– Да кому он нужен! – Ася усердно месила тесто, вкладывая эмоции в движения рук. В воздух взлетали мелкие облака муки, а бабушка смотрела на эту экспрессию и еле сдерживала улыбку. – Скажи мне, абием, кому пришла в голову идея с осенним балом?
– Ты же знаешь, традиция это. Каждый год для старшеклассников проводят.
– Дурацкая традиция. Не хочу идти. В прошлом году хоть повезло, дома отсиделась.
– Ничего себе «повезло»! Гипс на стопу наложили аж на целый месяц.
– Да ладно, там был перелом всего одного пальца. И уж лучше так, чем идти на глупый бал. Зато сколько книг перечитала за время отдыха. – Ася задумчиво улыбнулась, а руки продолжали заниматься тестом. Очередность действий давно усвоена: разделить пышную массу пополам, одну часть спрятать под миску, другую – расплющить, обсыпать мукой и начать раскатывать. Толстая лепешка превращалась в тонкий лист под быстрыми движениями скалки.
Когда у Мадины Талгатовны стали чаще болеть руки, Ася постепенно взяла домашние заботы на себя. Она с детства проводила свободное время рядом с бабушкой: наблюдала, запоминала, повторяла. Сначала тренировалась в играх, готовя обеды для любимой куклы Мальвины. Потом стала пробовать силы на кухне. Поэтому ей не составляло труда и замесить тесто, и нарезать лапшу: всегда получалась изящная паутинка, которая не разваривалась в бульоне.
Ася положила раскатанный круг на полотенце – подсушиться. Взяла другой, ловким движением поделила на полоски шириной по пять сантиметров, собрала их в стопки и начала резать. Из-под острия ножа вылетала идеально ровная, тоненькая лапша. Бабушка тихонько напевала и раскладывала ее на присыпанную мукой доску.
– Не хочу идти. Значит, не пойду. С тобой лучше побуду.
– Кызым, ну не будешь же ты всё время меня охранять. – Мадина Талгатовна заправила внучке выбившуюся из платка прядь волос. – Сходи.
– Ну и с кем мне пойти? – Не поднимая головы, Ася продолжила кромсать раскатанное тесто.
– А как же Рустам? – осторожно спросила бабушка.
– А что Рустам? Позвал, наверное, Алину, зря что ли она за ним увивается? – Нож еще громче и быстрее застучал по доске. – Разве она упустит такую возможность? – Ася завершила разрезать лапшу, равномерно распределила ее по поверхности, села.
Затем посмотрела в окно. Унылые капли дождя медленно ползли по стеклу. Небо заволокло тяжелыми гроздьями туч. Октябрь вредничал, прятал солнце, грозил ранними заморозками. Сад застыл в ожидании: пора было подготовить его к зимовке. Выкопать клубни многолетних цветов, укрыть кусты роз, обрезать и перевязать густую поросль малины.
– Вон сколько дел во дворе, а ты заладила «на бал сходи», – девушка перевела разговор на будничные вопросы, чтобы бабушка не угадала настоящую причину нежелания идти на праздник.
Ася, хоть и боялась признаться даже себе, надеялась, что Рустам пригласит именно ее. В отдаленном уголке души, глубоко-глубоко, теплилась искорка надежды. Вопреки испытаниям сердце продолжало верить.
– Асия, калитка хлопнула, – окликнула бабушка. – Помоги тете Зине войти.
– Иду. – Ася смахнула муку с кончиков косичек и грустные мысли из головы, накинула на плечи куртку и побежала встречать любимую тетушку. Толкнула входную дверь, поскользнулась и чуть не полетела на землю. От падения спасли крепкие мужские руки. Руки Рустама.
– Ты всегда такая резкая и быстрая? – улыбнулся парень и помог обрести вертикальное положение.
– Я вообще-то хотела встретить… – Ася попыталась собрать разбежавшиеся слова.
– Неужели меня? – огоньки смеха зажглись в сощуренных глазах.
– Вот еще! – Девушка укрылась капюшоном от моросящего дождя и изучающего взгляда Рустама, выпрямилась. – Ты чего тут делаешь? – посмотрела исподлобья и заметила, что за шутками он прячет волнение: кусает нижнюю губу, в руках теребит шапку.
– К тебе пришел. Пойдешь со мной на осенний бал? – Кривая вероятности резко изменила траекторию и устремилась в точку со стопроцентным ответом «да».
Ася онемела и лишь кивнула.
В жизни случаются чудеса, но только если впустить их в свои будни. Открыть сердце, наполнить душу верой. А не прятаться под грудой убеждений и за стеной разочарования от событий прошлого.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три.
Ася подхватила Рыжика и закружила по комнате в ритме вальса. Даже в темноте она чувствовала пространство: огибала ручки кресел, спинки стульев, выступы подоконников.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три.
