Сокровенные желания

Ира проснулась около полудня и долго лежала, с тоской глядя на опустевшее место рядом с собой.

– Проходы – вещь более чем классная, а я – последняя дура. Хотя… Сотовую связь ещё никто не отменял.

Она с надеждой глянула на телефон.

– Нет. Мне правда слишком многое нужно осознать, и заниматься этим лучше наедине с собой.

Мобильнику, видимо, не понравилось, что на него с надеждой смотрели так недолго, да ещё столь категорично сказали «Нет». Он обиженно заурчал и пополз в сторону от Иры.

Она рассмеялась собственным ассоциациям и поймала его.

Номер был незнакомый, но за последнее время Ира привыкла к незнакомым номерам.

– Да, я слушаю.

– Добрый день, Ирина Борисовна. Вас беспокоит Максим Колядвин.

– Очень рада Вас слышать, – воодушевлённо ответила Ира.

Она слышала его впервые в жизни. До этого они общались только по электронке.

– Надеюсь, то, что я сообщу, Вас обрадует не меньше. У меня появилась возможность перейти с удалённого доступа на непосредственный не в ноябре, как я обещал, а гораздо раньше. Собственно, я вполне могу прилететь в Сочи уже на следующей неделе.

– Максим, Вы меня не просто радуете, а безмерно радуете. Когда именно Вас ждать?

– Как только обзаведусь билетом, я сразу Вас извещу.

– Договорились.

– Удачи Вам, Ирина Борисовна, и до скорой встречи!

– До скорой встречи!

Стараясь не выходить из волны хорошей новости, слега заслонившей собой смятение текущей ситуации, Ира набрала Гену, но сразу скинула, запоздало вспомнив, что, хоть Гена и живёт нынче по Московскому времени, в Коста-Рике сейчас ночь.

Однако её звонок успел пройти, и Гена перезвонил:

– Привет, Ирчик! Чего трубками кидаешься? Испугалась, что не вовремя, или деньги на телефоне закончились?

– Первое. Привет, Геночка.

– Что стряслось?

– Хорошее стряслось. К нам на следующей неделе Максим Колядвин присоединяется.

– Да ты что! Когда именно?

– Обещал сообщить, как только купит билет, но в любом случае…

– В любом случае, нам с тобой неплохо бы упразднить эти выходные. Я правильно тебя понял?

– Очень правильно.

– Я не против. Наш вчерашний рывок держит меня в приподнятом настроении. Где трудиться будем? У тебя или в офисе?

– Давай в офисе, чтоб инфу с копма на копм по десять раз не перекидывать. Единственное, мне понадобится не менее получаса, чтобы быть к сему готовой.

– Не вопрос! Так. Ихан из твоей квартиры должен переселиться сразу после семинара, то есть, после пятнадцатого, так что надо будет забронировать Максиму номер в гостинице, – подумал вслух Гена и добавил. – В общем, через полчаса в офисе!

– Да. До встречи!

* * *

Ира едва успела включить компьютер, как на пороге появился Гена и укоризненно воскликнул, вместо приветствия:

– И всё-таки, ты вчера сбежала!

– Гена, давай не будем об этом, – раздражённо буркнула Ира, с надеждой констатировав, что Гена, похоже, без понятия, как именно.

– Ирчик, можешь на меня обижаться, но чуть-чуть будем.

– Зачем? Ты вчера сам клятвенно обещал…

– …не пытаться сталкивать тебя со Стасом и даже приложить все силы, дабы максимально исключить случайные столкновения? Да. Обещал. И, надеюсь, ты оценила, насколько безупречно я сдержал своё обещание.

Я сейчас не об этом. Хотя, догадываюсь, что сбежала ты как раз таки из-за того, что перетрусила. Ирчик, с чего я в такой немилости? Извини, не имею привычки устраивать друзьям подвохи, манипулируя их доверием.

– А твои эти дурацкие собрания по поводу цветовой дифференциации скрепок?

– Во-первых, по поводу цветовой дифференциации скрепок собрание было лишь одно. Это так, маленькое уточнение. А во-вторых, разве я тогда тебе что-нибудь обещал?

– Вообще-то, нет.

– Вот видишь? Так что, у тебя не было ни одной причины, чтобы сбегать с мероприятия, на котором ты являлась гвоздём программы. Если честно, я тебя спасал от Стаса только поэтому. Иначе и пальцем бы не пошевелил. Точнее, пошевелил бы и даже очень ощутимо и не только пальцем, но в противоположную сторону. Однако – обрати, пожалуйста, на это внимание – в таком случае, я не стал бы тебе ничего обещать.

– Гена, неужели из-за моего побега тебя ждал провал?

