– Позвольте представить, – сказал Джеймс, когда она села рядом с ним. – Мин-Джун Пак, квантовый программист из сектора К-9, и Ария Кумар, специалист по пространственно-временной стабилизации из сектора F-3.

Елена кивнула новым знакомым:

– Елена Сойер, квантовая механика, сектор G-7.

– О, тот самый сектор с недавней аномалией? – спросила Ария, миниатюрная женщина с яркими карими глазами и темной кожей. – Я слышала, это было нечто необычное.

Елена напряглась, но постаралась не показать этого.

– Стандартная флуктуация класса Бета, – небрежно ответила она. – Ничего, что нарушило бы общую стабильность Машины.

– И все же, – заметил Мин-Джун, худощавый молодой человек с острыми чертами лица, – класс Бета случается не каждый день. Особенно в секторе G-7, который считается одним из самых стабильных.

Елена внимательно посмотрела на него, пытаясь определить, просто ли это профессиональное любопытство или нечто большее.

– В любой достаточно сложной системе случаются нерегулярные события, – произнесла она нейтральным тоном. – Это часть работы с квантовыми системами – они по своей природе вероятностны.

– Разумеется, – кивнул Мин-Джун. – Просто любопытно, ведь регистрируется определенный паттерн таких аномалий по всей Машине. Ничего критического, конечно, но тенденция заметна.

Эта информация была новой для Елены, и она почувствовала, как ускорился ее пульс. Джеймс, заметив ее реакцию, ловко сменил тему:

– Кстати о паттернах, слышали о новой системе рекреационных циклов? Администрация наконец признала, что стандартный недельный цикл недостаточно эффективен для поддержания оптимальной производительности персонала.

Разговор перешел на более нейтральные темы, и Елена смогла немного расслабиться, хотя слова Мин-Джуна не выходили из ее головы. Если подобные аномалии наблюдались и в других секторах, это могло подтверждать ее теорию о системном явлении, а не случайных флуктуациях.

Через полчаса непринужденной беседы Ария и Мин-Джун попрощались и покинули зону отдыха, оставив Елену наедине с Джеймсом.

– Они не из службы безопасности, если ты об этом беспокоишься, – тихо сказал Джеймс, как только они остались одни. – Ария – моя бывшая однокурсница, а Мин-Джун просто увлечен своей работой до одержимости.

– Я не параноик, Джеймс, – ответила Елена, хотя именно об этом она и думала. – Но факт остается фактом: директор Вайс проявил необычный интерес к моему исследованию аномалии, а затем предложил перевод на новую должность, которая фактически отстранит меня от текущей работы.

Джеймс нахмурился.

– Это действительно странно. Обычно Вайс делегирует такие кадровые вопросы своим заместителям. – Он помолчал, затем добавил еще тише: – Знаешь, то, что сказал Мин-Джун о паттерне аномалий, – правда. Я проверил общедоступные данные после нашего утреннего разговора. За последние шесть месяцев количество квантовых флуктуаций классов Альфа и Бета увеличилось на 17%. Незначительно для каждого отдельного случая, но статистически значимо в масштабах всей Машины.

Елена почувствовала холодок по спине. Это было серьезное отклонение от нормы.

– Почему об этом не сообщалось на совещаниях?

– Потому что в официальных отчетах эти данные… отсутствуют, – Джеймс сделал паузу, давая ей осмыслить эту информацию. – Я сравнил общедоступные показатели с данными из закрытых отчетов, к которым имею частичный доступ. Есть расхождения.

Елена медленно выдохнула. Это уже выходило за рамки странного совпадения или паранойи. Это было прямым доказательством сокрытия информации.

– Джеймс, я планирую встретиться с доктором Наоми Чен. Завтра вечером.

Его глаза расширились.

– С создателем теории квантовой гармонизации? Я думал, она полностью отошла от дел.

