Цитаты из книг автора «Джон Уилсон»

Древневосточное мышление называют мифологическим. Древний человек соотносил собственный опыт с мифами, которые повествовали о деяниях богов. Он чувствовал себя комфортно, считая частности лишь одним из проявлений чего-то огромного и всеобъемлющего. Соотнесение собственных наблюдений или опыта с мифом освобождало человека от необходимости поиска причинно-следственных связей в прошлом или принятия каких-то чрезвычайных мер в будущем.

Однако монотеизм в Египте так и не появился, поскольку эта культура никогда не была логичной (по крайней мере, в современном значении этого слова) и, несмотря на слияние различных функций божеств, они никогда не прекращали свое существование как отдельные сверхъестественные существа. Амон и Ра остались отдельными богами воздуха и солнца, несмотря на то что их функции выполнял верховный бог египтян Амон-Ра. Увеличение богатства и политической власти Амона-Ра, царя богов, в Карнаке не позволило ему занять храм солнечного бога Ра в Гелиополе. Важно помнить, что древние египтяне не думали так, как мы, и что благодаря своей прагматичности они разделяли функции божеств и считали, будто каждый из них выполняет определенные задачи. Таким образом, получилось, что, с одной стороны, происходили слияние функций и образование одного универсального божества, с другой – продолжали существовать отдельные боги, выполнявшие разные функции. Любые утверждения о том, что египтяне были закоренелыми монотеистами[235], происходят из непонимания психологии египтян с характерными для нее альтернативными способами трактовки любого явления исходя из других условий и с намеренным сохранением старого в ущерб новому. Отождествление солярного божества с другими богами не превратило поклонение солнцу в монотеизм. С другой стороны, ограниченность синкретизма позволяла сосредоточиться на отдельном божестве, как произошло в случае с амарнской религией.

Вернемся к концепции «традиционных обществ», которая упоминалась в главе 2 настоящей книги. Мы видели, что такое общество было относительно маленьким, изолированным от внешних влияний, однородным, его члены мыслили себя как единая группа. Период завоеваний в первую очередь ударил по изолированности и групповой солидарности. В традиционном обществе власть находится у семьи или клана. Но в период Нового царства древние традиции наследования трона начали меняться. В традиционном обществе именно традиции управляли поведением людей, а божественное довлеет над мирским. Однако, когда такое общество стало городским, в культуре произошел разлад и мирское уже стало противопоставляться священному. В результате изменений, пришедшихся на данный период, произошли отход от традиционных отношений, разрушение культуры и начался процесс отделения храмов от правителей. Ранее Египет был страной с традиционным обществом, но внезапно египетское общество стало городским, неоднородным и разобщенным. Произошел разрыв с традициями.

Период между правлениями Тутмоса III и Аменхотепа III (продолжительностью меньше века) оказался для древнеегипетской культуры воистину переходным. По сравнению с поздним додинастическим периодом, когда произошла городская революция, изменившая простое земледельческое общество Нильской долины, он был более важным. На протяжении предыдущих веков поддержание традиций было явно важнее, чем изменения. Во время расширения границ все стало меняться настолько быстро, что старые традиции больше не были столь важными для общества.

Мы можем подсчитать, что бедуинов было около 15 тысяч, жителей Сиро-Палестинского региона примерно 36 тысяч, а аперу приблизительно 3600. Последние представляют для нас особый интерес, так как само их название соотносится со словом «иудей», хотя эта группа людей не могла произойти от детей Израиля. Термин, возможно, применялся к кочевым народам из региона Трансиордании.

Данный случай хорошо иллюстрирует перемены и постоянность в Древнем Египте. Описание энергичного царевича, скачущего на лошадях через всю пустыню, является типичным для эпохи XIX династии. Однако для Древнего царства подобное изображение царя совершенно нехарактерно, например, цари Хуфу и Хафра восседали на троне, отказавшись от занятий своих подчиненных. При этом фараонов в оба периода считали богами, но в эпоху IV династии их изображали как богов, находившихся над человеческими занятиями и эмоциями, а при XIX династии считалось, что они превосходно справляются со всеми человеческими делами. Описание Аменхотепа II, несомненно, основано на его интересах и победах, но это в большей степени портрет эпохи, нежели отдельной личности.

