Глава 4

Полонский зашёл в приёмную и, заметив Куликова, открыто флиртующего с секретарём, остановился в центре комнаты и внимательно посмотрел на него.

– Ой, Славик, привет! – Даниил обернулся и протянул руку другу. – Я тебя заждался.

– Привет, что-то случилось?

– Нет, напротив, всё складывается очень хорошо. И я зашёл, чтобы решить, что будем делать дальше и когда начинать основной этап работы.

– Заходи в кабинет, – Полонский кивнул на дверь.

Куликов ослепительно улыбнувшись Снежане, медленно направился вслед за Полонским.

– Что снова без настроения? – с улыбкой спросил он у него, опустившись в кресло.

– Почему не в настроении? С чего ты взял?

– Значит, показалось.

– Ты хотел мне рассказать что-то.

– Да, извини. Мы вчера вечером снесли дом Урбениных.

– Так быстро?

– Да, парни работали до темноты.

– А Урбенин?

– Был спокоен. Видно посидев в изоляторе, хорошо подумал и принял решение, которое является правильным для всех. И для него, и для нас. Я, конечно, не особо верю в его показное спокойствие. Наверняка, он просто так всё это не оставит.

– Думаю, ты бы тоже не оставил, если бы речь шла о твоём доме. Особенно если бы ты прожил в нём почти всю жизнь, как Урбенин.

– Слава, да брось ты. Какая привязанность к дому? Мы с женой уже третий дом меняем, и я как-то не особо страдаю от этого. Выбираем там, где лучше и не жалеем ни о чём.

– Люди все разные. У каждого своё отношение к одним и тем же вещам и иногда то, что для тебя ничего не значит для другого равносильно нестерпимой боли в душе.

– Душа! О какой душе ты говоришь? Сейчас люди её напрочь лишены, а о ней пишут лишь поэты и писатели, да те, у кого нет ничего в кармане, кроме захудалой медной монеты. Ты мне лучше другое скажи, что у вас с Камиллой случилось? С утра рвёт и мечет, срывается на всех. Поругались что ли?

– Я бы сказал, не поругались, а разошлись во мнениях и взглядах на одни и те же вещи по жизненным вопросам, как примерно с тобой сейчас.

– Странно это слышать. Что вам двоим выяснять? Ни детей, ни забот, ни хлопот. Живите и наслаждайтесь друг другом. То ли дело у меня оболтус шестнадцать лет. Давай, и давай деньги на тряпки, электронику. Учиться не хочет, одни девочки на уме. Скандалы постоянно то с женой, то со мной. Надоело всё.

– Найди занятие, которое будет отвлекать тебя от этих забот.

– Какое, например, лазить по горам или прыгать с парашютом, как ты? Это всё не для меня.

– Ну, тогда мне больше нечего тебе предложить и посоветовать. Ладно, давай вернёмся к работе. Мне звонил Алеуцкий с утра. Просил показать последний вариант проекта коттеджного посёлка. Займись этим.

– А ты сам?

– Хочу съездить в Луговое и посмотреть, как расчистили площадку под застройку. Скажи Камилле, пусть созвонится с Санчесом и уточнит время делового ужина в ресторане вечером.

– А почему сам ей не скажешь? Она была в приёмной, когда я в первый раз заходил к тебе. Вы что не разговариваете?

– Послушай, Дан. Если я прошу, то значит, это нужно сделать и не задавать мне ненужных вопросов. Потому что наша вчерашняя размолвка с Камиллой, это только наше личное дело, и она остаётся за закрытой дверью моего особняка, и тебя не касается.

– Извини за то, что вмешиваюсь, но я думал, что мы друзья.

– Мы друзья, только я не привык плакать в жилетку никому, если у меня проблемы в личной жизни.

– Я тебя понял, – Куликов поднялся на ноги. – Ладно, я уехал к Алеуцкому.

– Хорошо. Архитектора проекта возьми с собой.