– Разумеется, я выкрутился. Ирчик, я тебя понимаю, но всё же, могла бы хотя бы предупредить. Хотя бы через Лу.

– Извини, я как-то не подумала, – виновато ответила Ира, испытывая облегчение, что Гена реально не догадывается, как именно она «сбежала».

– Вот именно… – взял Гена уверенный старт на продолжение.

Но тут ожил Ирин мобильник.

– Ирина Борисовна, если транспорт не выбьется из расписания, во вторник утром – часиков в девять-десять – я буду у Вас в офисе.

– Замечательно! Максим, у нас тут небольшая заминка с Вашим поселением. Полмесяца Вам придётся пожить в гостинице – за счёт компании, само собой – но далее всё, как было обещано.

– Ирина Борисовна, не напрягайтесь по поводу гостиницы. В Сочи живёт моя хорошая знакомая, даже в некотором смысле родственница, – Максим усмехнулся, – так что, в этом отношении всё в порядке.

– Максим, полмесяца – срок не такой уж и маленький. Может быть, всё-таки лучше гостиница?

– Не переживайте, – Максим снова усмехнулся, – я её не стесню.

– Ну, как знаете. Назовите, пожалуйста, номер рейса. Мы Вас встретим.

– Какой смысл? Я не раз бывал в Сочи. Город знаю хорошо и представляю, где располагается офис. Только скажите, в каком кабинете мне Вас искать.

– Максим, у нас здание успешно соперничает с Кносским лабиринтом, так что, позвоните мне, как будете подъезжать. Я Вас встречу.

– Хорошо. – Максим опять усмехнулся. – До вторника!

– До вторника! – попрощалась Ира с Максимом. – До вторника! – в радостном ужасе повторила она Гене.

Он слышал разговор и уже расстался с идей продолжить воспитание Иры.

До вторника – то есть, остаток субботы, всё воскресенье и весь понедельник – Ира и Гена работали пока не валились с ног, практически не оставляя себе времени на сон. В итоге, они не только довели до ума макет, но и начерно собрали весь первый выпуск.

За последнее время Ира полностью убедила Гену, что фотограф – это всё, что им катастрофически не хватает для счастья, и во вторник он собирался встречать Максима вместе с ней.

Однако в понедельник вечером Женечка в срочном порядке вызвал Лу. Она вернулась минут через двадцать в состоянии кипения, вперемежку на русском и испанском рассказала Гене, что он конченый идиот, и сообщила, что завтра прямо с утра им вместе придётся отправиться к Женечке и Стасу для борьбы с последствиями его идиотизма.

Гена был в шоке, не веря, что умудрился так вляпаться, и требовал отправиться туда немедленно, но Лу сказала, что она сама ушла оттуда, едва успев понять, в чём дело, потому что позвонил Стас и предупредил, что они с Валентинычем возвращаются.

Валентиныч ну никак не относился к тем людям, которым следует знать об эксклюзивных возможностях пространства Земли, а потому разбираться придётся завтра, пока его не будет.

Так что, во вторник, на всякий случай с полвосьмого утра, Ира в гордом одиночестве продолжала совершенствовать плоды их с Геной ударного труда в ожидании Максима Колядвина.

Максим Колядвин позвонил в начале десятого:

– Ирина Борисовна, я уже здесь, и встречать меня нет необходимости. Мне рассказали, как Вас найти.

– Хорошо, жду, но если заблудитесь, звоните.

– Обязательно. – Максим усмехнулся.

Ира распахнула дверь, и вскоре:

– Добрый день, Ирина Борисовна, Максим Колядвин к Вашим услугам!

На пороге стоял мужчина лет 30-35, довольно высокого роста, подчёркнуто спортивного телосложения. Черты его лица, в общем-то, были вполне европеоидные, но с налётом монголоидности, поддержанной чёрными как смоль абсолютно прямыми волосами средней – для мужской стрижки – длины.

– Проходите, Максим. Я очень рада Вас видеть.

– Взаимно!

Максим улыбнулся и сел на предложенный ему стул.

– Максим, Вы в самом начале писали, что фотография для Вас лишь хобби, тем не менее, я в восторге от каждого фотоснимка, который Вы прислали за время нашего с Вами сотрудничества.

– Ирина Борисовна, Вы просто не видели КАЖДЫЙ мой фотоснимок. Их не видит никто, кроме меня. Фотография – это не столько способность вовремя нажать кнопку, правильно выбрав выдержку и экспозицию – хотя, естественно, не без этого – сколько умение выбросить лишнее.

Даже такой выдающийся фотограф как Алексей Бушкин говорил, что за год изводит километры фотоплёнки, но в итоге за это время получаются лишь 5-6 выставочных кадров.