Сердце вторило музыке души, его стук пульсировал в венах. Ася не хотела останавливаться, чтобы как можно дольше сохранить теплое послевкусие вечера, наполненного танцами, общением, радостью.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три.
Девушка прокручивала образы, оживляя в воображении каждое мгновение. Вспоминала его улыбку и взгляд. Ощущала касание руки. Как же хотелось сохранить даже самые мелкие детали бала в фотоальбоме памяти, чтобы пересматривать их вновь и вновь, перелистывая страницы. А еще Ася желала навеки запечатлеть кадры красивого документального фильма, ее фильма, чтобы быть уверенной: любовь действительно случилась с ней – в реальной жизни, а не во снах.
Котенок жалобно мяукнул, прося освободить из танцевального плена. Ася замедлилась, опустилась вместе с ним на пол, спрятала лицо в пушистой шерстке и прошептала:
– Какая же я счастливая, Рыжик. Я думала, что такое случается только с героями романов.
Тот обхватил хозяйку лапками: «Замур-р-рчательно», потом доверительно потерся об ее ладонь. Ася коснулась влажного шершавого носика:
– Всё-то ты понимаешь. Заждался меня, да? Пошли уже спать, а то завтра столько интересного предстоит. Рустам будет учить меня рисовать, представляешь? – Ася бережно уложила питомца на его любимое место. С самого первого дня в их жилище он спал только с хозяйкой. Сама забралась под одеяло. Из окна на подушку падал лунный свет: желтый диск ярким пятном сиял на осеннем небе. Чувство бескрайнего счастья сменилось тревогой. Девушка ворочалась, пыталась найти удобное положение, отгоняла мысли об Алине.
Бывшая подруга поймала Асю в коридоре, когда та отлучилась с танцплощадки в туалет, прошипела, схватив за запястье: «Ты еще получишь, что увела Рустама». Ася потерла кожу: острые ногти соперницы отпечатались бугристыми царапинами. Тело сразу вспомнило пережитый страх: сжался от спазма низ живота, в носу возник вонючий запах алкоголя, исходивший от Алины.
Ася встряхнула кисти рук, отпуская напряжение и дурные события этого дня:
– Ну и пусть Алинка бесится, черт с ней. Всё равно ничего сделать не сможет. Он со мной теперь дружит. Со мной. – Она повторяла это снова и снова, а усталость заполнила сознание и затянула в тягучий беспокойный сон.
Ближе к девяти утра еле открыла глаза. Казалось, ночь никогда не закончится и будет мучить кошмарами, доставая из закоулков подсознания воспоминания о матери и смешивая их со страхами прошедшего дня.
Девушка аккуратно вытащила ноги из-под распластавшегося на них Рыжика. Тот приподнял голову, убедился, что хозяйка в безопасности, и продолжил спать.
Ася оделась, вышла в гостиную и выглянула в окно. Земля укрылась легкой белой вуалью. Природа встретила первое утро ноября плотным туманом, который нехотя отступал под натиском солнечных лучей, цеплялся за шифер домов и верхушки деревьев, оставляя после себя искрящийся колючий иней.
– Вот бы и в жизни так: взять и заморозить всю грязь, спрятать под покрывалом радости, – произнесла девушка вслух, и губ коснулась грустная улыбка.
– Зато ты можешь нарисовать свою историю – такой, какой захочешь. – Ася обернулась на знакомый голос. В дверях стоял Рустам.
– Как ты сюда попал?
– Мадина апа3 пустила. Мы уже и чай с блинами успели попить. Собирайся, соня.
– Куда?
– Пойдем на свежий воздух – раскрашивать жизнь и учиться живописи.
Под ногами хрустел тонкий лед, за плечами висели рюкзаки, перед ребятами раскрывался волшебный вид. Было около нуля, но даже такой, только набирающий оборот, осенний мороз преобразил яблоневый сад: хрупкие ветки и редкие плоды посыпал щедрой горстью снежной пудры, серые камни украсил искрящимися кристаллами. Солнце с каждой минутой набирало силу, туман таял, пейзаж оживал.
Тишину нарушало громкое щебетание воробьев и размеренное журчание Кинели. В воздухе разливался аромат наступающей зимы. Ася вдохнула полной грудью, зажмурилась от восторга и яркого солнца, раскрыла руки-крылья и побежала с пригорка к реке. Рядом с Рустамом она чувствовала себя легко и радостно. Не было места сомнениям, недоверию и страху.
Добежав до яблонь, обернулась. Рустам стоял наверху.
– Спускайся, здесь еще красивее, – крикнула девушка и отправилась вглубь сада – туда, где раскинулись руины заброшенного дома.