– Хорошо, – Даниил открыл дверь и вышел в приёмную.

Взглянув на секретаря, он перевёл взгляд на Камиллу, которая сидела за своим столом и неспешно подпиливала пилочкой свои острые ноготки.

– Камилла Владиславовна, вы могли бы мне уделить минуту вашего драгоценного рабочего времени?

Полторацкая подняла на него глаза, полные удивления.

– Прямо сейчас?

– Немедленно, – Даниил пронзал её яростным взглядом.

Камилла отложила пилочку в сторону. Не спеша поднялась на ноги и направилась вслед за ним на выход из приёмной.

Как только они оказались в коридоре, Куликов схватил её под локоть и с силой втолкнул в свой кабинет.

– В чём дело? – возмутилась Полторацкая, резко отдёргивая его руку.

– Я тебе сейчас скажу в чем дело, – Куликов толкнул её в сторону кресла и она, потеряв равновесие, тяжело опустилась на сидение.

– Что с тобой, Даня?

– Это ты у меня спрашиваешь, в чём дело? Я тебя, зачем отправил к Полонскому месяц назад? Усыпить его бдительность на работе, окружив его заботой и вниманием дома, а что делаешь ты? Будишь в нём зверя?

– Я тебя не понимаю.

– Не надо смотреть на меня невинными глазами и делать из меня дурака. Что произошло между тобой и Полонским вчера, что сегодня он взвинчен до предела?

– Вот у него и спроси, что он бесится. У меня всё в порядке.

– Я вижу, какой у тебя порядок. С утра бросаешься на всех и вся в офисе. Говори! – он схватил её за руку, крепко сжав пальцы своей ладонью.

Камилла сморщилась от боли.

– Отпусти, мне больно. Подумаешь, трепетный какой Полонский. Я ему сказала лишь правду, что он вечно перед всеми готов прогибаться, а о себе подумать некогда.

– Ты это о чём?

– Вчера сам заикнулся о детях, что хочет их завести в ближайшее время. Вот я и решила воплотить его план в жизнь.

– Родить ему ребёнка? Ты чокнулась?

– Какого ещё ребёнка? Ты же сам сказал быть с ним поласковее и в постели проявить разнообразие. Вот я и решила надавить на его главное желание, проявив искусность в момент близости.

– А вот ты о чём. Умница, правильное решение.

– Толку от этого решения, если он не спит со мной уже неделю.

– То есть, как не спит?

– Вот так. То у него усталость, то дела, то вчера притащил в дом этого несносного мальчишку, своего племянника и я вынуждена была весь вечер вести себя как полная дура, расшаркиваясь перед этим сопляком.

– Ты и так дура! Если до сих пор не поняла, что тебе облизывать нужно этого пацана при встрече с ног до головы, глядишь, и господин Полонский оттает и изменит к тебе своё отношение.

– Он не любит меня. Я вчера поняла это окончательно.

– А ты сделай так, чтобы полюбил. Милая, мы делаем одно общее дело и строим наше совместное будущее. Ты должна стать для Полонского такой, как моя жена. Нежной, внимательной, заботливой и преданно заглядывающей в его глаза. Интересуясь его самочувствием и делами, и тогда уверяю, его отношение к тебе сразу изменится.

– Если твоя жена такая чудесная, почему же ты спишь со мной уже два года?

– Потому что тебе нет равных в постели, – Куликов погладил её по щеке. – Представь, если к твоим этим бесценным качествам страстной женщины добавить немного нежности, любви и заботы. То получится прекрасный образчик идеальной женщины для жизни.

– Ты что шутишь?

– Нет, дорогая, я не шучу! Ты должна полностью измениться и стать совсем другой, и я это уже говорю серьёзно. И начать меняться нужно уже прямо сейчас.

– Я не смогу. У меня не получиться.

– Отлично. Тогда нас с тобой больше ничего не связывает.

