Девушка по соседству

Всё началось как игра. Потом — как ритуал. Потом всё стало нормой. Он видел, как страх превращается в зрелище. Как человек перестаёт быть собой и становится вещью. Он видел, но слишком долго молчал.

На первый взгляд — самый обычный американский пригород: подстриженные газоны, соседи, машущие друг другу через улицу, вечерние шашлыки. Кажется, будто это место пропитано безопасностью. Но за шторами одного из домов происходило то, что предпочитают не замечать. Этот дом не был проклят, он просто оказался удобным местом, где чудовище никто не остановил. А дети, оказавшиеся свидетелями, учились. Не сопереживанию, а безучастию. Не сопротивлению, а подчинению. Не чувствам, а их притуплению.

И с каждой страницей кажется, будто кто-то незримый сжимает горло всё крепче. Страшно не потому, что где-то прячется монстр, а потому, что его нет. Насилие не приходит извне — оно прорастает изнутри, укореняется в быту. Оно не скрывается в шкафу или под кроватью, оно рядом — накрывает на стол, улыбается, спрашивает, как дела, и спокойно предлагает выбрать наказание.

Автор не даёт возможности спрятаться. Он не оставляет места, где можно было бы выдохнуть. Он методично показывает, как человек шаг за шагом теряет человечность. И как зло, если его не остановить, становится частью повседневности — такой же привычной, как выключатель у входной двери, как сериал после ужина, как запах моющего средства. Здесь нет демонов — только лица, которые ты бы пригласил на барбекю.

Главный герой теперь взрослый. У него есть работа, семья, какая-то жизнь, в которой он пытается двигаться дальше. Но внутри — всё ещё тот дом. Всё ещё то лето. Всё ещё голос, умоляющий о помощи. Он слышит его, но не может ответить. Не потому что не хочет, а потому что однажды уже промолчал. Это молчание стало тенью внутри — и когда гаснет свет, она становится больше него.

Это книга не о преступлении — это история о заразности. О том, как зло передаётся по кругу. О том, как легко стать частью этого круга. Как опасно быть рядом и ничего не делать. Потому что если ты просто наблюдаешь — ты уже вовлечён. Если тебе страшно, но ты молчишь — ты уже внутри. Страшно не потому, что насилие существует. Страшно, что оно может стать нормой. А ты — частью этой нормы.

Читать тяжело. Но, возможно, именно поэтому — необходимо. Здесь нет справедливости. Нет катарсиса. Только правда. Такая, от которой хочется отвернуться. Но если ты рискнёшь посмотреть ей в лицо, то поймёшь: чудовище не приходит снаружи. Оно вырастает в человеке, которого никто не остановил. Которому позволили. Который не услышал «Хватит».

И где-то в финале, когда становится особенно тихо, приходит понимание: насколько тонка грань между безопасностью и жестокостью. Насколько легко притупляется сострадание. Насколько страшно жить в мире, где все делают вид, что не видят. И ещё страшнее — быть тем, кто мог сказать «стоп», но промолчал.

Уф, ну и книга​ попалась на этот раз. Такая, когда надо читать в один присест, иначе, с перерывами, приходится прямо-таки заставлять себя к ней возвращаться. Зато, как вернёшься, сложно оторвать взгляд от страниц; подгоняешь себя быстрее вперёд, пока не наткнёшься на очередную гнусность, после которой внутренний голос категорично говорит: "не-не,​ это уж чересчур, на сегодня хватит". И так неделя в неделю,​ пока не признаешься себе, что тебе мерзко и тошно, что​ весь доселе прочитанный сплаттерпанк не идёт ни в какое сравнение.

Повествование ведётся от лица двенадцатилетнего Дэвида, который, судя по всему, по прошествии лет, всё ещё считает себя не соучастником, а жертвой обстоятельств. И, да, из-за него подо мной сгорел стул, потому я буду максимально к нему предвзята. Дэвид, вроде, парень неплохой на первый взгляд. Ну, подворовывает в местном магазинчике, попивает пивко, покуривает, с кем не бывает? Вряд ли подобные увлечения​ удивят нас, выходцев из маленьких российских глубинок. Сильнейшую антипатию вызывает его нарочитая отстранённость от происходящих событий, наивность,​ тупость, бесхарактерность. С ума сойти! В подвале пытают девку до​ смерти, а он разглядывает пыль на полках и сетует на большое количество грязной посуды в раковине! Постоянно хотелось его придушить, ей-богу.

По соседству​ с Дэвидом живёт мать-одиночка Рут​ и трое её отпрысков. Рут из тех мамаш, кто придерживается принципа "само как-нибудь вырастет", и, вместо того, чтобы воспитать из​ своих малолетних отморозков приличных людей, проводит скучные будни напротив телевизора (вот она, злокачественная опухоль американского общества!) с банкой пива в руках и сижкой в зубах,​ на​ речитатив кроя отборной бранью всё вокруг и в особенности свинтившего муженька. Как понимаете, обстановка в доме не самая благонадёжная. Зато Рут пользуется популярностью среди соседской шпаны, ведь позволяет называть себя по имени и даже иногда даёт хлебнуть пивка. Короче говоря, настоящий непререкаемый​ авторитет для лишённых критического мышления юных мозгов. Ох, как отвратительно это аукнется.