Пока Ася бродила по развалинам, юноша спустился, выбрал место и установил простенький деревянный мольберт, сделанный руками деда. Закрепил кнопками два листа для рисования, подготовил карандаши.
– А почему их два? – рядом приземлилась Ася, поскользнувшись на промерзшей луже.
– На одном буду показывать, а другой – для тебя, – молодой джентльмен помог юной даме подняться. – Не больно?
– Да нет, нормально. Что, вот так вот сразу: взять и начать рисовать? – отряхнулась и удивилась Ася.
– Ну а чего ждать? Чтобы научиться чему-то, надо просто делать. По-другому никак. Смотри: сначала нужно наметить линию горизонта и обозначить самые крупные объекты. И только потом конкретизировать детали. Держи, – он протянул девушке карандаш.
Затем нанес первые штрихи. Ася повторила: сначала получалось неуверенно, но потом линии стали четче, движения свободнее.
– Ася, а ты ведь так и не рассказала про историю этого места.
– А ты так и не сходил в библиотеку? – В глазах Аси заиграли огоньки смеха. – Ну тогда слушай.
Еще до появления нашей деревни в начале двадцатого века этот участок около реки выкупил помещик из Саратова – Эммануил Борель. Говорят, получил его практически даром. Разбил яблоневый сад и построил дом, в котором гостил весной и летом вместе с семьей – женой и пятью детьми.
Землевладелец хорошо платил: за одну смену можно было заработать на сапоги, – поэтому к нему стали наниматься и крестьяне с соседнего Петровского. Щедрость проявлялась и в роскошном образе жизни. По рассказам старожилов, господа часто проводили в поместье званые ужины, а супруга Бореля – Ксения Федоровна – якобы прогуливалась по саду с маленьким медвежонком на поводке. Позже участком владели и другие помещики, не только Борели, потому наши горы с тех пор называют «Барскими».
После Октябрьской революции семнадцатого года владельцев дома выселили, землю раздали местным жителям, а в здании расположили милицию. Но хранители правопорядка недолго там служили, через пару лет переехали в другое место. Говорят, по ночам здесь не раз видели блуждающий по коридорам женский призрак. Окна заколотили, про яблони забыли, а некогда ухоженный сад в тысяча девятьсот тридцатом году дал название основанной рядом деревне – Алмалы4.
– И откуда ты столько всего знаешь?
Ася лишь пожала плечами:
– Говорю же, в библиотеке надо бывать. Я как научилась читать в неполных пять, так и стала проводить почти все время с книгами в руках. Тогда как раз закрыли детский сад, вот я и сидела в школе с бабушкой, ждала ее в читальном зале. – Ася потерла замерзшие пальцы.
– И все-таки ты – удивительная. – Рустам взял ее руки в свои, согрел дыханием. Ася замерла от ощущения тепла и нарастающей нежности. Сердце гулко стучало, возвещая о зарождении нового, еще неведомого ей чувства.
– Рустам, может, не надо? Десять лет уж прошло, – старик положил дрожащую руку на плечо внуку.
– Нет, дед. Сделаю, как задумал. У Аси есть ключ от кабинета. И это будет только начало. – Рустам зло наматывал леску на катушку. – Я покажу теть Свете, как уводить мужика из семьи подруги!
– Асию зачем впутываешь? Хорошая ведь девочка, да и любит тебя.
Рустам остановился, угрюмо взглянул в окно, мысленно прокручивая события прошедших месяцев. Сначала Галеева была для него лишь способом подобраться к учителю биологии. Он с первых дней в школе приметил, что Светлана Руслановна уделяет ей особое внимание, проводит дополнительные занятия. Вот и решил познакомиться поближе, а дальше пошло не по плану. То есть по плану, но с осложняющими обстоятельствами. Искренностью и теплом Ася раскрыла в нем давно забытые чувства, которые он тщательно прятал ото всех после смерти матери.
Ася не была похожа на других. Взгляд, манеры, увлечения – словно не у девчонки, живущей на пороге двадцать первого века, а у барышни из царской России. Тонкая, нежная, ранимая.
– Ася ничего не узнает. Она будет думать, что это просто розыгрыш.
– Нехорошо врать тому, кого любишь. – Дед взмахнул рукой, останавливая Рустама, открывшего рот в попытке возразить. – Можешь, сколько хочешь, обманывать себя. Но я-то вижу: любишь ты Асю.
Рустам посмотрел вслед прихрамывающему деду. Ну не может он сейчас бросить задумку. Слишком долго готовился, продумывал действия.
– Ася ничего не узнает, – прошептал, уговаривая самого себя и голос совести, и продолжил наматывать леску. Сегодня в десять вечера он просто возьмет ключ у Аси, а дальше пойдет один.
– А если нас заметят?
О проекте
О подписке