– То есть как? – Камилла смотрела на него, затаив дыхание.

– Понимаешь, я настойчиво и целенаправленно иду к достижению своей цели. И пытаюсь увеличить своё благосостояние, развестись с женой, оставить сына и всё это я делаю ради тебя. А ты не хочешь мне помочь в такой малости. Что ж, тогда я лучше останусь в своей семье и в Барселону поеду вместе с женой.

– Даниил, ты шутишь?

– Нет, я не шучу. Ты что не поняла до сих пор? Своими капризами ты срываешь все мои планы. Мне нужно, чтобы Полонский погряз в личной жизни и как можно меньше интересовался вопросами работы. Я прекрасно справлялся без него все два месяца, пока он решал в Швейцарии проблемы своей бывшей жены. За это время я подстроил работу полностью под себя, наладил нужные мне контакты, выписку фиктивных документов и сейчас грядут большие поставки материалов для нового коттеджного посёлка, огромные партии и баснословные суммы. А я буду связан по рукам и ногам, потому что Полонский будет курировать всё сам. И я не смогу урвать ничего от этого лакомого куска большого пирога, ни единого рубля, понимаешь? Так что подумай ещё раз хорошенько. Прежде чем мне говорить о том, что у тебя ничего не получится. И не заставляй меня больше выяснять с тобой отношения на рабочем месте. То, что мы делаем с тобой в постели, мне нравится гораздо больше, надеюсь и тебе тоже.

– Ты прав.

– Не слышу! – громко воскликнул Куликов.

– Ты прав во всём! – повторила Камилла уже громче.

– Вот и умница, а теперь иди, работай. И позвони Санчесу, уточни время делового ужина. И думай постоянно о том, что я сказал тебе. Я жду твоих перемен и решительных действий. Иди, я тебя больше не задерживаю.

Камилла поднялась на ноги и потянулась к его лицу своими губами, но Куликов резко отошёл в сторону. Немного постояв на месте, Полторацкая достала телефон из кармана пиджака и медленно вышла из кабинета.

Как только она скрылась из виду, Куликов нервно отбросил папку на стол.

Эта дура портила ему все планы. Ему понравилось, как Полонский год назад погрузившись в проблемы своей бывшей жены, оставил всю работу в офисе на него. Этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы многое перекроить под себя и поставить работу под свой устоявшийся график и поставки строительных материалов осуществлялись теперь через новых контрагентов.

Он пригласил Камиллу в своё дело в надежде, что она быстро впишется в плотный рабочий график Полонского и своим умением легко обольстит и вскружит его голову. Но изначально всё пошло не так, как он хотел. Камилла не сыграла должной роли. Сказалось ли это на том, что эта идиотка была влюблена в него самого, как кошка и Полонский был ей сугубо параллелен, или же дело было в самом Ростиславе, который до сих пор не смог забыть свою бывшую жену, и продолжал жить иллюзиями и терпел Камиллу рядом только от безысходности.

В любом случае Даниил не собирался жертвовать всем, что успел сколотить за последний год в угоду расшалившимся нервам истеричной дамочки, которая откровенно говоря, своими вопросами ему уже порядком надоела. Он не собирался на ней жениться, да и с женой разводиться тоже. Его вполне всё устраивало, а платить алименты своему шестнадцатилетнему бездельнику в случае развода, как-то не очень, то хотелось.

Поэтому он точно знал, что пока всё останется, как есть. Ещё максимум полгода, и он выжмет из фирмы Полонского все мыслимые и немыслимые сливки, а уж после уволится. И под видом новой работы в Испании, покинет и город, и свою семью. Там в Барселоне он планировал открыть небольшой бизнес и продолжить работать и отдыхать в стране, которая всегда манила его своими красотами и неспешным образом жизни.

