Читать книгу «Острые края (сборник)» онлайн полностью📖 — Джо Аберкромби — MyBook.



– Привет, Шеведайя, – сказал Крэндол. Он тоже являл собой проблему, но куда менее приятного свойства. Ничтожество с крысиной мордой, узкими плечиками, куриными мозгами, белесыми глазами и сопливым носом, он приходился сыном Хоральду Пальцу и потому был в этом городе заметной кучей невесть чего. Этому ничтожеству с крысиной мордой свалилась в руки власть, которую оно ни в коей мере не заслужило, и потому оно было невероятно обидчивым, бессмысленно злобным и завидовало всем, обладавшим хоть чем-то таким, чего у него не было. А что-то такое, чего не было у него, имелось у каждого, хотя бы всего лишь талант, или внешность, или чувство собственного достоинства.

Шев изо всех сил пыталась прикрыться профессиональной улыбкой, хотя ей очень трудно было представить, кого она еще меньше хотела бы увидеть здесь.

– Доброе утро, Крэндол. Доброе утро, Мейсон.

Мейсон просочился в комнату следом за своим боссом. Ну, или сыном своего босса. Широкое лицо, испещренное шрамами, уши, больше похожие на цветную капусту, а нос ломали столько раз, что он сделался бесформенным, как репа. Мейсон, одна из козырных шестерок Хоральда, относился к числу тех крутых подонков, которых в Вестпорте можно было встретить где угодно, поскольку крутых подонков здесь было более чем достаточно. Слегка пригнувшись, поскольку потолок был низок, а он – высок ростом, он взглянул на Шев и, словно извиняясь, дернул уголком рта. Будто хотел сказать: «Прости, но я здесь ни при чем. Все этот дурак…»

Упомянутый дурак уставился на молитвенные колокола Шев, не то что не склоняя головы, но и вовсе скривив губы в презрительной гримасе.

– Это что еще такое? Колокольчики?

– Молитвенные колокола, – ответила Шев. – Из Тонда. – Она попыталась говорить спокойно, невзирая даже на то, что в комнату за спиной Мейсона протиснулись еще трое мужчин, старавшихся выглядеть опасными, но в столь тесной комнате производивших лишь впечатление неуклюжести. У одного, с глазами навыкате, лицо было густо покрыто рябью от перенесенной когда-то оспы, второй, одетый в слишком большое для него кожаное пальто, запутался в портьере и чуть не сорвал ее, освобождаясь, а третий держал руки в карманах, всем своим видом показывая, что у него там ножи. Несомненно, так оно и было.

Шев подумала, что никогда еще в ее заведении не собиралось столько народу. К сожалению, эти посетители не собирались платить. Взглянув на Секутора и увидев, что он нервно переминается с ноги на ногу и облизывает губы, она подняла ладонь, как бы говоря: «Успокойся, успокойся», хотя не могла не признаться самой себе, что и сама чувствовала себя не слишком спокойно.

– Вот уж не думал, что ты любишь молиться, – сказал Крэндол, сморщив нос на колокола.

– Молиться – не молюсь, – сказала Шев. – Я просто колокола люблю. Они придают помещению некое благородство. Хотите покурить?’

– Нет, а если бы и хотел, то не пришел бы в такую дерьмовую забегаловку.

Наступила тишина, а потом рябой наклонился к Шев.

– Он сказал, что это дерьмовая забегаловка!

– Я слышала, – ответила она. – В такой маленькой комнатке звуки разносятся довольно хорошо. Я и сама отлично знаю, что это дерьмовая забегаловка. У меня есть планы сделать из нее что-то получше.

Крэндол улыбнулся.

– У тебя, Шев, всегда было полно планов. Но толку от них никогда не было.

В общем-то верно, и главным образом из-за таких вот ублюдков.

– Может быть, мне наконец-то повезет, – сказала Шев. – Что тебе нужно?

– Мне нужно кое-что украсть. Зачем еще я мог бы прийти к воровке?

– Я больше не ворую.

– Воруешь, воруешь. Ты всего лишь воровка, прикидывающаяся, будто управляет засратым курительным заведением. К тому же ты мне должна.

– За что же я тебе должна?

Лицо Крэндола искривилось в гнусной ухмылке.

– За каждый день, который ты ходишь на целых, неперебитых ногах. – Шев сглотнула. Похоже, ему каким-то образом удалось сделаться еще худшим негодяем, чем прежде.

Мягко и успокоительно прозвучал низкий рокочущий голос Мейсона:

– Не по делу себя тратишь. Вестпорт потерял клевую воровку, а получил весьма посредственную торговку дурью. Сколько тебе лет? Девятнадцать?

– Двадцать один. – Хотя иногда она чувствовала себя на все сто. – Я кажусь моложе, потому что наделена юношеским пылом.

