17

Прошла неделя.

18

Толик сбросил связки бананов перед хижиной и вдруг к удивлению своему заметил Валентина. Днём? Посреди посёлка? В опасной близости от Тупапау? Странно…

Голый до пояса конкурент колдуна сидел на корточках перед божественной медной проволокой и, упёршись ладонями в колени, пристально рассматривал один из её тусклых витков.

– Молишься, что ли? – хмуро поинтересовался Толик, подойдя.

Валентин вздрогнул:

– А, это ты… – Он снова вперил взгляд в проволоку. – Слушай, подскажи, а? Вот этот виток нужно вывихнуть на сто восемьдесят два градуса, оставив всё остальное без изменений. Такое технически возможно? Я имею в виду: в наших условиях…

Таура Ракау остолбенел.

– А ну пошёл отсюда! – грозно приказал он вполголоса. – И чтобы больше к проволоке близко не подходил!

Валентин вытаращил глаза.

– Какой виток? Куда вывихнуть? Ты что, не видишь? – В гневе Таура Ракау щёлкнул по одной из жёлтеньких священных тряпочек. – Табу! К ней даже прикасаться нельзя!

Валентин моргал.

– Толик, – растерянно сказал он, – но… я нашёл решение, Толик!

Таура Ракау покосился сердито, однако лицо Валентина сияло такой радостью, что вождь, поколебавшись, сменил гнев на милость. В конце концов, почему бы и нет? Почему в самом деле не допустить, что, изрисовав очередной гектар влажного песка, Валентин выразил наконец в формулах постигшую их драму?

– Опроверг, что ли? – спросил Таура Ракау ворчливо, хотя и вполне дружелюбно.

– Да как тебе сказать… – замялся Валентин. – В общем… интересующее нас явление вполне укладывается в рамки…

– Ага, – сказал Толик. – Понятно. Ну а проволоку зачем гнуть собирался?

– А проволока, Толик, – в восторге отвечал ему Валентин, – это почти готовая установка! У нас есть шанс вернуться, Толик!

Вне всякого сомнения, Валентин говорил искренне. Другой вопрос: был ли он вменяем? Если вдуматься, Тупапау кого хочешь с ума сведёт…

– Валька, – проникновенно сказал вождь, присаживаясь рядом на корточки, – кому ты голову морочишь? Какая ещё, к чёрту, установка? Ну не станешь ты для Натальи хорошим – хоть пополам разорвись! Ты думаешь, она ничего не понимает? Всё она прекрасно понимает. И что не виноват ты ни в чём, и что не выбраться нам отсюда… Просто ей повод нужен, чтобы пса на тебя спускать. Ну зачем ты всё это затеял, Валька?..

Валентин смотрел на него, приоткрыв рот.

– Ты… не хочешь домой? – потрясённо вымолвил он, и тут его наконец осенило. – Слушай… Так тебе, наверное, понравилось быть вождём? А я, значит…

Толик вскочил, и минуты две речь его была совершенно нецензурной. Валентин оторопело смотрел на него снизу вверх.

– Ты мне скажи такое ещё раз! – выходил из себя уязвлённый Толик. – Вождь! Хвост собачий, а не вождь! Хуже снабженца!..

– Тогда почему же ты?..

«Разгоню! – державно подумал Таура Ракау. – Вальку – к общественно полезному труду, а Тупапау – на атолл! Поживёт одна с недельку – вернётся шёлковая!»

– Ты кому голову морочишь? – повторил он, недобро щурясь. – Ну, допустим, выгнул ты проволоку. На сто восемьдесят два градуса. И что будет?

– Да-да, – озабоченно сказал Валентин. – Самое главное… Здесь грозы бывают?

Таура Ракау сбился с мысли. Грозы? Таароа что-то говорил о сезоне дождей… А при чём тут грозы?

– Громоотвод? – спросил он с запинкой.

– Изящно, правда? – просиял конкурент колдуна. – Молния нас сюда забросила, она же нас и обратно отправит. По всем расчётам должна сложиться аналогичная ситуация…

Замысел Валентина предстал перед Толиком во всей его преступной наготе. Нагнать страху. На всех. И в первую очередь – на Тупапау. Да в самом деле, кто же это в здравом уме согласится второй раз лезть под молнию!.. Понятно… Он думает, Наталья испугается и притихнет… Ой, притихнет ли?

Тут Толик заметил, что Валентин умолк и как-то странно на него смотрит:

– Ну? Что там ещё у тебя?

– Толик, – сказал Валентин, – можно я останусь здесь?

– Где здесь?

– Ты не сомневайся, – преувеличенно бодро заверил Валентин. – Вы прибудете куда надо. В целости и сохранности.

Таура Ракау Ха’а Мана-а остолбенел вторично.

– Стоп! – рявкнул он. – Ты хочешь нас отправить, а сам остаться?

