Цитаты из книг автора «Элизабет Страут»

На столе валялся запачканный белый носочек. И Оливии вдруг показалось, что, в какой бы дом она ни вошла, все они, кроме ее собственного и того, что они построили для Криса, всегда вызывали у нее депрессию. Как будто ей так и не удалось изжить чувство, по всей вероятности свойственное ей в детстве, – сверхчувствительность к чуждому запаху жилья других людей, страх, окутывавший неизвестно как закрывающуюся дверь незнакомого туалета или скрип ступеней, истоптанных не твоими ногами.

А затем, по мере того как их маленький самолет набирал высоту и она видела внизу под ним поля яркой и нежной зелени в свете утреннего солнца, а дальше за ними – линию берега и океан, сверкающий и почти совершенно гладкий, крохотные полоски кильватерных вод за несколькими рыболовецкими суденышками, – вот тогда Оливия почувствовала что-то, чего совсем не ожидала почувствовать снова: внезапный всплеск жажды жизни. Она наклонилась вперед, вглядываясь сквозь окно: нежные, бледные облака, небо голубое, что твоя шляпка, свежая зелень полей, необъятное водное пространство – все это, увиденное с высоты, представлялось ей чудесным, поразительным. Оливия вспомнила, какой бывает надежда, – и это была надежда. Это внутреннее возбуждение, что толкает тебя вперед, вспахивает перед тобой жизнь, как те суденышки внизу вспахивают сверкающую воду, как этот самолет вспахивает воздух, летя к месту назначения, к месту новому, где в тебе нуждаются. Ведь Оливию попросили стать частью жизни ее сына.

Он казался ей городом из научной фантастики, построенным на Луне. В нем не было для нее ничего привлекательного – ни тогда, ни сейчас… Хотя некоторое время тому назад, когда те самолеты врезались в башни-близнецы, Оливия сидела у себя в комнате и рыдала как дитя – не из-за всей страны, а из-за самого этого города, который тогда вдруг показался ей вовсе не чужим, безжалостным местом, а таким же хрупким и уязвимым, как группа ребятишек в детском саду, храбрых в охватившем их ужасе. Выпрыгивали из окон – от этого у нее больно сжималось сердце, и она чувствовала тайный, болезненный стыд из-за того, что два темноволосых угонщика, в молчаливом возбуждении от сознания собственной праведности, прибыли через Канаду и прошли через аэропорт не где-нибудь, а в Портленде, на пути к своему ужасающему разрушительному акту. (В то утро она вполне могла проезжать мимо них, кто знает?!)

Был май, и Оливия Киттеридж направлялась в Нью-Йорк. За все прожитые ею семьдесят два года ее нога не ступала в пределы этого города

Знаешь, что миссис Киттеридж сказала нам как-то на уроке? – спросила она. Винни ждала. – Я всегда вспоминаю, как она однажды сказала: «Не пугайтесь своей жажды. Если вы испугаетесь своей жажды, вы станете такими же простофилями, как все

И Винни неожиданно подумала о том, что ведь у ее мамы нет близких подруг, как у других матерей. Она ни с кем не болтала по телефону, ни с кем вместе не ходила по магазинам.

Сама Анита нашла себе одно-единственное дело в тот день, когда не состоялась свадьба: она написала Брюсу письмо. Она пообещала ему, что, если он когда-нибудь попадется ей на глаза, если он когда-нибудь приблизится к ее дочери, она его застрелит. «Мне кажется, это преступление, нарушение федерального закона, – тихо сказал ей Джим, – посылать письмо с угрозами». «Никакое, к черту, не нарушение! – ответила Анита. – Это он совершил преступление, нарушив федеральный закон».

Нет, не из-за этого. Не из-за этого. А потому, что я сидела там с ним и мы планировали эти поездки. – Она рвет пальцами бумажный платок, который и так уже весь в лохмотьях. – Господи, Оливия, ведь было похоже, что мы и правда верим в это. А он все худел и худел, такой слабый был… «Марлен, принеси-ка нашу корзину путешествий», – говорил он, и я приносила. А теперь мне из-за этого так стыдно, Оливия. «Простодушная, – думает Оливия, – глядя на плачущую Марлен. По-настоящему наивна. Теперь таких не найдешь. Нет уж, теперь таких нет».

Как всего лишь чуть больше года назад они приходили в дом к Кристоферу обедать, и напряженность висела такой плотной завесой, что можно было бы потрогать ее рукой, а они, возвращаясь домой, все-таки рассуждали о том, какая она милая девушка и как они рады, что у Кристофера такая хорошая жена. Кто же, кто мог бы сказать, что у них нет своей собственной корзины путешествий? Это несправедливо. Так сегодня сказала Молли Коллинз, стоя на парковке у церкви. Это несправедливо. Ну что ж. Ну так несправедливо.

Про что Керри мне сегодня рассказала? Сказала, это однажды случилось у нее с Эдом. Только один раз. Но я ей не верю. Должно быть, не один раз, а больше. В то лето, когда Эд-младший школу окончил.