– Все равно, слишком молода, чтобы уходить на покой.

– У меня самый правильный возраст, – сказала Шев. – Я все еще жива.

– Это всегда можно исправить, – бросил Крэндол, подходя ближе. Так же близко к Шев, как совсем недавно стояла Каркольф, но совсем не так любезно.

– Дайте даме место! – потребовал Секутор, вызывающе выпятив губы.

Крэндол фыркнул.

– Даме? Ты, часом, не рехнулся, малый?

Шев видела, что Секутор прячет за спиной палку. Добрая такая дубинка, как раз вполне подходящая по весу, чтобы проломить кому-нибудь голову. Но ей меньше всего на свете нужно было, чтобы он сейчас замахивался ею на Крэндола. Потому что Мейсон в мгновение ока запихнул бы эту деревяшку ему в задницу.

– Сходи-ка лучше подмети двор, – сказала Шев. Секутор уставился на нее, выпятив подбородок, готовый к бою. Вот дурашка! Боже, неужто он и впрямь влюбился в нее?

– Я не…

– Иди, иди. Со мною все в полном порядке.

Он сглотнул, еще раз окинул громил взглядом и вышел. Шев резко коротко свистнула, и все злые взгляды сразу вернулись к ней. Она отлично знала, что значит не иметь выбора.

– Насчет твоего дела… Если я украду то, что ты хочешь, это будет последним таким требованием?

Крэндол пожал плечами.

– Может, да. А может, и нет. Все будет зависеть от того, понадобится мне, чтобы ты украла что-то еще, или нет, согласна?

– Ты хочешь сказать: понадобится ли твоему папочке?

Глаз Крэндола дернулся. Он не любил, когда ему напоминали о том, что он всего лишь мелкий прыщ в огромной тени своего отца. Но Шев всегда говорила не то, что нужно. Или то, что нужно, но в неподходящее время. Или то, что нужно, и в подходящее время, но может быть, не тому, кому следовало.

– Ты, соска поганая, будешь делать то, что тебе говорят, – он плюнул ей в лицо, – или сожгу твою засратую лавку вместе с тобой. И твоими говенными молитвенными колоколами!

Мейсон вздохнул с плохо скрытым отвращением и надул изрезанные шрамами щеки. Как будто хотел сказать: «Он всего лишь ничтожество с крысиной мордой, но я ничего не могу поделать».

Шев уставилась на Крэндола. Проклятие, как же ей хотелось боднуть его прямо в нос! Душа так и требовала. Такие ублюдки, как этот, долбали ее всю жизнь. И, наверно, следовало хотя бы однажды ответить ударом на удар. Но она знала, что ей оставалось только улыбаться. Попробуй она только стукнуть Крэндола, и Мейсон изобьет ее в десять раз сильнее и больнее. Изобьет, хотя ему самому совершенно не хочется этого делать. Он ведь зарабатывает на жизнь, делая то, что ему не нравится. И разве все мы не так живем?

Шев сглотнула. Постаралась придать лицу такое выражение, чтобы ее ярость приняли за страх. Колода всегда складывается против таких, как она.

– Полагаю, выбора у меня нет.

Крэндол ухмыльнулся, обдав ее смрадным дыханием.

– А у кого он есть?

Никогда не смотри на землю – вот в чем залог успеха.

Шев перекинула ногу через осклизлый край крыши, почувствовав, как в пах ей уперлись сломанные края черепицы, и поползла вперед, думая о том, насколько приятнее было бы перекидывать ногу через Каркольф. Внизу, на оживленной улице справа от нее, какие-то пьяные дураки взахлеб хохотали над шуткой, которую кто-то из них произнес по-сулджукски, а на этом языке Шев понимала не больше одного слова из тридцати. А вот переулок слева от нее вроде бы казался тихим и безлюдным.

Так же медленно, незаметно – всего лишь тень во тьме – она подобралась к дымовой трубе и обмотала ее веревкой. Труба на вид казалась прочной, но Шев для проверки несколько раз дернула как следует. Варини любил повторять, что весу в ней – две трети от ничего, но, даже несмотря на это, она однажды чуть не своротила трубу, и валяться бы ей на мостовой под полутонной кирпича, если бы не вовремя подвернувшийся подоконник.

Осторожность, осторожность – вот в чем залог успеха, но не помешала бы и чуточка удачи.

Ее сердце отчаянно колотилось; она медленно перевела дух и постаралась успокоиться. Давно не упражнялась. Все знали, что она лучшая из всех вестпортских воров. Потому-то ей и не позволят завязать. Потому-то она сама не позволила бы себе завязать. Это было ее благословением и ее проклятием.

