И я рассказала. О том, как Арт нашёл раненную меня и принёс в особняк. О проблемах с магией. О том, как добровольно сунулась к Хранителям Древа.

Когда я закончила, Мелир кивнул.

– Давно понял, что я не с Террона?

– Почти сразу. Но твои попытки притвориться северянкой меня позабавили.

Я застонала, Мелир рассмеялся. Так смеются взрослые над неумелым детским обманом. Например, когда ребёнок приходит весь перемазанный шоколадом, но говорит, что конфет не ел.

– Ты не первое Дитя Древа на моём веку. Я знал Архара. – В его голосе прозвучала лёгкая ностальгия.

– Один из основателей Академии Ардена? Арт мне все уши про него прожужжал.

– Он самый. Но к моменту нашего знакомства он был уже очень стар. Его искра угасла лет шестьсот назад. Академия стала его последним проектом, наследием и посланием.

Маг чуть вскинул подбородок и, словно повторяя чью-то интонацию, продекламировал:

– «Вольная Академия в вольном городе. Для всех магов, всех сословий, со всего Террона». – Он замолчал, на миг задумавшись. – Его воплощённая мечта. – Черты Мэла озарила светлая грусть. Он смахнул её вместе с прядью волос, упавшей на скулу. – История Архара закончилась, а твоя только начинается. Так что произошло после того, как вы схватили предателей?

Я вздохнула.

Пришлось рассказывать о встрече с Эохом. О клятвах, которые я не хочу давать, и угрозах, нависших над братьями Сорэ. Не стоило забывать, что и у Рибэля с Одуванчиком найдутся обиженные знакомые. Да, Райниэль и тайная служба с ними разберутся, но вряд ли быстро. О, Веста! Я найду охотников за своей головой в любом мире. Карма у меня такая, видимо.

Мелир слушал внимательно, не перебивая и не отводя взгляда.

Закончив рассказ, попросила дать мне совет. Эльф встал, сложил руки за спиной и начал прохаживаться по комнате.

– Итак, если тебя найдёт Райниэль, тебе светит клятва Правителю и неизбежное служение ему под чутким надзором нашего главы Тайной Стражи.

Размеренные шаги и менторский тон цепляли внимание не хуже маятника.

Широкие рукава колыхались и шелестели. Я и раньше замечала, что Мэл больше всех моих знакомых похож на эльфа из сказок. Эти его кимоно и туники… Но, похоже, это просто устаревший стиль. Он не гнался за модой и предпочитал фасоны давно ушедшей эпохи.

– Думаешь, я себя накручиваю насчёт клятвы эльфийскому трону?

– Вовсе нет, ты абсолютно права, – покачал он головой. – До проявления твоего пепельного дара ещё были варианты. Но пепельный артефактор и Дитя Древа в одном флаконе… – Он постучал указательным пальцем по запястью зажатой за спиной руки. – Химэль ни за что не упустит такую добычу.

Я стиснула зубы, а Мэл продолжал разбивать остатки надежды:

– Он подберёт для тебя золотую клетку по размеру. И Химэль, и Райниэль ещё слишком молоды. Им порой не хватает терпения…

– То есть, вариант с клятвой Второму Дому тоже отпадает?

– Верно. Клятва короне, и никак иначе! Райниэль не позволит побратиму воздействовать на твою волю. Но такие сильные ментальные маги, как Химэль, и без того умеют убеждать. Это их природа.

Его тон стал предупреждающим.

– Правитель найдёт для тебя приманку. А ты пока не обучена и слишком юна, чтобы с ним тягаться. – Мэл посмотрел на меня и усмехнулся своей фантазии. – Ох, я бы посмотрел на ваше противостояние лет через сто. Но доводить до такого – плохая идея.

– А что думаешь про угрозы Арту?

Эльф задумался, прежде чем осторожно ответить:

– Тут сложнее, Шерри. Про Эоха мало кто слышал, ещё меньше тех, кто его видел. На что он способен – пожалуй, вообще никто не знает.

