Отзывы на книги автора «Джеффри Евгенидис»

Немка наматывает на себя полотенце и выбирается на улицу. На её ногах только один тапочек. Вокруг жара, песок, а внутри амебная дизентерия. Она словно раненый фламинго, который скрывается во мраке туалета. Отрывок в духе: не дай себе засохнуть – читай Буковски. Я не стал ломать правила игры и отдал этой девице первые строчки. Ровно также она задает тон в книге. Голая женщина, страдающая от диареи и духоты, опускается на первую страницу. Её турне – от света до темноты, от крыльца до сортира. В эту минуту Митчелл ползает по полу хижины и пытается нацарапать ответ родителям. Парнишка хранит письмо в "Послании к Ефесянам". Я успел задуматься – а почему именно к ним…? Но меня отвлекла немка, брякнув дверью туалета.

Я не люблю сборники, но здесь мне всё понравилось. Тот случай, когда разные истории гармонируют и передают общую мысль. Они поэтапны, словно шаги к критической точке:

1. Воздушная почта. Поиск себя.
2. Спринцовка. Разочарование под юбкой успешности.
3. Старинная музыка. Когда твой шедевр нужен только тебе.
4. Таймшер. Старость родителей.
5. Найти виноватого. Угасание любви в браке.
6. Прорицание вульвы. Отголоски романа «Средний пол» Джеффри Евгенидес
7. Прихотливые сады. Стремление остаться с ней наедине.
8. Великий эксперимент. Во все тяжкие и немного о плутократии.
9. По свежим следам. Когда тебя соблазняет студентка.
10. Нытики. Одиночество двух старых подруг.

Персонажи напоминают очередь в универмаге "Счастье со скидкой". Только кассира нигде нет. Ушел за шляпой, или нагнулся завязать шнурки, или вовсе на перекуре. Причем курит он недорогие сигареты – табаком отдаёт во всех углах. А люди в очереди… кто читает "Послание к Ефесянам", кто "Алую букву", а кто "Обними меня крепче". Одинокая женщина разглядывает картинки и пьёт текилу. Мужчина рядом с ней, скрипя зубами, вспоминает, как проводил жену и уткнулся лицом в трусики молодой няньки… Герои этих историй одни в своих планах на жизнь. И, казалось бы, уже все забыли, зачем они пришли в универмаг. Митчеллу с его диареей еще относительно повезло. Но словесный поток не остановить даже водам мирового океана.

- Извините, номер не распознается. Кто это?
- Свежий человек.

При этом из сборника светит не только печаль. Эти страницы показывают стремления людей вопреки жизненным раскладам. На подкорке чувствуешь вызов, который ставит перед собой человек. Кто-то рисуется помятым, а кто-то дерзким и трогательным. Сорокалетнего Шона притягивают изгибы тела молодой девушки. Энни это видит и извивается ярче. Совместное приготовление обеда становится наэлектризованным до предела. Влечение и нетерпение передается в каждом их взгляде. И уже все равно что сад зарос сорняками, а приятель рыдает на диване из-за своей супруги. Шон думает только об Энни и её губах. А кто виноват? Да никто. В этом плане читать Евгенидиса приятно. Нет белой и черной акварели. Когда "Евген" пишет о прикосновении к женщине, он его не выдумывает.

Последний рассказ, как окончание пути. И если Митчелл боролся с диареей, то 88-летняя старушка страдает от деменции. Из-за спутанности сознания Делла отныне не может читать новые книги, пользоваться плитой и водить машину. Когнитивные нарушения ударяют по привычкам и будням старушки. Но даже здесь… персонаж Евгенидиса продолжает сопротивляться и перечитывать любимый роман. "Наперекор" – лейтмотив, который пронизывает весь сборник. Сам же рассказ, в общей канве книги, выглядит грациозно. Это и одновременно число 10 – символ завершенности. И вместе с тем окончание послания, которое не стоит забывать. А эпитафией здесь будет следующая строчка – в зеркале своем отыщи виноватого.

Единственный свой недостаток – тощие икры – она маскирует броскими чулками в ромбик.

В итоге.
Джеффри в рассказах мне нравится. Я люблю внимательность к прыщам у главных лиц. Текст равномерный, местами скользкий. Писателю характерна естественность и краткость. Нет бесконечных описаний кустов и неба. Листья здесь просто мокрые, а облака рваные. Благодаря нормальному ритму, сборник читается на одном настроении. Это, конечно, не Чехов, но я бы с удовольствием прочитал еще страниц триста. Ведь эти рассказы не потеряли актуальности на фоне забора из плутократии, проблем и нытья.
1996 – 2017 гг.

