Глава 13. Не виноват он

– Та-та-такое нельзя про-про-щать! – Указка летала в руках Светланы Руслановны, словно шпага у неумелого рыцаря. Педагог мелкими дрожащими шагами кружила по кабинету директора.

– Присядьте, милочка. Да будет вам. – Ефим Петрович порядком устал от мельтешения перед глазами. Уже час он балансировал между попытками успокоить испуганную женщину и желанием поскорее расспросить провинившегося ученика. Как тот умудрился провернуть розыгрыш? Вот бы самому увидеть! Внутренний изобретатель подпрыгивал от нетерпения, но заслуженный учитель ему не потакал и строил из себя чинного директора.

– К вам Абдуллин. Тот самый, – секретарша заговорщически подмигнула. – С дедом пришел, как просили.

Присевшая было Светлана Руслановна громко ойкнула и подпрыгнула на стуле. Указка снова пустилась в пляс.

– Спокойствие, только спокойствие, – почти пропел хозяин кабинета. Мягкая улыбка и задорные глаза выдавали доброту. Именно за это ребята его обожали и уважали, а учителя любили и ценили. Даже сложные ситуации в коллективе он решал справедливо.

– Сейчас разберемся. – Директор распахнул дверь и пригласил деда с внуком: – Талгат Мансурович, спасибо, что так быстро пришли.

– Б-быть не может, – Светлана Руслановна побелела и снова начала заикаться. На этот раз от удивления. Ошарашенный взгляд метался между двумя вошедшими. – Т-талгат абый?

– Я, – старик устало вздохнул.

– Но ведь фамилия у тебя дру… – начала было учительница, обращаясь к Рустаму, но споткнулась об его полный ненависти взгляд и замолчала. Парень стиснул челюсти и четкими выстрелами слов проговорил сквозь зубы:

– Мать. Вышла. Замуж. Во второй раз.

Светлана пригляделась к подростку внимательнее, как будто впервые его по-настоящему заметила: мешковатый костюм, худощавое телосложение, неглаженая рубашка. Упрямые завитки черных волос, завораживающая глубина темных глаз, ямочка на левой щеке – даже сквозь подростковую угловатость видны знакомые черты.

«Как же я раньше не поняла. Так похож на своего отца». Тоска о покойном возлюбленном заволокла глаза слезами.

– Почти сразу после второго замужества мать умерла. Умерла от тоски по отцу. Это ваша вина. Если бы только папа остался с нами. Она была бы жива, – злость звучала в каждом слове Рустама.

– Улым⁵, не надо, – дед коснулся плеча внука, тихонько похлопал, успокаивая.

Светлана Руслановна еще больше сникла. Ей хотелось обнять мальчика, которого знала с рождения, рассказать свой вариант правды, согреть, утешить. Но будучи опытным и чутким педагогом, она засомневалась, будет ли такое откровение уместным сейчас, поэтому сдержала эмоциональный порыв.

Ефим Петрович наблюдал со стороны. В школьный конфликт закралась семейная трагедия. Даже не зная подробностей, он чувствовал, что поможет только разговор между участниками тех давних событий.

Ася беспокойно ходила по узкому прямоугольнику коридора. В приемной было безлюдно. Татьяна Ивановна только что передала принесенный из столовой поднос в кабинет шефа и теперь занималась бумагами: заполняла, складывала, сшивала. Лишь ритмичный стук дырокола временами разрывал тишину.

«А если его выгонят из школы? За хулиганство. Нужно рассказать, что Рустам не один это сделал. Я тоже помогала. Да без меня он даже в класс не попал бы». Решив сознаться, девочка рванула к двери, но наткнулась на мягкий шлагбаум: секретарь директора среагировала молниеносно и выставила руку поперек прохода к двери. За тридцать лет работы с детьми научилась предугадывать действия.

– Куда? Сказано же: ждать здесь.

– Татьяна Ивановна, не виноват он.

– Ну да. Скелет ожил от взмаха волшебной палочки. По щучьему веленью, по общешкольному хотенью, – задорная улыбка коснулась тонкой линии губ. – Асия, там разберутся. Без тебя. Может, водички?

Ася устало мотнула головой, прислушалась. Ничего. Двойные двери в кабинете директора не пропускали ни звука.

Настенные часы отсчитали сто двадцать минут ожидания, когда в приемную вышел директор.

– Полагаю, конфликт исчерпан. Да, Светлана Руслановна? – обратился он к учительнице. Та кивнула.

– Ефим Петрович, это я… – Ася только хотела раскрыть правду, но Рустам быстро вмешался.

– Это просто Ася меня ждала. Пойдем. – Он потянул девушку к выходу, не дав произнести ни слова. – До свидания.

Ефим Петрович посмотрел вслед убежавшим школьникам и с улыбкой подмигнул секретарю:

– Хорошая пара будет. Вот увидишь, Ивановна.

Та радостно кивнула, не подозревая, как и директор, что даже искренние отношения способен разрушить обман. Едкой ржавчиной ложь проникает внутрь твердого каркаса доверия и разъедает сердечные скрепы влюбленных. Даже тех, которые, казалось бы, созданы друг для друга.

Глава 14. Прощай

Ася поправляла прическу: прятала выбившиеся пряди под невидимки, фиксировала облаком лака – по всем канонам бального выступления. В длинном платье из голубого атласа она чувствовала себя принцессой. На выпускном они с Рустамом танцуют вальс. Еще один вечер в стенах школы – и наступит свобода. Аттестат, другой город, новая жизнь. Вместе.

Учебный год пролетел в круговерти уроков, подготовки к экзаменам, свиданий и занятий живописью. Ася наслаждалась рисованием: картины получались легко, техника осваивалась интуитивно. Собралась внушительная папка с работами. Рустам предлагал подать документы в Уфимское училище искусств. Вместе. Снова вместе.