– Официально – да. Но она согласилась на неофициальную встречу. Возможно, она знает что-то о природе этих аномалий.

Джеймс задумался на мгновение, затем кивнул.

– Хорошая идея. Если кто-то и может пролить свет на происходящее, то это она. Но будь осторожна. У меня такое чувство, что мы приближаемся к чему-то… большему, чем просто технические аномалии.

Елена кивнула, разделяя его опасения. Они еще некоторое время говорили о работе, старательно избегая прямых упоминаний их подозрений, затем распрощались, договорившись встретиться следующим утром в лаборатории.

Возвращаясь в свою квартиру, Елена чувствовала странное сочетание тревоги и возбуждения. Что-то определенно происходило с Машиной Вечности, что-то, о чем руководство предпочитало умалчивать. И она была полна решимости выяснить, что именно.

Этой ночью сны Елены были особенно яркими и тревожными. Она снова видела себя стоящей перед мерцающей стеной квантовых резонаторов, но на этот раз стена была прозрачной, как окно в другой мир. По ту сторону она видела не одну, а несколько версий самой себя – каждая слегка отличалась внешностью, одеждой, выражением лица. Они пытались что-то сказать ей, их губы двигались, но звук не проходил через барьер.

Одна из фигур, с шрамом через левую бровь, казалась наиболее настойчивой. Она прижимала ладони к своей стороне барьера, и когда Елена, повинуясь инстинкту, приложила свои руки к тем же местам с противоположной стороны, она почувствовала слабую, но отчетливую вибрацию. Это было похоже на код Морзе, но вместо точек и тире – последовательность квантовых колебаний, которые складывались в паттерн, напоминающий…

Елена резко проснулась, ее сердце колотилось. Сон уже начал рассеиваться, но ощущение важности расшифрованного послания осталось. Она села в кровати, пытаясь восстановить увиденное.

– Нора, свет на двадцать процентов, – произнесла она. – И активируй рабочую станцию.

– Доброе утро, Елена, – отозвался домашний ИИ. – Сейчас 4:17. До начала вашей смены еще 3 часа 43 минуты.

– Я знаю, – Елена уже направлялась к своей рабочей станции. – Загрузи записи моей мозговой активности за последние восемь часов и выведи на основной экран.

На экране появилась сложная диаграмма, отображающая нейронную активность во время сна. Елена быстро прокрутила до последней фазы быстрого сна, когда ей снился разговор с двойниками.

– Увеличь сегмент от 3:55 до 4:10, – скомандовала она, внимательно вглядываясь в паттерны мозговой активности.

То, что она увидела, заставило ее сердце забиться еще быстрее. В момент, когда во сне происходил «контакт» с другой версией себя, ее мозг демонстрировал необычную активность в областях, связанных с квантовым восприятием – специфический паттерн нейронной активности, характерный для людей, работающих с квантовыми системами и развивших особую форму интуитивного понимания квантовых состояний.

Но самым странным было то, что этот паттерн точно совпадал с записью квантовой флуктуации, которую она наблюдала в резонаторах сектора G-7. Та же последовательность, те же интервалы, та же структура.

Это не могло быть совпадением. Каким-то образом ее мозг воспроизводил паттерн квантовой аномалии во сне. Или, что еще более невероятно, квантовая аномалия каким-то образом воздействовала на ее мозг, создавая эти сны.

Елена провела следующие два часа, анализируя данные и пытаясь найти рациональное объяснение этому феномену. К началу рабочей смены у нее было несколько гипотез, но ни одна не казалась полностью удовлетворительной. Она приняла душ, позавтракала синтезированным протеиновым комплексом (вкус которого имитировал классический английский завтрак) и направилась в лабораторию, решив поделиться своими находками с Джеймсом.