В дом к Рут попадают Мег и Сьюзан, девочки четырнадцати и девяти лет соответственно, потерявшие в недавней аварии обоих родителей и сами чудом выжившие. Новоявленная опекунша​ с ходу возненавидела обеих, а девочки,​ подавленные личным горем, и не думают защищаться от её нападок, надеясь, что ситуация решится сама собой. Увы, конфликт изо дня в день разгорается с пущей силой. Больше всего не повезло Меган, ведь она уже почти сформировавшаяся женщина. Молодая, здоровая и красивая, она вызывает у зачахшей​ Рут неконтролируемую агрессию. И, поверьте, эта ненависть проявит себя самым страшным образом.

Начнётся всё просто, с мелких бытовых склок, которые затем​ трансформируются в вербальные​ унижения. А потом, по капле, добавится рукоприкладство. Толчок здесь,​ пощёчина там. И вот Мег лежит​ на земле, и бьют её уже ногами. Соседские дети, да и собственные Рут, замерев, смотрят во все глаза, возбуждаясь от безнаказанности и власти. Для них это всего лишь​ игра со сложными, непонятными​ правилами. Как же это не может быть игрой? Тем более​ с собственной матерью в главной роли? Ведь старших нужно слушаться. В этом и заключается главная роль​ ребёнка​ — в​ повиновении. И если авторитет не останавливается, заходит всё дальше и дальше…​ что же, наверно так и нужно? наверно так и правильно? Можно отключить мозги, совесть, жалость, или что там ещё есть, можно превратиться в зверей​ (Рут разрешила!) и, захлёбываясь слюнями, щекотать,​ шлёпать,​ колоть, резать, рвать, жечь, топить и насиловать​ безвинную маленькую девочку. Потому что Рут разрешила.

Кетчам через главного героя Дэвида​ прекрасно передаёт вот эту колеблющуюся, пограничную мораль. Конечно, двенадцатилетний не может адекватно оценивать происходящую вокруг него жесть. Он в ней живёт всю жизнь. Всю его сознательную​ жизнь Рут и её отпрыски были друзьями и примером для подражания. Если лупит​ —​ значит, есть за что. Запирает без воды в подвале? Ну,​ наверно, Меган совершила нечто крайне плохое. Сама виновата. И,​ если не сбегает (привязанная, ага), значит понимает,​ что виновна.

Ужасно и смешно одновременно наблюдать, как Дэвид спокойно воспринимает бесчеловечные пытки над девчонкой, стирая​ и удаляя своё представление о ней как о живом существе и личности. Он её перестаёт замечать, как стоящую в углу тумбочку. И только тогда,​ когда Дэвид ощущает, как флюгер коллективной агрессии понемногу начинает​ поворачивается лично​ в его сторону, его вдруг озаряет (да ладно, неужели?!!), что эти долгие месяцы они все вместе подвергали ребёнка невыносимым мучениям. Но на этот раз именно трусость не позволяет ему рассказать обо всём родителям и полиции. Его собственная шкура всё ещё превыше чужой жизни. Дэвид знает страшное слово —​ "соучастник". Да и к родителям нет никакого доверия: они почти в разводе и совсем не обращают внимания на сына. Что остаётся Дэвиду, как не плыть по течению? Лишённый правильных​ моральных установок, не понимающий границ дозволенного и подсевший на грязные зрелища в подвале, он спохватится, когда будет уже слишком поздно.

В чём сила книги? В том,​ что она до безобразия правдива. Я имею ввиду не только реалистичную основу сюжета —​ печально известное​ убийство Сильвии Лайкенс в 1965 году. Так много фильмов и книг о подростковой жестокости снято и написано, столько экспериментов, вроде Стэнфордского и Милгрэма, было проведено, но человечество всё никак не может перебороть в себе эту дикарскую тягу к садизму и беспрекословное повиновение альфе в стае. Кажется, это и вправду тупик.​ Если в 50-60-е годы дети запирали детей в подвалах и жестоко измывались над ними, а сейчас устраивают массовые расстрелы, то…​ что изменилось?

"Правда необычнее вымысла, потому что вымысел обязан держаться в рамках правдоподобия, а правда — нет."
Марк Твен

Сплаттерпанк-гений Джек Кетчам представляет вашему вниманию очередной шедевр тотального психологического раскола.
Роман-лезвие, находящийся слишком близко к жизненно важным артериям на вашем горле.
Роман-удавка, не оставляющий возможности вздохнуть лишний раз.
Роман-паяльная лампа - ожог останется навсегда.