– К какой категории относишься ты?

– К той, кто только слышал о старейшем Хранителе Древа.

Мелир остановился, повернулся ко мне всем телом, мигом одев маску сказителя древних легенд.

– Говорят, он жил ещё во времена фейоров. Но я в это не верю. Некоторые утверждают, что он сильный целитель. Другие, что он по-настоящему слышит Древо. Кто-то даже верит, что он обладает всеми четырьмя стихиями.

– То есть, лучше не рисковать… – уронила голову, уставившись в пол.

– Не могу не согласиться. – Мелир снова сел в кресло, расправляя складки плотной ткани. – Не исключено, что Эох захочет использовать тебя как оружие против Правителя или Высочайших Домов. А возможно, против всего Совета Рас.

В воздухе кружил лёгкий флёр женских духов с нотами полевых трав. Иллюзорник воссоздал даже запахи – поразительное мастерство и внимание к деталям. Свежий аромат немного помогал собраться с мыслями.

– Я… могу быть таким оружием? – сглотнула, не в силах поверить, что произношу подобное. Ну какое из меня оружие? Я – маг без году неделя.

Опытный взгляд Мэла пробежался по моему телу, привыкшему к боевым стойкам, прибавил к этому дар и разум, потрёпанный жизнью. Брови его чуть нахмурились.

– В умелых руках – вполне. – Ни намёка на комплимент, ни тени угрозы, лишь бесстрастное заключение эксперта. – Ты ещё не осознаёшь этого, но пепельные артефакторы – очень большая сила, Шер. Их мало. На весь Террон – около трёх дюжин. Точное число никому не известно. Они старательно скрываются.

Бывший лэрон не отводил взгляда. Хотел, чтобы я прониклась его словами.

– Такая редкость?

– Именно. Артефакторский дар особенный. Это умение сохранять магию. Превращать подвижные нити заклинаний в прочную, неизменную конструкцию. Заклинания развеиваются, артефакты – нет.

Он сделал паузу, будто проверяя, уловила ли я суть.

– Артефакторов много, но сильных мастеров найти сложнее, чем сильных боевиков или погодников. А пепельные… Пепельные – это настоящая редкость. Дети, которые проявляют склонность к дару артефакторов, очень плохо переносят пепельную лихорадку.

– Пепельные артефакторы скрываются из-за своего дара?

– Да, Шер. Слишком многие хотят их использовать в своих целях.

Он удручённо покачал головой.

Бывший глава дипломатического корпуса хорошо знал, о чём говорил. Не было причин ему не верить.

– Как думаешь, Эох мог уже тогда знать, что я пепельник?

Мелир развёл руками.

– Как я и сказал, о его способностях почти ничего не известно.

– Думаешь, он мог стоять за Рибэлем? За тем, что он сотворил с целительницами? За заговором?

– Ответ тот же. Мы ничего о нём не знаем.

Светлая прядь снова скользнула на ему висок, закрывая серебристый узор, и он заправил её за острое ухо. Я бы с удовольствием зарисовала переплетения причудливых стеблей и цветов. Это и есть та метка, о которой упоминал Дамир? Та, которую Мэл скрывает иллюзией, чтобы его поменьше узнавали?

– Но, если честно, не думаю. – Он отмахнулся. – Эох стар. Очень стар, Шер. А вся эта афера… – Мэл поморщился, как от зловония. – Слишком мелко, грязно и…

– …приземлённо?

– Да. – Согласился эльф. – В мою тысячу двести нет желания заниматься дрязгами между Домами, а ему тем более подобная суета не интересна. Он видел столько переворотов, видел, как мир изменился до неузнаваемости.

– Думаешь, у него на уме нечто пострашнее?

– Кто знает. Не думаю, что у него вообще ещё остались границы добра и зла.

