Эксперимент начался так же, как и в прошлый раз – тихий гул оборудования, меняющиеся показания на мониторах, напряжённое ожидание. Но теперь в лаборатории присутствовало дополнительное напряжение, вызванное не только научным предвкушением, но и сложной человеческой динамикой.

Первые два часа прошли без происшествий. Алексей методично проверял показания всех систем, время от времени корректируя параметры мониторинга. Левинсон расположился в углу лаборатории, погрузившись в чтение каких-то документов на планшете и лишь изредка поглядывая на основные мониторы. Елена молча наблюдала за процессом, иногда делая заметки в своём электронном блокноте.

– Что-то долго нет никаких изменений, – заметил Карстен, когда часы показали начало третьего часа эксперимента. – В прошлый раз аномалия появилась примерно в это время.

– Ничего удивительного, – отозвался Алексей. – Если эффект связан с тёмной материей, его проявления могут быть спорадическими. Продолжаем наблюдение.

Но прошёл ещё час, а графики оставались ровными, без малейших признаков аномалии. Алексей начал нервничать. Что, если феномен был лишь случайным сбоем? Или хуже того – результатом какой-то ошибки в настройке оборудования, которую они исправили при подготовке нового эксперимента? Тогда всё это – пустая трата времени, и присутствие Елены только усугубляет неловкость ситуации.

Однако его опасения оказались преждевременными. В середине четвёртого часа эксперимента один из мониторов внезапно мигнул, и на графиках появились знакомые отклонения – сначала едва заметные, затем всё более выраженные.

– Вот оно! – воскликнул Карстен, указывая на экран. – Точно такие же паттерны, как и в прошлый раз!

– Активируйте дополнительные сенсоры, – быстро скомандовал Алексей. – И запустите протокол расширенного сбора данных.

Лаборатория наполнилась звуками ускорившихся вентиляторов и щелчками переключателей, когда в работу включились дополнительные системы. На центральном экране появились новые графики, отображающие расширенный спектр измерений.

– Невероятно, – прошептала Фрида, глядя на данные. – Корреляция между квантовой когерентностью и гравитационными флуктуациями даже сильнее, чем в прошлый раз.

– И структурированнее, – добавил Алексей, пристально изучая паттерны. – Посмотрите на эти повторяющиеся элементы… Они похожи на… – он замолчал, не решаясь озвучить мысль, которая казалась абсурдной даже ему самому.

– На сигнал, – закончила за него Елена, неожиданно оказавшаяся рядом. – Они похожи на коммуникационный сигнал.

Алексей бросил на неё быстрый взгляд:

– Это преждевременный вывод. Квазипериодические структуры могут возникать в любой сложной физической системе без какой-либо… информационной составляющей.

– Конечно, – согласилась Елена с лёгкой улыбкой. – Но посмотрите на эту последовательность, – она указала на один из графиков. – Элементы повторяются с вариациями, образуя сложную, но не хаотическую структуру. В биологических системах подобные паттерны часто связаны с передачей информации.

– Мы имеем дело не с биологической системой, – возразил Алексей. – А с квантовыми эффектами в неорганической среде.

– А вы уверены? – тихо спросила Елена, и что-то в её тоне заставило Алексея замолчать.

Аномалия продолжалась дольше, чем в прошлый раз – почти двадцать минут. Расширенная система сенсоров собрала огромный объём данных, который предстояло проанализировать. Когда графики наконец вернулись к нормальным значениям, в лаборатории воцарилась напряжённая тишина.

– Что ж, – нарушил молчание Левинсон, – думаю, теперь у нас есть достаточно материала для серьёзного анализа. Доктор Нойманн, когда вы сможете представить предварительные выводы?

– Мне потребуется как минимум сутки, чтобы обработать все данные, – ответил Алексей, не отрывая взгляда от экранов. – К завтрашнему вечеру у меня будет предварительный отчёт.

– Хорошо, – кивнул Левинсон. – А вы, доктор Чен? Какова ваша первоначальная оценка?

Елена задумчиво посмотрела на затухающие графики:

– Мне нужен доступ к полному набору данных и немного времени на их изучение. Но уже сейчас я могу сказать, что наблюдаемый феномен выходит за рамки обычных квантовых эффектов. Паттерны слишком… структурированные.

– Что вы хотите этим сказать? – нахмурился Алексей.

– Я хочу сказать, – Елена повернулась к нему, – что мы можем наблюдать не просто физический эффект, а проявление некой… активности.

– Активности? – переспросил Карстен. – Вы имеете в виду… искусственную активность?

– Не обязательно искусственную, – уточнила Елена. – Но определённо не случайную. Эти паттерны напоминают мне процессы самоорганизации в сложных биологических системах.

– В тёмной материи? – недоверчиво спросил Алексей. – Вы предлагаете искать биологические аналогии в абсолютно чуждой нам форме материи?

– А почему нет? – спокойно ответила Елена. – История науки полна примеров, когда явления из разных областей обнаруживают поразительные параллели. Квантовая запутанность и нейронные сети, фрактальные структуры в геологии и биологии… Почему бы не допустить, что тёмная материя может проявлять свойства, аналогичные тому, что мы называем "жизнью"?

В лаборатории повисла тишина. Даже Левинсон, обычно скептически относящийся к смелым гипотезам, казалось, был заинтригован.

– Интересная мысль, доктор Чен, – наконец произнёс он. – Хотя и весьма спекулятивная. Но наука и движется вперёд благодаря таким спекуляциям… при условии, что они затем проверяются строгим экспериментом. – Он поднялся со своего места. – Я жду от вас обоих подробных отчётов к завтрашнему вечеру. И, доктор Нойманн, – он посмотрел на Алексея, – я бы рекомендовал вам сотрудничать с доктором Чен. Её… нетрадиционный взгляд может оказаться полезным.

Когда Левинсон покинул лабораторию, Алексей повернулся к своим ассистентам:

– Карстен, Фрида, продолжайте мониторинг. Если аномалия повторится, немедленно сообщите мне. Я буду в своём кабинете, анализировать собранные данные.

Оставшись наедине с Еленой, Алексей почувствовал неловкость – слишком много невысказанного оставалось между ними.

– Итак, – начал он, стараясь сохранять профессиональный тон, – ты действительно считаешь, что мы наблюдаем нечто… живое?

– Я не знаю, Алексей, – она слегка пожала плечами. – Но эти паттерны… они не похожи на случайные квантовые флуктуации. В них есть внутренняя логика, структура. Если бы это были сигналы, зафиксированные радиотелескопом, а не квантовыми сенсорами, многие сразу бы заговорили о возможности искусственного происхождения.

– Но это не радиосигналы, – возразил Алексей. – Это микроскопические изменения в квантовом состоянии материи, синхронизированные с гравитационными флуктуациями. Для этого есть десятки возможных физических объяснений, не требующих привлечения понятия "жизни".

– Верно, – согласилась Елена. – И эти объяснения должны быть проверены в первую очередь. Я просто предлагаю не исключать и более… нетрадиционные гипотезы. – Она помолчала, а затем добавила тише: – Ты всегда был склонен искать самые консервативные объяснения, Алексей. Даже когда реальность просила о большей смелости.

Этот комментарий задел его сильнее, чем он ожидал. Он почувствовал, как внутри поднимается знакомое раздражение – то самое, что часто возникало в их спорах во время брака.

– А ты всегда была готова строить воздушные замки на основе минимума данных, – парировал он. – Научная строгость существует не просто так, Елена.

– Я знаю, – она не поддалась на провокацию. – И я не предлагаю отказываться от неё. Просто иногда нужно посмотреть на проблему с непривычного ракурса. – Она сделала паузу. – Я бы хотела получить копию собранных данных. Обещаю не публиковать никаких выводов без согласования с тобой и профессором Левинсоном.

Алексей вздохнул:

– Хорошо. Я отправлю тебе всё на рабочий сервер. Доступ у тебя есть?

– Да, профессор Левинсон уже позаботился об этом.

– Разумеется, – сухо ответил Алексей. – Он всегда… предусмотрителен.

Елена внимательно посмотрела на него:

– Ты злишься, что он пригласил меня без твоего ведома.

– Я предпочитаю сам выбирать, с кем работать, – уклончиво ответил Алексей.

– И я бы не вошла в этот список, – это не было вопросом.

Алексей встретился с ней взглядом:

– Наша история делает сотрудничество… сложным.

– Прошло пять лет, Алексей, – мягко заметила Елена. – Мы оба двинулись дальше. Может, пора научиться работать вместе, как взрослые профессионалы?

Он хотел возразить, сказать, что её присутствие всё ещё вызывает слишком много эмоций, что работать с ней – значит постоянно вспоминать о том, что могло бы быть, если бы они оба сделали другой выбор. Но вместо этого просто кивнул:

– Возможно, ты права. В конце концов, наука важнее личных историй.

– Всегда была, – с лёгкой грустью улыбнулась Елена. – По крайней мере, для тебя.

Этот комментарий повис в воздухе, напоминая о корне их проблем – его одержимости работой, её потребности в более сбалансированной жизни. Но сейчас не время было возвращаться к старым ранам.

– Я отправлю тебе данные в течение часа, – сказал Алексей, переводя разговор обратно в рабочее русло. – И буду рад услышать твои идеи, даже если они покажутся мне… нетрадиционными.

– Спасибо, – Елена кивнула. – Я буду у себя в гостевом офисе. Полагаю, завтра нас ждёт интересное обсуждение.

Когда она ушла, Алексей опустился в кресло и провёл рукой по лицу. Появление Елены осложняло и без того непростую ситуацию. Но, возможно, она действительно могла предложить свежий взгляд на проблему. Их научные подходы всегда дополняли друг друга – его методичный скептицизм и её творческая интуиция. Именно это сочетание когда-то привлекло их друг к другу.

Он открыл файлы с данными эксперимента и погрузился в анализ. Внешний мир исчез – остались только числа, графики, математические модели. Здесь, в царстве чистой науки, Алексей чувствовал себя по-настоящему комфортно. Здесь не было эмоциональной неразберихи, сложных человеческих отношений – только поиск объективной истины.

Но чем глубже он погружался в данные, тем сильнее росло в нём беспокойство. Потому что в глубине души он начинал понимать – Елена может быть права. Паттерны, которые они наблюдали, действительно обладали структурой, слишком сложной для случайного физического процесса. В них присутствовала некая внутренняя логика, намекающая на что-то большее, чем просто квантовые флуктуации.

И если это правда… если тёмная материя действительно проявляет признаки активности, напоминающей живую систему… тогда им предстоит столкнуться с чем-то, способным полностью перевернуть наше понимание Вселенной.