Конференц-зал сектора G-7 был заполнен до отказа. Еженедельный технический брифинг обычно привлекал только специалистов, непосредственно работающих с резонаторами, но сегодня здесь присутствовали представители смежных отделов и даже несколько администраторов высшего звена. Причина столь повышенного внимания стояла на небольшом подиуме в центре зала – директор Александр Вайс собирался лично представить новую инициативу по оптимизации работы Машины.

Елена сидела в третьем ряду рядом с Джеймсом, который выглядел необычно напряженным. Они не успели поговорить наедине до начала конференции, но она чувствовала, что у него тоже есть новости.

– Доброе утро, коллеги, – голос Вайса, глубокий и уверенный, заставил разговоры в зале мгновенно стихнуть. – Благодарю всех за присутствие. Сегодня я хочу лично представить программу «Квантовый скачок» – следующий этап эволюции Машины Вечности.

На огромном голографическом экране за его спиной появилась трехмерная модель Машины с выделенными сегментами, которые, судя по всему, подлежали модификации.

– Как вы знаете, Машина Вечности работает на полной мощности уже десять лет, – продолжил Вайс. – За это время мы накопили бесценный опыт и понимание ее функционирования, что позволяет нам перейти к следующей фазе – повышению эффективности базовых квантовых процессов на 12%.

По залу пробежал шепот удивления. Двенадцать процентов казались фантастической цифрой для системы, которая и так работала на пределе теоретически возможной эффективности.

– Это станет возможным, – Вайс сделал драматическую паузу, – благодаря внедрению новой технологии квантовой синхронизации, разработанной нашей группой теоретической физики под руководством доктора Лианг.

Маленькая женщина в первом ряду слегка кивнула, принимая молчаливые поздравления коллег.

Елена нахмурилась. Она впервые слышала о проекте такого масштаба, хотя как старший инженер-квантомеханик должна была быть в курсе любых значительных изменений в работе резонаторов. Она бросила взгляд на Джеймса, который едва заметно покачал головой, показывая, что тоже не знал о проекте.

– Позвольте объяснить суть технологии, – продолжил Вайс, и на экране появились сложные квантовые уравнения. – Традиционно наши резонаторы работают в режиме «пассивного сбора», улавливая энергию естественных квантовых флуктуаций. Новая технология позволит перейти к «активному резонансу», когда Машина сама инициирует определенные квантовые состояния, максимально эффективные для сбора энергии.

Он продолжал объяснять технические детали, но Елена уже не слушала. Ее внимание было полностью сосредоточено на уравнениях, которые казались… странно знакомыми. Она не могла точно определить, где видела их раньше, но что-то в их структуре вызывало сильное дежавю.

– Начиная с сегодняшнего дня, – говорил тем временем Вайс, – мы приступаем к поэтапному внедрению новой технологии. Первая фаза затронет секторы F-3, G-7 и K-9. Полное развертывание займет примерно шесть месяцев.

G-7 – это ее сектор. Елена выпрямилась, чувствуя, как нарастает внутреннее напряжение. Совпадение? Или попытка взять под контроль именно те области Машины, где наблюдались аномалии?

– У всех вас на рабочих терминалах уже доступна полная техническая документация по проекту, – продолжил Вайс. – Ожидаем, что к концу недели вы ознакомитесь с материалами и будете готовы к первой фазе внедрения. А теперь, есть ли вопросы?

Несколько рук поднялось, и Вайс начал отвечать на технические вопросы коллег. Елена молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Внезапная модификация Машины, затрагивающая именно ее сектор, появление этих странных уравнений, которые казались знакомыми… Все это только усиливало ее подозрения.

Когда конференция закончилась, и люди начали расходиться, Елена заметила, что Вайс наблюдает за ней. Она встретила его взгляд с профессиональным спокойствием, но внутри чувствовала растущую тревогу. Директор слегка кивнул ей, словно подтверждая некий безмолвный договор, затем отвернулся, чтобы поговорить с доктором Лианг.

– Нам нужно поговорить, – тихо сказал Джеймс, наклонившись к ней. – Но не здесь.

