Глава 2: «Первый контакт»

Три дня спустя. Ки-Уэст, Флорида.

Алекс Рейнер сидел на крыльце своего бунгало, глядя на закат над Мексиканским заливом. В свои тридцать восемь он выглядел старше – морщины на загорелом лице залегли глубже, чем должны были, а в коротких темных волосах уже проглядывала седина. Он медленно потягивал виски из граненого стакана, наблюдая, как солнце окрашивает небо и воду в цвета, напоминающие ему о событиях, которые он годами пытался забыть.

Восемнадцать месяцев прошло с тех пор, как он руководил последней экспедицией, после которой поклялся больше никогда не возвращаться в глубины. Восемнадцать месяцев кошмаров, где бескрайняя синева превращалась в мстительную темноту, поглощавшую его товарищей.

Он сделал глоток, ощутив, как алкоголь обжигает горло. Это не помогало – уже нет, но ритуал давал хоть какую-то структуру вечерам.

Телефон на столике завибрировал. Третий звонок за день, и Алекс знал, кто это. Он продолжал игнорировать вызов, пока экран снова не погас. Почти сразу пришло сообщение:

«Рейнер, хватит прятаться. Ситуация критическая. Жду тебя в доках, ангар C-7. Хоук».

Алекс вздохнул. Джеймс Хоук, пожалуй, единственный человек, который мог вытащить его из добровольного изгнания. Они служили вместе в команде морских котиков, прежде чем Алекс ушел в частный сектор, а Хоук продолжил военную карьеру. Теперь командер Хоук работал в специальном подразделении ВМС, о котором в официальных документах говорилось расплывчато – «обеспечение безопасности морских ресурсов».

Что-то в тоне сообщения, его лаконичности и выборе места встречи намекало на серьезность ситуации. Алекс поставил стакан, прошел в дом и открыл сейф в спальне. Внутри лежал пистолет, несколько паспортов с разными именами и портативный зашифрованный коммуникатор – необходимые инструменты человека его бывшей профессии. Поколебавшись, он взял только коммуникатор.

Портовый комплекс Ки-Уэста ночью превращался в лабиринт из контейнеров, кранов и складских помещений, освещенных редкими фонарями. Алекс двигался между зданиями уверенно и почти бесшумно, привычка, которую невозможно было вытравить годами гражданской жизни. Он замечал камеры видеонаблюдения, автоматически отмечая слепые зоны и пути отхода.

Ангар C-7 находился в дальнем углу промышленной зоны порта. Неприметное строение, отличавшееся от соседних только номером, нанесенным выцветшей краской. Перед входом стояло два черных внедорожника с затемненными стеклами – признак официальной операции.

Алекс заметил двух охранников у входа, их стойка и манера держаться выдавали в них военных. Он подошел открыто, без попыток скрыться.

– Алекс Рейнер к командеру Хоуку, – произнес он.

Один из охранников кивнул, явно ожидавший его. Другой произвел быструю и профессиональную проверку на оружие, затем открыл дверь.

Внутри ангара Алекса встретила неожиданная картина. Вместо обычного складского помещения перед ним развернулся полноценный оперативный центр. Десятки мониторов, голографические проекторы, аналитические станции с персоналом в военной и гражданской одежде. В центре всего этого высокотехнологичного хаоса стоял Джеймс Хоук, склонившись над голографической моделью океанского дна.

Годы мало изменили его – все та же атлетическая фигура, коротко стриженные светлые волосы и прямая осанка. Только в уголках глаз появились новые морщинки, да взгляд стал еще более настороженным.

– Рейнер, – Хоук поднял голову и слегка улыбнулся. – Наконец-то соизволил появиться.

– Командер, – Алекс кивнул, проигнорировав замечание. – Впечатляющая организация. Что случилось – SEAL Team Six решила заняться глубоководной рыбалкой?

Вместо ответа Хоук жестом пригласил его подойти к центральному столу. На голографическом экране вращалась трехмерная модель морского дна с отмеченным на нем странным куполообразным сооружением.

– Три дня назад исследовательское судно «Посейдон» обнаружило это в Бермудском треугольнике, – пояснил Хоук. – Предполагаемая глубина залегания – 800 метров. Происхождение и назначение объекта неизвестны.

Алекс внимательно изучал проекцию.

– Похоже на искусственную конструкцию. Древнюю, судя по обрастаниям. – Он бросил взгляд на Хоука. – Но это вряд ли входит в компетенцию военных. Почему вы занимаетесь этим, а не NOAA или Океанографический институт?

– Потому что это не просто археологическая находка, – вступил в разговор новый голос.

К ним подошел пожилой мужчина в безупречном сером костюме. Алекс сразу отметил его военную выправку, несмотря на гражданскую одежду, и странный, оценивающий взгляд. Он протянул руку:

– Доктор Виктор Хаас. Научный консультант проекта.

– Алекс Рейнер, – ответил он, пожимая руку доктора. Рукопожатие было крепким, но с неуловимой задержкой, словно Хаас проводил тактильную оценку.

– Я знаю, – кивнул Хаас. – Ваша репутация в области глубоководных операций впечатляет. Особенно инцидент с нефтяной платформой в Норвежском море.

Алекс бросил вопросительный взгляд на Хоука. Тот информации не афишировали.

– Доктор Хаас имеет высокий уровень допуска, – пояснил Хоук. – Он курирует проект от имени группы частных инвесторов, сотрудничающих с правительством.

– И что же в этой находке требует военного вмешательства? – Алекс вернулся к первоначальному вопросу, скрестив руки на груди.

Хаас подошел к панели управления и изменил изображение. Теперь перед ними висела проекция научно-исследовательского судна «Посейдон», окруженного странным голубоватым свечением воды.

– Это запись, сделанная три дня назад после обнаружения объекта, – пояснил он. – Через несколько часов после потери двух исследовательских дронов объект активировался, вызвав электромагнитные возмущения, которые вывели из строя все электронные системы корабля.

Запись показывала, как трансформированный дрон поднялся на поверхность и выпустил светящуюся субстанцию, образовавшую в воздухе спиральный символ.

– После этого активность прекратилась, связь была восстановлена, и «Посейдон» вернулся в порт, – продолжил Хаас. – Но на этом история не закончилась.

Новая проекция показала нескольких членов экипажа, находящихся в изоляционных медицинских боксах. На их коже виднелись странные голубоватые пятна и узоры, напоминающие разветвленные цепи.

– У семнадцати из тридцати двух членов экипажа обнаружены физиологические изменения, – сухо констатировал Хаас. – Изменения прогрессируют, и наши врачи пока не понимают механизм процесса. Но главное даже не это.

Он вывел на экран карту восточного побережья США с несколькими мигающими красными точками.

– За последние сорок восемь часов мы зафиксировали пять случаев подобных изменений у людей, не имевших прямого контакта с «Посейдоном» или его экипажем. Все они – жители прибрежных районов Флориды, от Майами до Джексонвилля. Единственное, что их объединяет – они купались в океане.

Алекс почувствовал, как внутри нарастает напряжение. История становилась все менее похожей на обычную поисково-спасательную операцию.

– То есть, – медленно произнес он, – вы полагаете, что древний объект на дне океана каким-то образом вызывает биологические изменения у людей?

– Не полагаем, а знаем, – жестко ответил Хоук. – И это не просто биологические изменения. Посмотри.

Он запустил видео с камер наблюдения. На нем один из пострадавших членов экипажа «Посейдона», молодой техник, находился в изоляционной камере. Внезапно он начал биться в конвульсиях, а затем… нырнул в резервуар с водой, стоявший рядом с его койкой. Медперсонал в защитных костюмах бросился к нему, но пациент оставался под водой. Камера показала крупным планом его лицо под водой – глаза открыты, на шее пульсируют странные образования, напоминающие…

– Жабры, – выдохнул Алекс. – Это невозможно.

– И тем не менее это происходит, – сказал Хаас. – Мы имеем дело с технологией, способной перестраивать человеческую физиологию на генетическом уровне. Технологией, которая, судя по всему, имеет древнее происхождение.

