию…