Не жалейте флагов, или По закону несправедливости
Белый. Ослепительно-синий. Белый. Белый. Треск и щёлканье флагов под свежим ветром с Атлантики. Белый. Чёрный… Чёрный?! Ну нет, чёрным здесь не место!
Короткое время рэгтайма. Короткое, но такое насыщенное, что впору назвать его эпохой. Гудини, Драйзер, Фрейд, Пири, Бербанк, Эдисон, Генри Форд, Дж.П. Морган, Вудро Вильсон, эрцгерцог Фердинад, Панчо Вилья — персонажи романа, аллегорические фигуры на карте места-времени. А главные герои безымянны, но решительно завладевают нашим вниманием: Отец, Мать, Младший Брат Матери, Тятя, Малышка…
В великой стране пытаются выжить и ужиться друг с другом её приёмные дети — часто злые, часто неразумные. Политика. Много политики. Люди отстаивают свои убеждения и своё представление о том, как должна быть устроена жизнь.
И тут же — детство и юность кинематографа — от книжек с «оживающими картинками» (стоит лишь пустить страницы веером из-под пальца) до первых завоёвывающих общее признание серийных фильмов. Вот честно: когда Тятя продал первую такую книжку (с маленькой фигуристкой) в магазинчик, как бы сейчас сказали, «приколов» — у меня слёзы навернулись. Хотя никто не умирал, не расставался навсегда, не клялся в любви…
Среди главных героев вдруг появляется эпизодический персонаж: Коулхаус Уокер младший. Постепенно, как вариация, перерастающая в лейтмотив, он становится центральной фигурой повествования, потому что…
Несправедливость. НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ!!!
Коулхаус — свободный человек. Но — чёрный. И лишь поэтому некоторые белые думают, что им можно всё…
Гордость, человеческое достоинство, права на уважение, целость самолюбия — всё разбито вдребезги! Оборвите эти цветы с венка, которым украшен человек, и он сделается почти вещью.
И.А. Гончаров «Обрыв»
Коулхаус вещью не сделался. Он объявил войну белым ублюдкам, отнявшим у него самое дорогое в жизни.
…грохот звёздно-полосатых полотнищ над головой, фейерверки перерастают во взрывы. И над всем этим звучит рэгтайм: энергичные и грубоватые аккорды левой, прихотливые и замысловатые синкопы правой, и выше них, выше нас — отстранённое лицо Музыканта: слегка насмешливое, слегка высокомерное. Такое, что хочется встать навытяжку, как Младший Брат Матери перед Коулхаусом Уокером и, глядя в его полные горечи глаза, чувствуя, как все заранее приготовленные слова вылетели из головы, вымолвить пересохшими губами только одно:
— Знаю, как взрывать.