– И распространяется через воду, – добавил Хоук. – Лабораторные анализы показали наличие в образцах воды из Бермудского треугольника микроскопических частиц неизвестного происхождения. Мы предполагаем, что они являются носителями изменений.

Алекс обвел взглядом комнату, отмечая напряженные лица аналитиков и военных. Ситуация явно выходила за рамки обычного научного феномена.

– Впечатляет, – признал он. – Но что конкретно от меня требуется?

Хоук и Хаас переглянулись, после чего командер взял слово:

– Мы формируем команду для погружения к объекту. Цель – изучить его структуру, определить механизм воздействия и, если возможно, деактивировать. Нам нужен руководитель службы безопасности с опытом глубоководных операций. Ты – лучший из доступных кандидатов.

– Я больше не занимаюсь глубоководными операциями, – отрезал Алекс. – После Норвегии я поклялся никогда не возвращаться в эту область.

– Я знаю, – мягко сказал Хоук. – Но ситуация критическая. Если процесс трансформации продолжится в нынешнем темпе, через месяц мы получим эпидемию национального масштаба. Через три – глобальную.

Алекс отвернулся от проекций, пытаясь упорядочить мысли. Норвежский инцидент восемнадцать месяцев назад стоил жизни трем членам его команды, когда экспериментальное глубоководное оборудование дало сбой на критической глубине. Он до сих пор слышал их крики в своих кошмарах.

– Кто ведет научную часть? – спросил он, не оборачиваясь.

– Доктор Елена Морозова, – ответил Хаас. – Морской биолог, специализирующаяся на глубоководных экосистемах. Она была на «Посейдоне» во время инцидента.

Алекс вскинул голову:

– Она заражена?

– Пока нет явных симптомов, – уклончиво ответил Хаас. – Но она была в непосредственном контакте с аномалией. Ее знания и опыт бесценны для миссии.

Это не было прямым ответом, и Алекс отметил это. Он повернулся обратно к проекции и долго смотрел на светящийся купол, скрытый в глубинах океана.

– Когда начинается операция?

– Завтра в 0600, – сказал Хоук. – Базовый корабль – исследовательское судно «Гермес», переоборудованное для военных нужд. Команда уже в процессе формирования.

Алекс провел рукой по лицу, чувствуя, как внутри борются противоречивые эмоции – страх перед возвращением в глубины и понимание масштаба угрозы.

– Кто гарантирует, что история не повторится? – спросил он тихо, обращаясь больше к Хоуку, чем к Хаасу. – Что мы не потеряем людей из-за неисправного оборудования или неверных расчетов?

– Никто не может дать стопроцентную гарантию, – честно ответил Хоук. – Но на этот раз мы используем только проверенное оборудование. И, Алекс, – он положил руку на плечо друга, – на этот раз я буду рядом. Мы пойдем вниз вместе.

Алекс знал, что это обещание много значило. Хоук не давал пустых слов.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я в деле. Но мне нужно полное досье на всех участников операции и полный доступ к данным о находке. Никаких секретов, никаких изолированных информационных пузырей.

– Разумеется, – быстро согласился Хаас, словно ожидал этого требования. – Все необходимые материалы будут предоставлены в течение часа.

– И еще кое-что, – добавил Алекс, глядя прямо на Хааса. – Я хочу знать ваш личный интерес в этом деле, доктор. Частные инвесторы редко сотрудничают с военными без веской причины.

На мгновение лицо Хааса застыло, затем он позволил себе тонкую улыбку:

– Мой интерес чисто научный, мистер Рейнер. Я посвятил жизнь изучению древних цивилизаций и их технологий. То, что мы обнаружили на дне Бермудского треугольника, может быть величайшим открытием в истории человечества. Я просто хочу быть частью этого открытия.

Это объяснение звучало гладко – слишком гладко, чтобы быть полностью искренним. Но Алекс не стал давить. У него будет время разобраться в мотивах Хааса позже.

– Тогда увидимся завтра на «Гермесе», – сказал он, поворачиваясь к выходу. – И, Джеймс, – добавил он, обращаясь к Хоуку по имени впервые за вечер, – надеюсь, ты не растерял свои навыки глубоководного дайвинга.