Он всегда мечтал об Испании, ещё с юности, но многодетная семья, в которой он вырос, не позволила ему осуществить свою голубую мечту сразу же. Изрядно помыкавшись после института в поисках работы, получил должность прораба в маленькой строительной организации с небольшой заработной платой. А когда три года назад случайно встретился со своим бывшим одноклассником на встрече выпускников, пожаловался на свою тяжёлую долю, и сразу же получил неплохую должность менеджера отдела в фирме Ростислава. А спустя всего год после ухода на пенсию заместителя Полонского был переведен на новую должность, и занял просторный кабинет напротив своего босса.

Появившийся архитектор на пороге его кабинета, заставил его прервать свои воспоминания. Забрав флэш-накопитель и эскизы проектов со стола, Куликов вместе с мужчиной уехал в офис Алеуцкого.

****

Полонский на территории бывшего посёлка Луговое долго выяснял с экскаваторщиками все вопросы проделанной работы. Площадка была недостаточно зачищена и обломки дома Урбениных всё ещё были не вывезены.

Закончив разговор с трактористом, Ростислав сделал звонок Алеуцкому и уже направился к своей машине, но невольно остановился, заметив сидящего на корточках у обломков старого дома Урбенина.

– Что он тут делает? – спросил Полонский прораба, который подошёл к нему с нарядами на подпись.

Мужчина перевёл взгляд на Урбенина.

– Он с утра здесь и никуда не уходил.

– Почему?

– Не знаю. Я пытался заговорить с ним, но он молчит. Мне кажется, он очень расстроен. Я пытался поговорить с ним ещё вчера вечером, когда их выселяли. Но Куликов отправил меня заниматься рабочими и настойчиво попросил не соваться в дело, которое меня не касается. Жалко мне этого человека. Дом – это единственное что у него было, и тот отняли. У него дочь инвалид, а никто даже не подумал об этом.

– Меня это тоже возмутило, но что мы можем сделать. Посёлок признан нерентабельным и было решено его сносить.

– Но если бы он был заброшен совсем. Ведь здесь жили люди и насколько я знаю, сразу несколько семей.

– Виктор Петрович, я понимаю ваше возмущение, но я так же, как и вы ничего не решаю.

– Это и обидно, что никто и ничего не решает. Добрый дом у него был. Я тридцать лет в строительстве, а уже подзабыл, как строили в старое время. Добротно и на века. Экскаваторщики не смогли его снести сразу, слишком прочным оказался. Я снял дом Урбениных для своей коллекции, потому что это уже реликвия, сейчас таких домов остались единицы, – мужчина протянул телефон Ростиславу.

Полонский взял аппарат в руку и внимательно просмотрел несколько фотографий на экране и снова перевёл взгляд на Урбенина, стоявшего уже у развалин. Передав смартфон хозяину, Ростислав попрощался и медленно направился в сторону разрушенного дома. Он остановился рядом с мужчиной и обвёл взглядом всё, что осталось от некогда существующего дома.

– Опять пришёл. Что тебе нужно, олигарх?

Полонский повернул голову и внимательно посмотрел на мужчину.

– Почему вы так меня называете? Ведь вы знаете моё имя.

– По имени называют людей достойных, а вы толстосумы все для меня едины. Хапаете и никак не нахапаете. Сколько вам ещё нужно изжить со свету простых людей, чтобы, наконец, нажиться окончательно? И быть довольными своей жизнью.

– Я ни у кого и ничего не отбираю. И всё, что у меня есть, наживалось постепенно и не всегда так просто, как вы думаете. И на этой земле я всего лишь исполнитель и была бы моя воля, я бы никогда не выселил вас из вашего дома. Но что я могу сделать?

– А ты передо мной не исповедуйся. Что делать? Это ты не у меня, а у своей совести спроси, что тебе делать. Я вам здесь всё равно строить ничего не дам. Я уже написал сегодня жалобу в прокуратуру. Так что строительство твоё будет весьма проблематичным, это я тебе обещаю.

– Но вы же переехали в квартиру вчера. Сами по своей воле.