«Лучшая из вестпортских воров», – пробормотала она себе под нос и, скользнув по веревке к краю крыши, заглянула вниз. Оттуда она хорошо видела стоявших по сторонам двери двух охранников в сверкавших в свете фонарей начищенных шлемах.

Почти точно в назначенное время она услышала визгливые, злые голоса шлюх. Увидела, как повернули головы охранники. Крик стал громче, и она мельком увидела, как женщины схватились между собой и упали в грязь. Охранники отлепились от двери и неторопливо отправились полюбоваться дракой, и Шев улыбнулась про себя. За несколько серебрушек эти девочки могут еще и не такое представление устроить.

Не упусти нужное мгновение – вот в чем хитрость.

В мгновение ока она перевалилась через карниз, скользнула по веревке и оказалась перед окном. Для того чтобы убедить горничную не запирать створки, хватило нескольких медяков. Шев прыгнула внутрь и закрыла окно за собой. Кто-то неторопливым легким шагом двигался вниз по лестнице, но Шев решила рискнуть. Она метнулась к свече, сжала фитиль пальцами в перчатках, и коридор погрузился в столь необходимую ей темноту.

Веревка так и свисала с крыши, но тут она ничего не могла поделать. Не могла позволить себе взять на дело напарника, который подтянул бы канат наверх. Оставалось надеяться, что к тому времени, как веревку заметят, она будет уже далеко отсюда.

Быстро забраться и быстро выбраться – вот в чем залог успеха.

Отсюда она все еще слышала, как визжали на улице дерущиеся шлюхи. Они, без сомнения, уже собрали вокруг себя целую толпу, и народ наверняка делает ставки на исход потасовки. Есть в женских драках что-то такое, что заставляет мужчин не отрывать взгляда от этого зрелища. Особенно если на этих самых женщинах не очень много одежды. Шев оттянула пальцем воротник, пустила к телу немного воздуха, заткнула глотку обнаглевшему инстинкту, толкавшему ее посмотреть на драку своими глазами, и неслышно подкралась по коридору к третьей двери, вытаскивая на ходу отмычки.

Замок был обалденно хорошим. Большинство воров даже не стали бы связываться с ним. Сразу отправились бы искать что-нибудь попроще. Но Шев не относилась к большинству воров. Она закрыла глаза, прикоснулась кончиком языка к верхней губе, вставила отмычки в скважину и взялась за дело. Всего несколько мгновений потребовалось ей, чтобы разобраться в устройстве и подцепить сувальды. С чуть слышным металлическим поскрипыванием замок открылся, и Шев, убрав язык и отмычки, повернула ручку – хотя, сказать честно, ручки интересовали ее куда меньше, чем замки, – приоткрыла дверь, просочилась внутрь, услышала звук шагов обутых ног на лестнице и почувствовала, что усмехается в темноте.

Ей совершенно не хотелось в этом признаваться, тем более самой себе, но, боже, она скучала по всему этому. Страху. Волнению. Азарту. Возбуждению от того, что берешь чужое. Возбуждению от того, что знаешь, насколько ты хороша в этом деле.

«Лучшая из всех, мать их, вестпортских воров», – беззвучно произнесла она и наклонилась над столом. Ранец оказался именно там, где должен был находиться, по словам Крэндола, и Шев в блаженной, бархатной тишине забросила его лямку на плечо. Все шло точно так, как она планировала.

Шев шагнула обратно к двери, и под ее ногой громко скрипнула половица.

На кровати вскинулась и села, вытянувшись в струнку, женщина. Женщина в светлой ночной рубашке глядела прямо на нее.

Предполагалось, что здесь никого не будет.

Шев подняла руку в перчатке.

– Это совсем не то, что вы подумали…

Столь пронзительного крика, как тот, что издала женщина, Шев не слышала ни разу в жизни.

Ум, осторожность и точное планирование помогают вору лишь от сих до сих. А вот удача – сука подлая и далеко не всегда будет играть тебе на руку, и потому остаток пути придется преодолеть, полагаясь на смелость. Шев ринулась к окну, вскинула ногу в черном башмаке и нанесла по ставням мощный удар, от которого шпингалеты выскочили из пазов, а обе створки распахнулись, болтаясь на петлях. Женщина умолкла и, всхлипывая, набирала в грудь воздух.

Квадрат ночного неба. Второй этаж дома на той стороне улицы. Она мельком увидела в окне напротив мужчину, обхватившего голову руками. Она подумала было, далеко ли до мостовой, и резко одернула себя. Нельзя думать о земле. Женщина снова завопила так, что скрутило мочевой пузырь. Шев услышала, как распахнулась дверь, как закричали охранники. Она перескочила через подоконник.