Я вспомнила, каким скучающим тоном Эох говорил о преступлениях Рибэля, как мало его волновали чужие судьбы и страдания. Нет, он понимал, что всё это страшно и гнусно, но не торопился вмешиваться. Зачем, если и без него разберутся? Мэл прав. Ему нужно что-то другое. Но я не хочу выяснять, что именно. И уж тем более не хочу знать, при чём тут я.

– Мэл, я не хочу быть чужой игрушкой или оружием. Я не вещь. Я хочу сама распоряжаться своей судьбой и своим даром. Хочу найти учителя. Стать той, с кем придётся считаться. Не хочу, чтобы мне указывали, что делать.

Протест читался в каждом моём слове, во взгляде, пылавшем раскалённым золотом:

– Знаю, ты можешь меня выдать, и пусть Химэль и Райниэль со мной разбираются. Знаю, но прошу помочь.

Я ждала ответа, стиснув зубы. Мелир размышлял, прикрыв глаза.

– Я помогу, – наконец изрёк эльф. – Не ради тебя, не думай.

– Я и не ради себя прошу, – огрызнулась совсем не к месту. В моём положении на протянутую руку не кидаются. Нервы ни к чёрту. Или дар шалит, как говорила Мали.

– Знаю, – холодно процедил эльф, но тут же расслабился и вернул спокойный, даже снисходительный вид. – Меня, конечно, тревожат угрозы Эоха братьям Сорэ, но не это главное.

Он слегка прищурился.

– Я помогу, потому что иначе кто-то – Правитель, Храмовники или ещё какая-нибудь тварь Бездны – натворит бед с твоей помощью. Уверен, что добром это не кончится.

– Не боишься, что я натворю бед самостоятельно? – дёрнула краешком губ. Так себе шутка, конечно.

– Без наделённых властью покровителей тебя будет легче уничтожить, – расчётливо, раздражающе трезво рассуждал Мэл.

Ох уж мне эти древние… И не возразишь.

– Буду признательна за помощь. – Выдохнула, но не расслабилась до конца. – Какой будет цена?

– Умница, Шерри, – улыбнулся Мелир, как будто я правильно решила задачку на уроке. – Никогда не принимай помощь бесплатно. Так она превратится в долг. А долги у магов редкие, но большие. И всегда требуют оплаты.

– Так чего ты хочешь?

Мэл попросил странную вещь: «Помощь за помощь». Но не для себя. Для кого-то, кого он отказался назвать. Мол, всему своё время.

– «Заплати другому»? – пробормотала я с понимающей усмешкой.

– Что?

– Да так, одно известное произведение из моего мира, – я сделала паузу, вспоминая. – В нём мальчик помогал людям, а в качестве платы просил их помочь ещё двоим. Так он хотел сделать мир добрее и справедливее. И у него в какой-то степени получилось.

Мелир покивал, как учитель, слушающий дельные рассуждения своих учеников.

– Хорошая идея. Предложи Дамиру поставить такой спектакль, ему понравится. А в целом, да, ты права. Я хочу чего-то подобного.

Попытки уточнить детали закончились провалом.

– Уверяю, ты скоро всё поймёшь, – таинственно, но совершенно беззлобно изрёк старый мудрый эльф. Видимо, любовь к загадкам – ещё одна черта, проявляющаяся сразу после первой тысячи прожитых лет.

– Ты согласна на мои условия? – туманные глаза едва уловимо полыхнули коварством.

– Да, – ответила, не дав себе времени задуматься. Выбор-то невелик, значит, и думать нечего.

Мы соединили нити магии, каждый произнёс свою часть договора. Нити переплелись, оставляя следы на аурах. Посторонний не увидит, если не знает, куда смотреть. А вот я прекрасно чувствовала прохладное тонкое плетение на запястье. Не исполню свою часть сделки – и оно отрежет мне руку.

Мелир беззвучно хлопнул в ладоши.

– Что ж… теперь начнём!