Если сравнивать фотографию с живописью, то на первый взгляд кажется, что фотография в тысячу раз проще. Щёлк, и картинка готова. Вовсе нет! Проще как раз таки художнику.

Художник запечатлевает своё мироощущение непосредственно. Он волен выплёскивать его на холст так, как хочет. Лишь собственное мастерство ограничивает его возможности. Фотограф же полностью зависим от внешних условий.

Возможность выловить из Мира своё мироощущение для фотографа процентов на восемьдесят-девяносто зависит от везения и лишь на десять-двадцать от мастерства. И это лишь в том случае, если мастерство безупречно. В иных случаях, фотошедевр – это везение чистейшей воды.

Естественно, при павильонной съёмке потребность в везении значительно снижается. Но опять-таки, если для художника, пишущего портрет или натюрморт, некоторые погрешности, скажем, освещения, либо общей композиции особой роли не играют – он волен писать то, что он видит внутри себя, а не снаружи – то фотограф на эти погрешности права не имеет.

Только взяв в руки фотокамеру можно понять, насколько мы видим внешний мир таким, каким мы его хотим видеть. Только взяв в руки фотокамеру можно понять, насколько мы его дорисовываем и исправляем свои воображением. И всё же… Знаете, что самое интересное?

– Что, Максим?

Ира слушала его как заворожённая, а точнее, действительно заворожённая его страстной одержимостью.

– Всё на самом деле так, но не совсем. Когда я только взял в руки фотокамеру, я обнаружил, насколько мы дорисовываем Мир своим воображением. Затем она стала учить меня вглядываться в Мир, и однажды я понял, что на самом деле, мы не дорисовываем Мир своим воображением.

Мир меняется каждое мгновение. В этой изменчивости мы вылавливаем то, каким мы его предпочитаем видеть, и определяем его для себя именно так, сохраняя в воображении как некий трафарет.

То есть, мы не выдумываем Мир таким, каким мы его предпочитаем видеть. Он был таким однажды одно мгновение и время от времени бывает. Тоже всего лишь на мгновение.

Когда это обнаруживаешь, начинается захватывающая охота на эти мгновения. Её успех зависит от сплава опыта с интуицией. Опыт позволяет определять условия, при которых есть вероятность такого мгновения, а интуиция – ловить его точный момент.

И здесь опоздать на доли секунды – это опоздать навсегда. Даже если это павильонная съёмка, не говоря уже о натурных. И даже если фотографируешь в павильоне неживой статичный объект.

Даже если безупречно создана композиция и выставлен свет, сам воздух – это своеобразная линза, создающая едва уловимые преломления, изменчивость которых зависит от температуры, собственного дыхания, едва уловимого движения и кто знает от чего ещё.

Если теоретически всё это и можно просчитать, на практике это – нечто из области фантастики. Это нужно чувствовать и предчувствовать. В большей степени предчувствовать, потому что на простое нажатие кнопки и на срабатывание механизма тратится время. Да, доли секунды. Но это именно те доли секунды, опоздать на которые – это опоздать навсегда.

То есть, нажать кнопку нужно чуть раньше того самого мгновения. На доли секунды раньше этого самого мгновения. В точно определённый момент до – не раньше, не позже, чтобы попасть… – Максим сделал небольшую паузу и закончил предложение, очень медленно и значимо проговаривая каждое слово, – самым-самым кончиком точно в висок.

Ира, забыв как дышать, с приоткрытым ртом ошарашено смотрела на Максима. Его лицо медленно озарилось озорной улыбкой и, в конце концов, он расхохотался.

– Ну ты и дурында, сестрёнка! – сообщил он ей сквозь смех. – А я-то, наивный, полагал, что ты сразу догадалась, и прикалываешься тут надо мной по-чёрному.

– Как я, по-твоему, должна была догадаться? – возмущённо почти прокричала Ира.

– Ё моё! Почту, блин, открой!

– Ну! – проинформировала она о том, что почту открыла.

Максим одним движением оказался у неё за спиной.

– Ну! На мой ник посмотри! Он тебя ни на какие мысли не наталкивает?

Ира уставилась на «KRT-2».

– И на какие же мысли он должен меня наталкивать?

– Не, сестрёнка, ты и вправду дурында. Чудилище в пёрьях! Ка! Эр! Тэ! Два! Неужели не понятно? Крышенько Руслан Тарасович два.

– Ты знаешь, не спорю, действительно весьма логично, – язвительно прокомментировала Ира его объяснение, – но…

– «Но!» – перебил и заодно передразнил Максим. – Открой какое-нибудь письмо и глянь на аватар.

Ира открыла письмо.