Как может история невинной подростковой дружбы, нежной наивной влюбленности перерасти в историю жестокого, циничного и мучительного убийства?
Как двенадцатилетний мальчик, познакомившийся с новой соседкой у бассейна, испытавший новое и удивительное светлое чувство к новой подруге, через короткое время может спокойно наблюдать за зверскими пытками в подвале своей первой любви?
Как взяв под опеку двух девочек, одна из которых инвалид, вполне законопослушная ( по крайней мере не привлекавшаяся ранее ) мать весьма немалого семейства, могла за считанные дни , заручившись помощью своих и соседских детей, превратиться в бесчеловечную психопатку, устраивающую экзекуции за любую мелкую провинность и в конце в хладнокровную убийцу?
А очень просто...
Так же, как и жестокий роман с натуралистическими подробностями жестокого насилия, детальным описанием унижений и избиений, сценами кровавых пыток от известного хоррор-мастера, оказался всего лишь жалкой пародией на реальные события 1965 года, на основе которых он и был написан.

Но если абстрагироваться от реальной сюжетной линии, то можно обнаружить, что Кетчам предлагает нашему вниманию совершенно иную грань этой истории.
Главным героем романа является двенадцатилетний мальчик Дэвид, от лица которого и ведется повествование. И на основе, на первый взгляд, странных и даже пугающих метаморфоз его характера, автор описывает, возможно, и сложный к восприятию, но совершенно логичный психологический парадокс.

Дэвид живет рядом с домой миссис Чендлер. Он дружит с ее сыновьями. Он дружит с самой миссис Чендлер. Которую по ее собственной просьбе называет просто Рут. Дэвиду нравится эта семья "свободных, широких взглядов". В которой несовершеннолетние дети на одной волне со взрослыми. В которой пиво и сигареты не считаются запретными. В которой можно свободно говорить о сексе. В которой можно свободно быть свободным.
И Рут кажется ему настолько хорошей и удивительной, что он принимает все ее поведение, как должное. Считает, что это она "нормальная и правильная", в отличие от остального мира.
И далее следует тот самый парадокс.
Когда наказания двух приемных сестер в доме Чендлеров, переходят все возможные границы. Когда к своей матери в качестве дисциплинаторов и экзекуторов подключаются дети Рут. Когда Дэвид видит обнаженное, обездвиженное путами, тело Мэг - старшей из сестер, в подвале. Когда он видит как вздымается ее грудь от неконтролируемых чувств страха и боли. Когда он слышит ее рваное дыхание, срывающееся на крики. Когда он видит, как из-под повязки на глазах, скрывающей от нее реальность происходящего, оставляющей чувство бесконечной безысходности и повергающей в абсолютную тьму, текут, поблескивая в тусклом свете одинокой лампы дорожки слез.
То вот в это самое время.. Ничего не происходит..
И Дэвид прекрасно понимает, что происходящее далеко ушло от предела допустимых странностей воспитания. Далеко ушло от нормы. И Рут, казавшаяся ранее такой всепонимающей и прогрессивной - на самом деле чокнутая садистка. Но он не пытается ее остановить. Даже напротив.

Нет, он не участвует в пытках. Не мучает Мэг. Он просто наблюдает со стороны. Слишком часто и слишком спокойно, для объяснения этого детской непонятливостью.
А когда он все же решается остановить бесконечную череду дней, состоящих из криков и боли - жизнь самым жестоким образом отчетливо показывает ему свой самый главный недостаток - необратимость. Потому что решился он слишком поздно. Потому что слишком долго не хотел понимать. Потому что равнодушие - начальная стадия садизма, давно поработившего все наше общество. Потому что нам всем давно на всех наплевать.

И если прочитав "The girl next door" , вы решили, что это роман про детскую жестокость, то открывайте книгу на первой странице и читайте сначала - вы ни черта не поняли..
Потому что это книга не о детской жестокости. А о жестокости равнодушного, циничного, трусливого, прогнившего общества. Общества, которое существует в романе образом двенадцатилетнего мальчика.

P.S. В 1965 году огромная часть жителей Индианы регулярно слышала крики из подвала в одном из домов. В убийстве "реальной Мэг" участвовало уже не несколько детей, а намного больше - компании соседских ребятишек упивались пытками девушки. Пытки были совсем иными, переходящие все возможные грани понимания. А люди проходили мимо, спеша по своим делам. Никто не обращал внимания на любые знаки, указывающие на ужасную правду. А знаков было так много, что отсутствие реакции со стороны общества, уже нельзя было списать на простую безалаберность. И "реальная Мэг", умирая в подвале от кровоизлияния в мозг, все это прекрасно понимала. И чувствуя, как жизнь, выходит из нее секунду за секундой, она знала, что ее убила не "реальная Рут", а реальное общество целиком..

И последнее. Да простит меня Андрей Малахов. Берегите себя и своих близких. Сами. Потому что полвека прошло, а общество осталось прежним. И на ваши крики из подвала все так же никто не придет. Всем будет плевать. Нам всем будет плевать.
Ну, это я так. На всякий случай.