Значит так, милая моя, или ты работаешь концерт, или можешь считать себя уволенной. Незаменимых людей не бывает! Но запомни: если сейчас уйдешь, то и ребята тебе «спасибо» не скажут. Поверь мне! Я-то их знаю.

И Лили поверила. Ей самой в последнее время стало казаться, что ребята относятся к ней иначе. Они считали, что она хочет выделиться, хотя девушка всеми силами доказывала обратное. Но эти последние гастроли показали, что популярность Лили среди всех членов коллектива гораздо выше, и рядовой зритель, пришедший на концерт «Мечты», увидеть и услышать надеется именно Лили Загорскую. И только Лили Загорскую! Ее это совсем не радовало…

Тогда на сцену она вышла и пела почти два часа на одном дыхании. А после концерта ее, едва живую, увезла «скорая». Альбертович отправился следом и всю ночь молил врачей о чуде, ибо впереди «Мечту» ждал еще один город. Они лишь покрутили пальцем у виска, когда утром он под расписку забрал девушку из-под капельницы…

И вот «Мечта» вернулась в Москву. Вернулась и Лили. В ужаснейшем состоянии залегла в больницу на два месяца, а коллектив стал на репетиционный период (новая программа была составлена у ребят еще до гастролей по Уралу, оставалось отточить ее до совершенства). Тянулись серые будни. На 1-е мая «Мечту» абсолютно неожиданно пригласили участвовать в праздничном концерте в Кремле, и непременно желали видеть Лили Загорскую. Леонид Альбертович примчался в больницу к девушке и просто встал на колени у ее кровати.

– Девочка, – заламывая руки, кричал он, – ты должна нас спасти! Без тебя нас и на порог не пустят. Ты ж понимаешь! А тут ребята ропщут: третий месяц сидим, и никаких предложений не поступает. Репетиционный период затягивается из-за твоей болезни, неизвестно что будет дальше. И вот выпадает такой шанс! Сама понимаешь, что участие в правительственном концерте нам необходимо как воздух.

Лили чуть привстала. Такого от руководителя она не ожидала. Даже слов не смогла найти в ответ.

А Альбертович продолжал:

– Лилечка, ты ведь не бросишь нас? Ну? Всего одно выступление!

– Вы, наверное, шутите? – еле проговорила девушка. – Я же лежу в больнице! До сих пор отойти не могу от последних концертов. На днях только разговаривать начала. А вы хотите, чтобы я пела!

– Я не хочу, а требую. Только одно выступление! Ради ребят… – осторожно добавил руководитель, глядя в глаза Лили. – Ради ребят!

– Это невозможно. Какой врач согласится выпустить меня сейчас?

Альбертович оживился:

– Врачей я беру на себя, будь спокойна. Ты лишь спой, хоть вполголоса спой! Лили, деточка, ну я же не звезды с неба достать прошу, ведь так. Ну что с тобой может случиться? Выглядишь ты замечательно. Тебя все равно через неделю выпишут. Лили!…

– Не уверена, – выдохнула Лили, – смогу ли я петь. Да и что петь-то? Новый материал я еще не разучила, вы же там многое переделали. Что петь?

– Это уже другой разговор, – засиял обрадованный руководитель ансамбля. – И он мне нравится гораздо больше. Я знал, что сумею тебя убедить. Прекрасно! Значит, иду договариваться с докторами, а завтра везу тебя на репетицию. Послезавтра выступаем.

И на сей раз Лили поддалась на уговоры Леонида Альбертовича. Он забрал ее из больницы, почти силой притащил на главную репетицию в Кремль, где собрались самые именитые артисты и коллективы, и был страшно горд тем, что «среди всех избранных» нашлось место и его ансамблю. А как же он озверел, когда Лили сделалось дурно, и выяснилось, что она все-таки не сможет работать. Затолкав девушку в гримерную, он накинулся на несчастную с кулаками.

– Какие еще сюрпризы ты нам приготовила? Это ж надо! Приехать сюда, отхватить шикарную гримерку, получить выход в конце второго отделения, и все просрать! Издеваешься? Пойми: я бы и не вспомнил о тебе, если б не организаторы мероприятия, которым, похоже, «Мечта» нужна лишь для ширмы, а видеть они желают тебя. Ты стала центром внимания, и если думаешь, что нам – мне и ребятам – приятно находиться в тени твоей славы, то ошибаешься. Раньше мы были «Мечтой», а теперь превратились в группу сопровождения. И сейчас, значит, мы должны покорно отойти в стороночку и сидеть тихо, ожидая подачки. Так? А что нам может предложить филармония? Что? Или ты думаешь, что огромный спрос на нас будет всегда? Тогда позволь напомнить, что подобных ВИА сегодня существует столько, сколько тебе и не снилось, и далеко не каждому предлагают хоть что-то более-менее стоящее. Далеко не каждому вот так сразу утверждают программы и зовут на правительственные концерты. И пока ты еще числишься солисткой «Мечты», сделай так, чтобы «Мечта» не уподобилась тем самым ВИА, сделай так, чтобы ребята вновь почувствовали себя людьми. Неужели всякий раз я должен на пальцах объяснять тебе эти прописные истины!

– Не нужно мне ничего объяснять, – вдруг заговорила Лили. – Я выступлю ради ребят. Не хочу, чтобы они думали, что я предаю их. Именно это вы и пытаетесь внушить им. Сегодня и завтра я сделаю все, но потом можете обо мне забыть, Леонид Альбертович.

– Прекрасно, – зааплодировал Альбертович. – Браво! Я с великим удовольствием забуду о тебе.

Тогда руководитель не воспринял всерьез слова Лили Загорской, а когда она, выписавшись из больницы, пришла к нему и повторила, что уходит из ансамбля, опешил. Прошло достаточно времени, все, кажется, улеглось, ребята исправно навещали девушку в больнице, и сам Альбертович частенько захаживал, рассказывая обо всех новостях и планах. И вдруг…

А Лили решилась. Она бросила все, и вот теперь стояла на перроне в солнечной Одессе, к которой, как уже упоминалось, особо теплых чувств не питала. Вокруг нее суетились люди, но она их не замечала – она думала о том, что ждет ее в этом городе, в этой новой жизни. И, погруженная в свои мысли, медленно побрела к остановке пригородных автобусов.