– И что? – спросила она, созерцая многоугольник с симметричным узором.

– Ирка, по-моему, ты всё же прикалываешься. Тебе сие художество ничего не напоминает, а?

– Блин! – До Иры дошло, наконец-то, и она рассмеялась над собой. – Калейдоскоп! Так. Пошли отсюда, – сказала она тоном, не терпящим возражений, встала, ухватила Максима за руку и потащила к проходу.

Уже в цоколе своего дома она позвонила Александру:

– Саша, на всякий случай сообщаю, что меня не будет какое-то время. Сколько именно, не знаю, но… В общем, ты понял.

– Да, я понял, Ирина Борисовна.

– Ирка, да неужто ты сейчас разговаривала с тем самым мерзким и противным, классным парнем по имени Александр? – с довольной улыбкой уточнил Максим.

– Именно с ним, – бодро подтвердила Ира и остановилась, как вкопанная, поражённая абсурдностью происходящего с нормальной человеческой точки зрения. – Подожди! Откуда ты знаешь про Александра и вообще…?

– Я знаю всё, сестрёнка, – торжественно известил Максим и подтолкнул пустившую корни Иру по направлению к лестнице.

Пока они добирались на второй этаж, прихватив с кухни компот и печенье, и устраивались в кабинете, Максим, в доказательство своей осведомленности, рассказывал о жизни Руслана Крышенько, начав с того, как они с Михой привезли Ире компьютер.

– Максим, но как?! – ошеломлённо воскликнула Ира, сражённая наповал подробностями. – Ты что, следил за жизнью Руслана? То есть, за своей жизнью… То есть… В общем, я запуталась.

– Нет. Я просто всё помню.

– Но как?! – Ира прекрасно понимала, что для того чтобы посредством слежки знать о тех деталях из жизни Руслана Крышенько, о которых говорил Максим, он должен был бы превратиться в невидимку.

– Ну-у-у-у, – протянул Максим. – Надо сказать, стоило мне это недёшево.

Он поднялся и скинул с себя рубашку и брюки.

Ира опешила от неожиданного исполнения мужского стриптиза, но когда взглянула на его обнажённое тело, опешила ещё больше. Девственные, свободные от шрамов участки на его коже были, но их было немного.

– Тебя что, пропустили через мясорубку? – с трудом проговаривая слова, спросила Ира.

Максим рассмеялся.

– Нет, сестрёнка, не подумай, это всё не разом.

Он вкратце посвятил её в подробности обретения шрамов посредством всевозможных травм и хирургических вмешательств.

– Так что, в тот раз, мне пришлось лишиться почки, чтобы получить доступ к самому себе. В это же раз, дабы вытащить из себя подробности прошлого Земного бытия, одним пребыванием на границе человеческой жизни обойтись не получилось. Хотя, надо отметить, в этот раз я был более искусен, и мне удалось избежать лишения жизненно важных органов.

И всё же, одного я так и не смог из себя вытащить, а потому любопытство меня изглодало напрочь. Я до сих пор не знаю, как именно я тогда умер. Всё, что помню: визг, грохот и впечатляющее изваяние из месива искорёженных машин. А дальше, будто переключили на другой канал. Ирка! Умоляю! Расскажи! Как я умер?

– Как и собирался. Ток убил быстро и не больно самым-самым кончиком точно в висок.

– Не понял.

– Когда машины столкнулись, у них вырвало двери. Одна из дверей обрубила ветку дерева, эта ветка, падая, оборвала электрический провод, и один из его кончиков угодил тебе точно в висок.

– Потрясающе! Я прямо горжусь собой!

– Но это далеко не всё, чем тебе стоит гордиться!

– А что ещё?

– В каждой из машин находился лишь пьяный в стельку водитель. И того, и другого выкинуло вслед за дверьми, и они отделались незначительными царапинами и синяками.

Но и это ещё не все! Одним из водителей был тот самый мерзкий и противный классный парень по имени Александр. Так что, ты, как и собирался, напрямую связал его со своей смертью. Кстати, обрубила ветку дверь его машины.

– Супер!

– Но и это ещё не всё! Ты его не просто вздёрнул этим. Та авария стала для него стартом Осознания Сути.

– Ирка, по-моему, у меня начинается серьёзное обострение звёздной болезни. – Максим рассмеялся. – Давай про Александра, коль уж первым его зацепили.

Ира стала рассказывать, как, следуя совету из письма Руслана, забирала Александра к себе, подробно излагая весь процесс его «приручения».

Как только она упомянула Оксану, Максим перебил её:

– Оксана?! Она всё-таки вышла на тебя! – в запале воскликнул он, с энтузиазмом потирая руки.