Ветер толкнул ее, дернул за одежду, в животе перекрутило, и она полетела вниз. Точно так же, как при выполнении прыжка с перекладины во время своих странствий с бродячими циркачами, она вытянула и напрягла руки – тогда она ловила ладони Варини. А затем следовал умиротворяющий хлопок при соприкосновении их ладоней и облачко мела, поднимавшееся, когда он вздергивал ее в безопасное положение. Каждый раз. Каждый раз, кроме последнего, когда он слишком уж перебрал и вместо него ее поймала земля.

Она отдалась падению. Когда падаешь, бороться бессмысленно. Пусть даже тебя подмывает дергаться и сопротивляться, знай, что воздух тебе не поможет. Никто не поможет. Никто никогда не поможет – это она знала на собственном опыте.

Лязгнув зубами, она с глухим стуком рухнула точно в телегу с овечьей шерстью, которую Йенс – за деньги, естественно, – оставил под окном. Он с должным изумлением смотрел, как она неуверенно выбралась из его груза, таща за собою ранец, промчалась через улицу, лавируя между людьми, и скрылась в темноте между пивной и конюшенным двором; крики за ее спиной быстро затихали.

Она прислонилась к стене, держась за бок, всхлипывая при каждом вздохе и сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть. Она угодила ребрами прямо на грядку телеги, и, судя по сильной боли и головокружению, можно было не сомневаться, что хотя бы одно ребро она сломала, но возможно, и не одно.

– Больно, чтоб тебя! – выдохнула она сквозь стиснутые зубы. Оглянувшись на только что покинутый дом, она увидела, как Йенс прикрикнул на мула, и фургон покатился прочь, как охранник высунулся из открытого окна и отчаянно махал руками, указывая на ту сторону улицы, где она стояла. Она видела, как кто-то выскользнул из боковой двери и бесшумно прикрыл ее за собой. Кто-то высокий и худощавый, в черной шляпе, из-под которой выбилась прядь светлых волос, спадавшая на перекинутый через плечо ранец. Кто-то с обалденно красивой походкой, покачивая бедрами, преспокойно удалился в тень.

Охранник заорал что-то еще, и Шев повернулась, прошла неверными шагами по переулку, пролезла через небольшую дыру в заборе и удалилась с места происшествия.

Теперь она вспомнила, почему решила завязать с воровством и содержать Дом дыма.

У воров, как правило, жизнь долгой не бывает. Даже у самых лучших.

– Тебе больно, – сказал Секутор.

Шев действительно было больно, но она научилась скрывать свою боль, насколько возможно. Из жизненного опыта она знала, что люди похожи на акул и кровь в воде только пробуждает у них аппетит. И потому она покачала головой и попыталась улыбнуться, постаралась сделать вид, будто ей вовсе не больно, хотя потела и корчила невольную гримасу от боли и не могла заставить себя убрать прижатую к ребрам ладонь.

– Пустяки. Посетители есть?

– Только Беррик.

Он кивнул на старого любителя хаска, растянувшегося с закрытыми глазами и открытым ртом на засаленных подушках; рядом лежала докуренная трубка.

– Когда он курил?

– Пару часов назад.

Шев крепче прижала бок, опустилась на колени и легонько потрепала спящего по щеке.

– Беррик, лучше бы тебе проснуться, и поскорее.

Ресницы несколько раз дернулись, глаза открылись, и он увидел Шев, и его умиротворенное лицо вдруг перекосилось.

– Она умерла, – прошептал он. – Я помню, будто это случилось только вчера. Она умерла. – Он закрыл глаза, и по бледным щекам покатились слезы.

– Я знаю, – сказала Шев. – Знаю и сочувствую. Обычно я позволяю тебе оставаться здесь столько времени, сколько ты захочешь, и очень хотелось бы, чтоб так было и сегодня, но тебе, Беррик, придется встать. Могут быть неприятности. А потом ты сможешь вернуться. Секутор, проводи его домой, ладно?

– Лучше я останусь. Прикрою тебе спину.

Куда вероятнее дождаться от него какой-нибудь глупости, из-за которой их обоих здесь и пришьют.

– Я сама прикрываю себе спину, сколько себя помню. Иди покорми своих птиц.

– Я уже кормил их.

– Значит, покорми еще раз. Только пообещай, что тебя здесь не будет, когда придет Крэндол, и ты не явишься до его ухода.

Секутор выпятил подбородок, покрытый клочковатой бородкой. Вот поганство – мальчишка действительно влюбился в нее.

– Обещаю. – И взяв Беррика под руку, он повел его к двери. Двумя мелкими заботами меньше, но остается одна большая – сами переговоры. Шев посмотрела по сторонам, размышляя о том, как же ей подготовиться к визиту Крэндола. Куда бежать в случае чего, где спрятать оружие, придумать запасные планы на случай, если что-то пойдет не так, как надо.

1
...
...
9