5.

– Наконец-то ты нашлась!

– А я терялась?

– Я искала тебя и не находила. Так что – да! А где каюта твоего дяди я не знаю.

– Если бы и знала, это мало бы тебе помогло. У тебя нет доступа к командному отсеку.

Агата состроила обиженную гримасу:

– Приятно быть привилегированным, да? И что у вас с дядей за отношения, что вы всё время уединяетесь?

– Отличные отношения. И уединялась большей частью я. Он-то занят.

Инга прикусила язык. Дядя намекал, чтобы она не распространялась о Переходе.

Ага присела рядом на диван. Перед ними светились какие-то кадры на плазменной панели телевизора.

– Послушай, мне совсем не нравится, как развиваются наши отношения. Нет, я понимаю, что порой вела себя с тобой в прошлом как стерва…

– Не проблема. Во-первых, ты так со всеми себя вела. Во-вторых – мне всё равно. У меня была своя жизнь, я не слишком интересовалась твоей. Я, конечно, солгу, сказав, что ты и твоя банда не портили всем жизнь. Но это в прошлом.

– Я тебе не нравлюсь.

– Да. ты не из тех людей, с которыми мне приятно общаться.

– Поверь, ты плохо меня знаешь! И, вообще, если подумать, правильные дружеские связи способны здорово улучшать жизнь. Мой отец найдёт способ вытащить меня отсюда. Я бы могла и тебе помочь. И твоему дяде.

Инга с неприкрытой неприязнью взглянула на Агату:

– Говори прямо, чего ты хочешь. Это сэкономит нам время.

– Да ничего я, на самом деле, не хочу! Ну, в смысле, ничего конкретного. Просто не нужно вести себя со мной так, словно мы враги. Это ведь не так.

– Ты хочешь покороче сойтись с моим дядей? В этом всё дело?

Щёки Агаты окрасились лёгким румянцем. Она закусила губу.

– Он мне нравится. А я – хорошая партия. Разве нет?

– Есть только одна проблема. Тебе многие нравятся. Практически – каждый смазливый встречный.

– Не преувеличивай. Да, я любила тусоваться, но это ведь всё несерьёзно. И не могло быть серьёзным с этими-то недоумками! Среди глупых, никчёмых мальчишек на больших тачках с завышенным самомнением невольно сама начинаешь вести себя как стерва.

– Не преуменьшай свои таланты, Агата. Если кто-то крякает как утка и ходит как утка – это утка. Честно, не думаю, что между тобой и дядей может быть нечто большее, чем просто интрижка. Он для тебя нечто пикантно-новое, ты – красивая, молоденькая девочка. Новое лицо. Так что – да. Роман возможен.

– Тебе это по какой-то причине неприятно?

– Неприятно.

– Почему? Ты ревнуешь?

Инга скрестила руки на груди, пытаясь понять, почему мысль о возможных взаимоотношениях дяди и Агаты вызывает у неё едва ли не тошноту?

– Тебе бы понравилась мысль о том, что твой отец свяжется с твоей ровесницей, у которой репутация безбашенной сердцеедки? И, в глубине души ты считаешь, что ума у неё, как у хлебушка, а достоинств – как у вуалехвостой рыбки?

– Ну, спасибо! – воскликнула с обидой Агата.

– Зато правда, – пожала плечами Инга. – Да, и вообще? Чего ты от меня-то хочешь? Для чего тебе моё благословение понадобилось?

Агата поджала губы:

– Дура ты, Инга. Хоть и с дипломом об отличии.

Дурой Инга не была. Она прекрасно понимала, что через неё эта хищница намерена подобраться к дяде. А делать это под личиной лучшей подруги удобнее всего.

– Делай, что хочешь. Я мешать не стану. Но и на мою помощь можешь не рассчитывать.