Елена кивнула.

– Сервисный тоннель 12-B, через тридцать минут?

– Согласен.

Они разошлись в разные стороны, стараясь не привлекать внимания. Елена направилась в свою лабораторию, где ее ждал обычный набор задач. Но теперь каждая из них приобретала новый смысл в свете предстоящих изменений. Она открыла техническую документацию проекта «Квантовый скачок» и погрузилась в изучение материалов, ища любые несоответствия или намеки на истинную цель модификаций.

К назначенному времени она уже имела список из семи серьезных вопросов и направилась к месту встречи с Джеймсом, чувствуя, что они стоят на пороге важного открытия.

Сервисный тоннель 12-B был одним из множества технических коридоров, пронизывающих структуру Машины Вечности. Используемый в основном дронами обслуживания и редкими ремонтными бригадами, он представлял собой идеальное место для разговора без лишних ушей. Большинство таких тоннелей не имело постоянного видеонаблюдения из соображений экономии ресурсов, а периодические проверки беспилотников легко отслеживались через систему.

Елена добралась до условленного места первой. Она активировала свой рабочий планшет и запустила программу, имитирующую стандартную проверку систем жизнеобеспечения – обычная процедура, которая не вызвала бы подозрений, если бы кто-то отслеживал ее действия.

Через несколько минут появился Джеймс. Он выглядел напряженным и сразу перешел к делу:

– Я нашел кое-что в архиве данных. Помнишь уравнения, которые Вайс показывал на презентации?

– Да, они показались мне странно знакомыми, – кивнула Елена.

– Потому что они не новые, – Джеймс понизил голос до шепота, хотя они были одни. – Я видел похожую математическую модель в закрытом архиве. Это адаптированная версия теории, которую доктор Чен разработала еще на ранних стадиях проекта, но которая была отклонена из-за… – он замолчал, словно не решаясь произнести следующие слова.

– Из-за чего, Джеймс? – настойчиво спросила Елена.

– Из-за «этически сомнительных последствий», – он посмотрел ей прямо в глаза. – Это все, что было сказано в отчете. Но сама теория исчезла из общедоступных архивов. Я нашел только ссылку на нее в личных заметках одного из ученых первого поколения проекта.

Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. «Этически сомнительные последствия» – это могло означать что угодно, от риска дестабилизации пространства-времени до… чего-то гораздо хуже.

– Есть и другие несоответствия, – продолжил Джеймс. – Я сравнил официальные показатели эффективности Машины с реальным потреблением энергии резонаторами. Разница составляет почти 8%.

– В какую сторону? – быстро спросила Елена.

– Машина потребляет больше, чем указано в отчетах. Намного больше. И эта разница постепенно увеличивается последние три года.

Это была бомба. Если Машина потребляла больше энергии, чем официально регистрировалось, куда уходила эта энергия? И что еще важнее – откуда она бралась?

– Есть еще кое-что, – добавил Джеймс после паузы. – Я проверил твои данные об аномалии в секторе G-7. И обнаружил странную корреляцию. Пиковая активность аномалии точно совпадает с моментом, когда одна из экспериментальных квантовых симуляций в секторе K-9 достигла критической точки.

– Какого рода симуляция? – спросила Елена, уже подозревая ответ.

– Моделирование альтернативных квантовых состояний, – ответил Джеймс. – По сути, исследование вероятностных ветвей развития вселенной. Стандартная процедура для калибровки резонаторов, но эта конкретная симуляция была… нестандартной. Она использовала параметры, выходящие за рамки обычных протоколов.

Елена задумалась. Все указывало на одно – Машина Вечности взаимодействовала с чем-то за пределами их вселенной. Возможно, с параллельными реальностями, которые, согласно квантовой теории, существовали одновременно с их собственной.