– Но если мне здесь нравится! – неумело попытался скапризничать Валентин. – Климат хороший, море… и вообще… Люди приветливые…

Может, он в самом деле – того?.. А как проверишь? Все сведения Толика по психиатрии, как правило, начинались словами: «Приходит комиссия в сумасшедший дом…»

– Валька! Слушай сюда. Раз уж вы меня выбрали, то я за вас, за обормотов, отвечаю. Или мы все возвращаемся, или мы все остаёмся. Понял?

Всю фразу Толик произнёс очень тихо, а последнее слово проорал так, что Валентин отшатнулся.

«А чего это я ору? – с неудовольствием подумал Толик. – Будто и впрямь поверил…»

– Валька! – почти что жалобно сказал он. – Ну объяснил бы, что ли, я не знаю…

– Конечно-конечно, – заторопился Валентин. – Видишь ли, минус в подкоренном выражении…

– Стоп! – решительно прервал его Толик. – Будем считать, что я уже всё понял. Давай говори, что куда гнуть…

19

– Нет! Ни за что! – вскрикнула Наталья. – Вы меня не заставите!

Бесспорно, медная проволока с вывихнутым на сто восемьдесят два градуса витком, установленная на заякоренном плотике, напоминала авангардистскую скульптуру из вторсырья и доверия не внушала ни малейшего. Другое дело, что над ней возились вот уже около недели, а Наталья вела себя так, словно видит её впервые.

– Вы меня не заставите! – выкрикнула эта удивительная женщина в лицо растерявшемуся Лёве, как будто тот силком собирался тащить её в каноэ.

Мглистая туча уже наваливалась на остров. Гроза не торопилась, у неё всё было впереди. Как-то профессионально, одним порывом, она растрепала пальмы и сделала паузу.

– Фанатик! Самоубийца! – летело с берега в адрес Валентина. – Ради своих формул ты готов жертвовать даже мной!

Возможно, этот скандал под занавес был продуман заранее, хотя не исключено, что вдохновение снизошло на Наталью в последний миг. Но так или иначе, а с этим пора было кончать. Толик встал, покачнув дюральку.

– Дура! – гаркнул он изо всех сил.

Наталья удивилась и замолчала. С одной стороны, ослышаться она не могла. С другой стороны, ещё ни один мужчина на такое не осмеливался. Оставалось предположить, что вождь приказал ей что-то по-полинезийски. А что? «Рура», «таро», «дура»… Очень даже похоже.

– Никто тебя не заставляет, – сказал Толик. – Не хочешь – не надо. Лёва, отчаливай.

Чувствуя себя крайне неловко, Лёва оттолкнулся веслом от берега, и узкий «Гонорар» заскользил по сумрачной предгрозовой воде, неохотно теряя скорость, пока не клюнул носом в борт яхты.

В полном молчании все смотрели на оставшуюся на берегу Наталью.

– Это подло! – хрипло выговорила она, и губы её дрогнули.

Толик хладнокровно пожал плечами.

– Валентин! – взвыла Наталья. – Неужели ты допустишь?..

– Сидеть! – тихо и грозно сказал Толик дёрнувшемуся Валентину.

А пустой «Гонорар» уже скользил в обратном направлении. Его оттолкнул Лёва – просто так, без всякой задней мысли, но Наталья почему-то восприняла этот поступок как пощёчину:

– Мне не нужны ваши подачки! – И порожнее каноэ снова устремилось к яхте. Лёва поймал его за нос и вопросительно поглядел на Толика.

– А не нужны – так не нужны, – всё так же невозмутимо проговорил вождь. – Счастливо оставаться.

Но тут потемнело, заворчало, пальмы на склонах зашевелились, как бы приседая, и Наталья поняла, что шутки кончились.

– Это подло! – беспомощно повторила она.

– Лёва… – сжалился Толик, и Лёва опять послал каноэ к берегу.

На этот раз Наталья не ломалась. Неумело орудуя веслом, она подгребла к латаному борту «Пенелопа» – и в этот миг вода в бухте шумно вскипела от первого удара тропического ливня.

Толик мельком глянул на Валентина и поразился, прочтя в его глазах огромное облегчение.

«Всё-таки, наверное, Валька очень хороший человек, – подумал Толик. – Я бы на его месте расстроился».

20

На втором часу ожидания Фёдор Сидоров прокричал с борта «Пенелопа», что, если хоть ещё одна капля упадёт на его полотна, он немедля высаживается на берег. Но в этот момент брезентовый тент захлопал так громко, что Фёдора на дюральке не поняли.

– Сиди уж, – буркнул Лёва. – Вплавь, что ли, будешь высаживаться?

Гроза бесчинствовала и мародёрствовала. В роще трещали, отламываясь, пальмовые ветви. Объякоренный по корме и по носу «Пенелоп» то и дело норовил лечь бортом на истоптанную ветром воду. Вдобавок он был перегружен и протекал немилосердно.