– Зря ты так, – обиженно прошипела Агата. – Для нас обеих было бы лучше подружиться. Кроме нас двоих тут же все чужие. Давай держаться вместе, поддерживать друг друга? Станем друзьями? Ты удивишься, узнав, что между нами гораздо больше общего, чем ты думаешь.

– Это точно. Удивлюсь.

– Выпьем мировую?

Откуда не возьмись, в руках Агаты появилась бутылка шампанского.

Антинис в своём репертуаре!

– Ты где это взяла?

– Протащила на борт контрабандой.

– Ты в курсе, что один из наших будущих подопечных отправляется на Т2 за распространение запрещённых веществ? Шампанское на борту корабля запрещено. Тоже хочешь попасть на каторгу?

Агата расхохоталась:

– Готова поспорить на что угодно, наш будущий подопечный распространял не спиртное. Боже, Бессонова! Да не будь ты такой правильной! Отличное же шампанское. Прекрасный… э-э… вечер? Ну, да! Наверное, вечер! И повод – отличный. Так почему же – нет?

«Потому, что впереди у нас прыжок в гиперпространство и, возможно, лёгкий анабиоз. Тут даже капля спиртного может обернуться непредвиденными последствиями, идиотка!», – мысленно ответила ей Инга.

Но, поскольку, сказать вслух ничего подобного она не могла, то просто встала и выхватила бутылку у Агаты.

– Непременно выпьем. Когда-нибудь. Но не сегодня.

– Почему?

– Потому, что сейчас я иду спать. И тебе советую сделать тоже самое.

– Ты и в самом деле невыносимая зануда.

– Да кто бы спорил?

– Ладно. Я поняла. Это была плохая идея. Не хочешь мне вернуть шампанское?

– Чтобы ты выпила за мировую с кем-то ещё или выхлестала всё в одиночку? – пожала плечами Инга – Ну, уж нет. Это строжайше запрещено. Верну, обязательно вернут. Но – не сегодня.

– Да эта бутылка стоит дороже тебя, – скривилась Агата, отбрасывая все маски и открывая истинное лицо, при всём её высоком происхождении, далеко не благородное.

Ещё раз пожав плечами, Инга вышла из кают-кампании. Мысль о том, что по Уставу она обязана доложить о подобном нарушении начальству настроения не добавляло. «Стучать» на Агату не хотелось.

С этой красоткой вечно проблемы! Не так – так иначе, но посадит в лужу. А с самой всё как с гуся вода. Человек-проблема.

По опыту Инги, дети богатых родителей все такие. Слабохарактерные бездарности, уверенные, что весь мир если и не принадлежит им, то обязательно что-то должен. А им самим можно всё.

«Внимание! – загорелось на дисплее браслета и понеслось из динамиков. – В связи со служебной необходимостью всем службам и подразделениям приказ занять места в личных капсулах. Повторяю, всем службам и подразделениям приказ занять места в личных капсулах. Не покидать помещение до отмены приказа».

– Что происходит? – заволновались коллеги, с которыми Инге посчастливилось столкнуться в отсеках. – Чрезвычайная ситуация?

– Да ничего страшного, – отмахнулся кто-то из старших, уже совершивших ни один рейс. – Скорее всего, будем входить в гиперпространство.

– Так разве об этом не объявляют заранее?

– Чаще всего – нет. Желторотых новичков, вроде тебя, не хотят пугать. А «старички» и без того в курсе, как это происходит.

– И как?

– Поживёшь – узнаешь.

Инга, как полагается послушной девочке и ответственному работнику, чётко выполнила все инструкции. Активировав камеру внутри капсулы, опустила крышку и постаралась расслабиться. Это оказалось нелегко. Сердце трепыхалось вытащенной из воды рыбкой, взволнованно и часто.

Гиперпространство, энергия, ускорение, скорость света – все это понятия, которыми мы апеллируем и, вроде как, не только понимаем, но и способны ими управлять. Потоки частиц, света и волн. Теория струн. Но любая теория – это всего лишь попытка подогнать мир под собственные представления о нём.