– Эй, Аська. Тебя в актовом Рустик ждет, – в гримерку заглянула Зойка, подруга Алины.

– А тебе-то что? – Ася почувствовала, как страх начинает подбираться к горлу, холодит кожу, сжимает мышцы.

– Да ниче. Попросили позвать, я передала, – девица фыркнула с высокомерием, оставив за собой приторно-сладкий шлейф парфюма и неразбериху в мыслях Аси.

– Алина ничего не сможет сделать, – Ася вновь и вновь шептала эту фразу, пока спускалась по лестнице.

Быстро прошла по коридору. Поздоровалась с педагогами.

Распахнула двери актового. Посередине зала – они. Вместе.

Она. Его. Целует.

Ася прислонилась к косяку, чтобы не упасть. Несмазанные петли дверей заскрипели. Парочка обернулась.

– Ася! – Рустам бросился к ней. – Ты не так поняла, – в глазах полыхало отчаянье.

– Что ж тут непонятного? – Алина расхохоталась. – Мы целовались, – на припухших губах усмешка. – Ты ему не нужна, наивная ботанка.

– Заткнись, – Рустам кинул острый взгляд на Алину, попытался обнять Асю, но та отстранилась.

– Ты ему никогда не была нужна. Использовал, чтоб подобраться к биологичке, – Алина продолжала язвить, кидая колкие слова в одноклассницу. Затем повернулась к застывшему с мрачным лицом парню. – Ха-ха, она не верит. Давай, расскажи своей подруге, откуда ты знаешь Руслановну. Как познакомился с Аськой, чтоб заполучить ключи от кабинета.

– Солнце, не слушай ее. Я тебе объясню.

– Что объяснишь? Что всё было обманом? – Ася вцепилась в свой воротник. Платье нестерпимо давило на грудь, не давая сделать глубокий вдох. – Не подходи.

Затем собрала остатки сил и выбежала из актового зала. Она больше не могла находиться в одном помещении с предателем. Мечты разрушились в миг. Они никогда не будут вдвоем. Никогда.

Ася выскочила на лестницу, выбежала в открытую по случаю праздника дверь, промчалась мимо учителей и толпы выпускников. Скорее. Прочь из школы. Слышала, как кто-то окликнул, но не было ни сил, ни желания останавливаться. Каблуки туфель вонзались во влажную землю, подворачивались на мелких камнях гравийной дорожки. Пышный подол платья путался в ногах, голубая ткань разукрашивалась темными брызгами грязи. На обнаженные плечи падали холодные капли дождя. В воротах школы Ася столкнулась с бабушкой: она как раз пришла к началу выпускного.

– Абием, забери меня домой, пожалуйста. – Почувствовав тепло и близость родного человека, Ася разрыдалась на плече у бабушки.

Мадина Талгатовна укрыла внучку платком и крепко обняла:

– Я рядом, кызым. Пойдем. Конечно, пойдем. – Ей не нужны были слова. Она чувствовала, что сейчас Асе необходима поддержка.

– Мадина апа, дайте мне объяснить, – подбежавший Рустам попытался их остановить, но замер. Хватило двух слов и взгляда женщины, которая оберегала Асю:

– Нет. Уходи.

Ася проплакала до рассвета. Казалось, поток слез смоет боль предательства. Но нет. Настало утро, глаза отекли и покраснели, а сердце так же ныло. Не хотелось ни есть, ни двигаться, ни жить. Ася лежала в кровати, бродила унылым взглядом по ковру на стене. В детстве, когда болела и приходилось подолгу проводить время в постели, она любила изучать замысловатые узоры, придумывать истории.

Солнце взошло, а состояние девушки не изменилось. Она так и не встала с постели. Словно через пелену дождя слышала приглушенные звуки: как бабушка готовит еду и озабоченно беседует с тетей Зиной, как выпроваживает Рустама. Ветер шумел ветвями вишни, переговаривались между собой птицы, лаяли на прохожих собаки.

Ася не знала, сколько дней она так провела. Однажды утром дождь прекратился, сквозь щель в ставнях в комнату заглянул озорной луч солнца. Девушка вышла на кухню. На плите сопел чайник, на столе высилась гора оладушек, в воздухе разливался аромат уюта и свежего меда. Через открытые окна с улицы донесся голос бабушки:

– Лежит она. Нет. Не хочет тебя видеть.

Ася вышла на крыльцо. Нужно было прекратить эти хождения.

– Абием, я поговорю с ним. Ты иди в дом. Мы здесь будем, во дворе.

Мадина Талгатовна взглянула в глаза внучки. Почувствовала: справится. Коснулась ее плеча, затворила дверь.

– Солнце, прости меня. Знаю, надо было сразу рассказать. – Парень опустил голову, боясь поднять на нее взгляд.

– А ты сейчас расскажи. – Ася присела на скамейку. Рустам начал распутывать историю.

Девушка слушала и молчала. Смотрела, как солнце просачивается через крону рябины и рисует узоры теней на земле. Наблюдала, как пчелы медленно перелетают с цветка на цветок и собирают пыльцу. Замечала, как жизнь течет вокруг нее.

– Прости меня, – вновь повторил Рустам. – Я тебя люблю. Правда, люблю, Ася.

– Знаешь, я тебя тоже люблю. И от этого еще больнее. Мы не сможем быть вместе. Ты меня обманул.

– Ася…– Рустам попытался коснуться ее руки, но она встала и сделала шаг в сторону.

– Нет. Ничего не изменить, – Ася чувствовала, как сердце сжимается, но голос оставался ровным. – Пожалуйста, уходи и больше здесь не появляйся.