Страха или какого-нибудь там особенного замирания давно уже ни в ком не было. Была досада. На Валентина, на Толика, на самих себя. «Господи! – отчётливо читалось на лицах. – Сколько ещё будет продолжаться гроза? Когда же наконец этот идиотизм кончится?»

Не защищённый от ливня «Гонорар» наполнился водой и, притонув, плавал поблизости. Толик хмуро наблюдал за ним из дюральки.

– Зря мы его так бросили, – заметил он наконец. – И берег за собой не убрали. Чёрт его знает, что теперь Таароа о нас подумает, – пришли, намусорили…

Пожалуй, если не считать Валентина, вождь был единственным, кто ещё делал вид, что верит в успех предприятия.

– Ну, каноэ-то мы так или иначе прихватим, – сказал Валентин. – Оно в радиусе действия установки.

Толик мысленно очертил полукруг, взяв плотик с проволокой за центр, а «Гонорар» – за дальнюю точку радиуса, и получилось, что они прихватят не только каноэ, но и часть берега.

В роще что-то оглушительно выстрелило. Гроза, окончательно распоясавшись, выломила целую пальму.

– Вот-вот! – прокричал Толик, приподнимаясь. – Не хватало нам ещё, чтобы громоотвод разнесло!

Последовал хлёсткий и точный удар мокрого ветра, и вождь, потеряв равновесие, сел. На «Пенелопе» взвизгнули.

– Валька, – позвал Толик.

– Да.

– А ты заметил, в прошлый раз, ну, когда нас сюда забросило, молния-то была без грома…

– Гром был, – сказал Валентин.

– Как же был? Я не слышал, Лёва не слышал…

– А мы и не могли его слышать. Гром остался там, на реке. Мы как раз попали в промежуток между светом и звуком…

За последнюю неделю вождь задал Валентину массу подобных вопросов – пытался поймать на противоречии. Но конкурент колдуна ни разу не сбился, всё у него объяснялось, на всё у него был ответ, и эта гладкость беспокоила Толика сильнее всего.

– Валька.

– Да.

– Слушай, а мы там, на той стороне, в берег не врежемся?

– Нет, Толик, исключено. Я же объяснял: грубо говоря, произойдёт обмен масс…

– А если по времени промахнёмся? Выскочим, да не туда…

– Ну знаешь! – с достоинством сказал Валентин. – Если такое случится, можешь считать меня круглым идиотом!

Толика посетила хмурая мысль, что если такое случится, то идиотом, скорее всего, считать будет некого, да и некому.

Ну, допустим, что Валентинова самоделка не расплавится, не взорвётся, а именно сработает. Что тогда? В берег они, допустим, не врежутся. А уровень океана? В прошлый раз он был ниже уровня реки метра на полтора. Не оказаться бы под водой… Хотя в это время плотина обычно приостанавливает сброс воды, река мелеет. А прилив? Ах, чёрт, надо же ещё учесть прилив!.. И в который раз Толик пришёл в ужас от огромного количества мелочей, каждая из которых грозила обернуться катастрофой.

Многое не нравилось Толику. Вчера он собственноручно свалил четыре пальмы, и та, крайняя, на которой был установлен штырь громоотвода, стала самой высокой в роще. Но что толку, если ещё ни одна молния не ударила в эту часть острова! Вот если бы вынести штырь на вершину горы… А где взять металл?

А ещё не нравилось Толику, что он давно уже не слышит голоса Тупапау. Наталья молчала второй час. Молчала и накапливала отрицательные эмоции. Как лейденская банка. Бедный Валька. Что его ждёт после грозы!

«Ну нет! – свирепея, подумал Таура Ракау. – Пусть только попробует!»

– Мужики, это хороший пейзаж, – доносилось из-под тента яхты. – Это сильный пейзаж. Кроме шуток, он сделан по большому счёту…

Толик прислушался. Да, стало заметно тише. Дождь почти перестал, а ветер как бы колебался: хлестнуть напоследок этих ненормальных в лодках или же всё-таки не стоит? Гроза явно шла на убыль.

Валентин пригорюнился. Он лучше кого бы то ни было понимал, что означает молчание Тупапау и чем оно кончится.

– Эй, на «Пенелопе»! – громко позвал Толик. – Ну что? Я думаю, всё на сегодня?

И словно в подтверждение его слов тучи на юго-западе разомкнулись и солнце осветило остров – мокрый, сверкающий и удивительно красивый.

– Ну и кто мне теперь ответит, – немедленно раздался зловещий голос, – ради чего мы здесь мокли?

«Началось!» – подумал Толик.

– Наташка, имей совесть! – крикнул он. – В конце концов, это всё из-за тебя было затеяно. По твоему же требованию!

Это её не смутило.

– Насколько я помню, – великолепно парировала она, – устраивать мне воспаление лёгких я не требовала.