В старину переход через гиперпространство посчитали бы созданием магического портала. И так уж они были бы неправы? Специальные установки искривляют пространство, проделывают в нём дыру, как игла. Ты выходишь на изнанку миру с тем, чтобы потом вновь материализовать в далёкой точке Вселенной.

Что может пойти не так?..

Под веками бежал ряд выдуманных чисел, которые, на самом деле, ни на что не влияли.

Иногда, не вникая в ситуацию, мы верим, что тот, кто стоит у руля – он профи. Царь и бог, волшебник, маг. Ему известно нечто, что для простых людей непостижимо. Поэтому можно спать спокойно. Всё в надёжных руках.

«Многие знания – многие печали». А знания заключаются в простой истине: нет волшебников и волшебных формул. Всё делают люди. Точно такие же, как и ты. Если хоть малейший винтик в системе даст сбой, если хоть что-то нарушится – всё полетит к чертям. А это может случиться в любую минуту.

Ты имеешь весьма смутное представление о «гипер» пространствах и скоростях. Ты ни на что не влияешь. Ничего не контролируешь. А это не самое приятное чувство – быть беспомощным.

Сначала Инга чувствовала дикое напряжение. Собственное тело казалось каменно-деревянным. Затем, ощутив на щеках дуновение, подобное ветру, она понемногу стала успокаиваться. Чувство, будто она похожа на мёртвую царевну в хрустальном гробу, отпускало.

Теперь чудилось, что её легонько покачивает, как в люльке. Стало клонить в сон.

В детстве Инга боялась засыпать и до последнего держалась против пытающихся укачать её родителей. Сон – это смерть.

Теперь она надеялась, что (когда-нибудь далеко в будущем) именно так смерть и придёт – на мягких лапах. Когда не замечаешь момента соскальзывания в иную реальность.

Пляшущим шагом прошла по Земле! – Неба дочь!

С полным передником роз. Ни ростка не наруша.

Знаю, умру на заре. Ястребиную ночь

Бог не пошлёт на мою лебединую душу.

Ей снилось, что она летит к Земле. В одном скафандре, без корабля.

Поначалу лететь было легко и радостно. Звезды кружились огненной пылью. Но, чем ближе Инга приближалась к поверхности голубой планеты, тем быстрее она двигалась и тем страшнее ей становилось. Даже каменные метеориты горят, заходя в атмосферу. Что ж говорить о человеке в простом скафандре?

Инга летела (или теперь – падала?) всё быстрее и быстрее.

От скорости мутило. Голова кружилась, но замедлиться не было никакой возможности. В ужасе она ощутила приближение смертельного жара. Огонь охватывал со всех сторон. Пламя неслось и вихрилось вокруг. Инга была в центре огненного шторма. Кажется, она кричала, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Кричала и задыхалась.

В отчаянии Инга сбросила шлем скафандра и… вместо жара и огня окунулась в тишину и темноту. Спасительную и успокаивающую.

Со сна она всё никак не могла понять, где находится. Мерно гудел дисплей. Мерцали цифры на экране, указывая условное время, давление, прочие показатели. Которые, к слову, были в абсолютной норме.

Инга жива и в безопасности.

Наверное, Переход уже состоялся? Она вновь посмотрела на циферблат, указывающий время.

5 – 45. Скоро подъём.

Подавляя чувство тревоги и страхи (а вдруг двери заблокированы; а вдруг она замурована; а вдруг все погибли/исчезли с корабля?) Инга поднялась и приступила к привычным утренним действиям.

Душ, почистить зубы, убрать спальное место, разблокировать дверь браслетом. За дверью пусто и тихо, как в гробу. Впрочем, так же тут было и вчера. И, наверняка, будет завтра.

Только увидев людские лица, Инга расслабилась.