В них отразились агрессивность и пафос этих времен. Огромный гипостильный зал в Карнаке с его устремленными ввысь колоннами до сих пор внушает страх посетителям. Массивность этой архитектуры, несомненно, влияет на впечатление человека, и никто не посмеет приуменьшать гениальность инженерного решения, связанного с поднятием колонн и постановкой архитравов весом 60 тонн на их капители высотой в 80 футов (приблизительно 2,4 м). Однако архитектура этого зала несравнима с великой пирамидой или более ранними храмами. Эти колонны стоят на базах, состоящих из маленьких, хрупких и неплотно прилегающих друг к другу камней, которые к тому же не видны, так как находятся под землей. Такое не мог сделать добросовестный ремесленник. Удивительная точность в расчетах при строительстве великой пирамиды свидетельствует о честности и мастерстве архитекторов. Храм в Карнаке, колоссы Мемнона или храм в Абу-Симбеле в Нубии построены с размахом, но отнюдь не добросовестно. Все строилось в спешке и с неким оттенком хвастовства, что контрастирует с более ранними памятниками. Безосновательное преувеличение заслуг царя было свойственно надписям Рамсеса II. Многие сцены и надписи на стенах древнеегипетских храмов сообщают нам, что Рамсес одержал победу над хеттами в битве при Кадеше, хотя нам известно, что его застали врасплох и он вернулся домой, не достигнув своих целей. Во времена правления XIX династии было очень много агрессии, которая, вероятно, была следствием чувства незащищенности.

Любители древнеегипетских форм, которые существовали до Нового царства, часто не воспринимают изменения, происходящие в это время. Несомненно то, что это дело вкуса, но очевиден факт, что новое искусство воспринимается намного легче из-за его натурализма по сравнению со строгими идеалами раннего Египта. Можно отметить три преимущества древних традиций: простоту линий, то, что ремесленники были более искусными, а само это искусство являлось квинтэссенцией культуры древних египтян. Изображение в новом искусстве стало более расплывчатым и перенасыщенным деталями, его создавали в спешке (это часто понижало его ценность), и при всем этом оно находилось под сильными зарубежными влияниями. Перечисленные выше различия заметны при сравнении храмов Хатшепсут и Аменхотепа III с храмом Амона в Карнаке или с поминальным храмом Рамсеса III в Мединет-Абу. Сами храмы имели относительно небольшие размеры, обладали простыми очертаниями и декором. В позднее время храмы стали большими, у них появились пилоны, очень массивные перистильные и гипостильные залы

Еще одним примером активных межкультурных контактов является разработка египтянами копий на Синайском полуострове с помощью рабочих-азиатов. Приблизительно в раннем XV в. до н. э. хананеи работали в качестве горняков для добычи бирюзы и меди в Серабит-эль-Хадим на Синае. Вероятно, они были пленниками, которых держали в Дельте и привозили в определенные сезоны под надзором воинов. Они использовали египетскую керамику, вырезали статуи в египетском стиле и изображали собственных семитских богов в виде египетских божеств Птаха и Хатхор. Но в своих надписях они молятся семитской богине Баалат. Они не были местными бедуинами с Синайского полуострова, но были жителями Ханаана. Мы обязаны им великим изобретением – они писали свои простые небольшие тексты с помощью иероглифического алфавитного письма.

Количество иноземцев, постоянно проживавших в Египте (по собственному желанию или в плену), постоянно росло. Например, поминальный храм Тутмоса IV обслуживался азиатами, которых царь захватил в плен в Гезере[211] в Палестине и подарил жрецам этого храма[212]. Финикийские корабли приплывали в египетские порты и выгружали товары, которые проверяли сами египтяне[213]. Интересный пример культурного влияния нам известен из источников амарнского периода. Хотя он и относится к более позднему времени, но демонстрирует, каким образом древнеегипетские традиции подвергались влиянию контактов с иноземцами и их обычаями. В архитектуре и устройстве садов одного из поместий в Амарне исследователи отметили отход от стилизованной формальности, традиционной для искусства Древнего Египта. В саду вместо рядов деревьев был создан небольшой лес, подобный тем, которые изображены на эгейских фресках. Лестница, ведущая на крышу, не поддерживалась глухой стеной, как это обычно бывало в Египте, а стояла на квадратных опорах, как было принято в архитектуре Крита или Микен.