– Никогда не забывал, – улыбнулся Хоук.

Вернувшись домой, Алекс не стал ложиться спать. Вместо этого он достал старый потрепанный блокнот, в котором вел записи обо всех своих операциях. Полистав, он нашел раздел, посвященный Норвежскому инциденту. Записи были скупыми, почти телеграфными, но за ними скрывались месяцы подготовки, тренировок и в итоге – катастрофа, стоившая жизни трем профессионалам.

Он перечитал имена погибших: Мария Санчес, Эрик Йоханссон, Томас Вонг. Трое ученых-энтузиастов, доверивших ему свои жизни. Их смерти стали результатом цепи случайностей и неудач, но Алекс так и не смог простить себе того, что не предвидел все возможные проблемы.

Через час пришло обещанное досье. Алекс провел всю ночь, изучая информацию об участниках предстоящей экспедиции и данные о странной находке. Особое внимание он уделил досье доктора Елены Морозовой. Тридцать четыре года, впечатляющий послужной список научных экспедиций, несколько публикаций о глубоководных экосистемах, опыт дайвинга в экстремальных условиях. Судя по данным медицинского обследования после инцидента, у нее действительно не наблюдалось явных симптомов трансформации, хотя в отчете была отмечена «небольшая аномалия в структуре ДНК, требующая дальнейшего изучения».

Чем больше Алекс читал о находке, тем более невероятной она казалась. Древняя структура, сохранившая активность спустя, возможно, тысячи лет; технология, способная изменять живые организмы на генетическом уровне; символы, не соответствующие ни одной известной письменности. Все указывало на то, что они имеют дело с чем-то, выходящим за рамки современного понимания науки.

К утру он был готов. Собрав минимум необходимых вещей в водонепроницаемую сумку и проверив свое старое снаряжение для дайвинга, он отправился в порт, где должен был пришвартоваться «Гермес».

Научно-исследовательское судно «Гермес» представляло собой впечатляющее зрелище даже в предрассветных сумерках. Бывшее океанографическое судно длиной около 90 метров было переоборудовано под нужды специальных операций – добавлены системы безопасности, модифицированы спуско-подъемные механизмы, установлено военное коммуникационное оборудование. Но основной его функцией по-прежнему оставались научные исследования глубоководных объектов.

Алекс поднялся на борт по трапу, представившись дежурному офицеру. Его проводили в командный центр, где уже собралась значительная часть команды. Хоук кивнул ему, продолжая инструктаж группы морских пехотинцев, обеспечивающих безопасность операции.

Алекс осмотрелся, привыкая к новому окружению и оценивая потенциальных коллег. Его взгляд остановился на женщине, стоявшей у голографического экрана с проекцией подводного купола. Темные волосы, подтянутая фигура, сосредоточенный взгляд – это должна была быть доктор Морозова. Алекс направился к ней.

– Доктор Морозова? – он протянул руку. – Алекс Рейнер, руководитель службы безопасности.

Она обернулась, и Алекс на мгновение застыл. Фотография в досье не передавала интенсивности ее взгляда – серо-голубые глаза, внимательные и проницательные, казалось, видели его насквозь. Она крепко пожала его руку.

– Мистер Рейнер, наслышана о вас. Рада, что вы присоединились к команде, – её голос звучал с легким акцентом. – Я как раз анализирую последние данные о структуре объекта. Хотите взглянуть?

– С удовольствием.

Она повернулась к проекции и увеличила один из участков.

– Видите эти спиральные узоры на поверхности купола? Они не просто декоративные. Судя по всему, они выполняют функцию своеобразной антенны, усиливающей какой-то сигнал, исходящий изнутри конструкции.

– Сигнал? – переспросил Алекс. – Вы имеете в виду, что эта штука активно транслирует информацию?

– Именно, – кивнула она. – Наши гидрофоны зафиксировали модулированные волны, структура которых напоминает передачу данных. Проблема в том, что мы не понимаем ни кодировку, ни назначение этого сигнала.