– Доброе утро, – подминала Саломея, ставя перед ней тарелку с глазуньей и чашку кофе.

– Да какое ж тут утро? – хмыкнул сержант, сидевший за соседним столиком.

– А раз новых слов для обозначения старых понятий не придумано, так я буду ими и апеллировать. Не приставай ко мне с глупостями! Доброго утра, милая. И – хорошего дня, – Саломей отошла, чтобы обслужить другой столик.

– Сегодня вместо утренних занятий идём в грузовой отсек, – процедил старший сержант. – Нужно подготовить места для заключённых. Их к вечеру доставят на борт. Задача – проверить крепость наручников и цепей.

Инга думала, что кандалы и цепи – это метафора, когда же она увидела грузовой отсек, увиденное откровенно шокировало.

Если не знать точно, что они на космическом корабле, можно подумать, будто попали в обычный склад-ангар. С большим количеством колонн, на которых болтались цепи наручников.

– Ух, ты? – Агата, схватившись за холодный метал, подёргала и потрясла его. – Напоминает исторические новеллы о пиратах и работорговле. Серьёзно? Мы будем заковывать их – этим? – фыркнула она, как кошка.

– Это преступники, никто церемониться с ними не обязан. И не планирует. Так мы позаботимся о собственной безопасности, оставив преступниках в цепях и кандалах.

– Не слишком-то гуманно.

От недоброжелательного, холодного взгляда сержанта делалось не по себе.

Взгляд у него был как у рептилии. Крокодилий взгляд.

– Будем обсуждать приказы, рядовой Антинис?

– Никак нет, товарищ сержант, – сдулась она.

– Не кипятись, Андрюха. Девки – на то и девки, чтобы сердобольничать, – вмешался в диалог коротко остриженный мужчина средних лет с нашивками капитана на шевроне. – У этих красавиц первый рейс. Парочку лет повертятся среди звёзд, а там либо сбегут, либо перестанут говорить ерунду. Ну, красотки? Хватит прохлаждаться. За работу. Остальных тоже касается.

Следующие несколько часов они проверяли наручники продевая дужки через храповые механизмы захвата и убеждаясь, что фиксатор не закрыт. После подготовки помещения все снова вернулись в кают-компанию.

После обеда сержант снова решил провести небольшой ликбез:

– Заключённые пробудут на корабле трое суток. Вот график дежурства. Каждый из вас проведёт по два часа в грузовом отсеке, наблюдая, как бы эти отморозки чего не учудили. Нельзя допустить побега, поножовщины, попытки к самоубийству. При любом намёке на неповиновения можно использовать электрошокер. При более серьёзной опасности алгоритм действий следующий – посылаете сигнал опасности через браслет, и лишь потом можете использовать табельное оружие. Хотя, конечно, в критической ситуации, если такая возникнет, ориентируетесь на местности. Заключённых в течении суток четыре раза водим в туалет; два раза – кормим; один раз – в душ. Поскольку среди заключённых есть девушки, в туалете с ними находится могут только Агата и Инга. Так что, красавицы, до туалетов, возможно, вам придётся прохаживаться чаше, чем мужчинам.

– И тут дискриминация, – пошутила Инга.

– Не без этого. На Т2 совершим два рейса. Тех, кто будет сопровождать шатлы в момент приземления, определим позже. Вопросы есть?

Вопросов не было.

– Теперь – к оружию. У каждого в арсенале будет три вида: лучевое, артиллерийское, ракетное. Лучевая мелкокалиберная винтовка стреляет далеко и очень точно, но, как вы знаете, урон от неё не велик. Артиллерийский дробовик наносит тяжелейшие раны, но опасен только вблизи. Ракетная «служебная собака» способна преследовать врага уже и без вас и даже самостоятельно планировать атаку. Но её можно отвлечь и погасить. Так же у вас будет холодное оружие. Пользуйтесь всем разумно. Вопросы есть?

Вопросов не было.