– Джеймс, я думаю, нам нужно получить доступ к архивам первого поколения, – решительно сказала она. – К оригинальным исследованиям и проектной документации. Я уверена, что ответ там.

Он покачал головой.

– Это практически невозможно. Архивы первого поколения хранятся в закрытой секции с максимальным уровнем защиты. Даже с моим уровнем доступа к информационным системам я не смогу их взломать.

– А если бы у нас был более высокий уровень доступа? – спросила Елена. – Например, уровень директора проекта?

Джеймс посмотрел на нее с удивлением.

– Теоретически – да, но как ты собираешься получить доступ Вайса?

– Не Вайса, – покачала головой Елена. – Доктора Наоми Чен. Она была одним из основателей проекта. Даже если ее активный доступ приостановлен, исторические коды доступа могли сохраниться в системе.

– Это… рискованно, – медленно произнес Джеймс. – Но может сработать. Если доктор Чен согласится помочь.

– Я встречаюсь с ней сегодня вечером, – напомнила Елена. – И планирую задать ей очень прямые вопросы.

Джеймс кивнул, но его лицо выражало беспокойство.

– Будь осторожна, Елена. Если наши подозрения верны, и Машина действительно скрывает какую-то опасную тайну, люди, охраняющие эту тайну, не остановятся ни перед чем, чтобы она оставалась скрытой.

– Я знаю, – тихо ответила она. – Но если мы правы, и Машина действительно делает что-то… неправильное, то молчание может стоить гораздо дороже.

Они договорились встретиться снова после визита Елены к доктору Чен и разошлись, стараясь возвращаться разными маршрутами, чтобы не вызывать подозрений.

Остаток дня Елена провела за стандартными рабочими задачами, но ее мысли были далеко. Она анализировала информацию, полученную от Джеймса, и готовила вопросы для доктора Чен. К тому времени, когда закончилась ее смена, у нее было уже четкое понимание того, что она хочет узнать.

Вечером, покидая свою лабораторию, Елена заметила, как один из офицеров безопасности проследовал за ней до транспортного узла. Это могло быть совпадением, но она решила не рисковать. Вместо прямого маршрута к жилому сектору Дельта-9, где жила доктор Чен, Елена выбрала более сложный путь, пересаживаясь с одной транспортной капсулы на другую и дважды меняя направление. К моменту, когда она достигла нужного сектора, она была уверена, что оторвалась от возможной слежки.

Жилой сектор Дельта-9 был одним из старейших в комплексе, построенным еще на ранних стадиях проекта. В отличие от более современных секторов с их минималистичным дизайном, здесь царила атмосфера почти старомодной элегантности: деревянные панели на стенах, живые растения в керамических горшках, даже механические часы в холле – роскошь в мире, где время обычно отображалось голографическими проекциями.

Елена поднялась на 15-й уровень и легко нашла апартаменты 1207. Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и нажала кнопку вызова.

Дверь открылась почти мгновенно, словно ее ждали. В проеме стояла пожилая женщина азиатской внешности с безупречно прямой спиной и проницательным взглядом темных глаз. Несмотря на возраст – доктору Наоми Чен было за шестьдесят пять – она излучала энергию и внутреннюю силу, которые сразу производили впечатление.

– Доктор Сойер, – произнесла она с легкой улыбкой. – Входите. Нам многое нужно обсудить, и я предпочитаю делать это за чашкой настоящего чая.

Елена переступила порог, чувствуя, что этот шаг может навсегда изменить ее жизнь и, возможно, судьбу всей Машины Вечности.

Глава 3: Квантовый след

Квартира доктора Чен разительно отличалась от минималистичного жилища Елены. Здесь царила атмосфера гармоничного сочетания традиций и технологий: старинные японские гравюры на стенах соседствовали с голографическими дисплеями, на полках теснились бумажные книги – настоящая редкость в их цифровую эпоху, а в углу комнаты стоял небольшой алтарь с курильницей, источающей тонкий аромат сандала.