Jon Bon Jovi - Blaze of glory

1. Воздушная почта – Познавай себя.
2. Спринцовка – Любовь вопреки.
3. Старинная музыка – Твори.
4. Таймшер – Взрослей.
5. Найти виноватого – Не оправдывай себя.
6. Прорицание вульвы – Прими себя.
7. Прихотливые сады – Откройся новому.
8. Великий эксперимент – Рискуй.
9. По свежим следам – Уважай себя.
10. Нытики – Не забывай.

R.E.M - Losing my religion

1. Воздушная почта – Слабость.
2. Спринцовка – Разочарование.
3. Старинная музыка – Закостенелость.
4. Таймшер – Увядание.
5. Найти виноватого – Не оправдывай других.
6. Прорицание вульвы – Безвыходность.
7. Прихотливые сады – Эгоизм.
8. Великий эксперимент – Трусость.
9. По свежим следам – Похоть.
10. Нытики – Вычеркивай.

Задумка просто сказочно хороша. И кое-какие мысли, взгляды на проблему, как минимум, нетривиальны. И стиль, и слог вполне себе на уровне. И начало истории вроде неплохое. Но очень скоро начинается ахтунг. И, блин, до чего же оно обидно. Но да, к сожалению, у начинающих авторов случается увлечение надутым пафосом, типа философичностью и полнейшей логической неверибельностью. Как вспомню одну из первых книг того же ремарка - так вздрогну. Следующая книга у евгенидиса, кстати, идеальна, ни одной фальшивой ноты.

А здесь, наверное, изначально было ошибкой вводить такое количество рассказчиков со сторонним взглядом на драму сестер лисбон. Ибо оно уже смотрится полным абсурдом. Их должно быть не больше двух, а лучше всего один, по моему мнению. Иначе получается какой-то несуразный балаган. Оно и получилось.
Это натурально какое-то неслабое количество зырящих изо всех сил за домом лисбонов пацанов, выглядит шайкой идиотов на выезде, честное слово. Причем, идиотов, продленных во времени, потому как идут годы, десятилетия, а они все таскаются в одной связке и страдают по давно умершим девочкам. Как-то хочется спросить: А с головами у вас как там ваще обстоит? Все окей или полная течь? Все дожди америки не прописались в вашей квартире?

Еще добил высокопарный пафос. Совершенно фальшивый, и какой-то не умный, что ли. На самом деле, фиг его знает, почему эти девочки сделали то, что сделали. Такой задачи, похоже, евгенидис перед собой и не ставил. Тут можно только гадать по косвенным признакам, ибо в голову другому человеку не залезешь. Зато мальчики там нафантазировали похлеще перезрелых уездных барышень на выданье. Гоголевские невесты завистливо вздыхают, с кряхтеньем перелетая днепр.

А вот что понравилось, так это атмосфера и в целом того времени; и то, как девочки уходили, потому что их уход был не спонтанным, не импульсивным, а роскошно подготовленным, буквально в театральных декорациях, как улыбка чеширского кота. Типа нате-ка выкусите,с, господа хорошие. Как бы вы ни брыкались со своей реанимацией, а все равно будет по-нашенски.

И, безусловно, понравилось, что евгенидис вовсе не выставляет родителей несусветными монстрами, как сделали в последующей экранизации. Ибо на самом деле, там действительно сработала несчастливая совокупность каких-то роковых событий, случайностей, вообще не пойми чего, наложившихся на обостренную подростковую чувствительность и незащищенное, раскрытое, кровоточащее нутро, на котором еще нет защитного панциря, нарастающего с возрастом. Плюс не обошлось без массового психоза, как мне кажется. Впрочем, и возраст - далеко не всегда панацея от жизни.

Ой, даже и не знаю, почему евгенидис назвал книгу именно так. Из-за увлечения главгерши женской георгианской литературой, что ли. В общем, это как-то странно и совершенно не в тему, собственно, с сюжетом. Потому что здесь совсем нет классического любовного треугольника, положенного на современность. На мой взгляд, во всяком случае.
Тут скорее об иллюзиях, о несбыточных мечтах, об осознании того, что не всегда и далеко не все желания сбываются, как бы сильно ни хотелось, как бы к этому не стремились, и о смирении, о принятии ситуации. К сожалению, или напротив, что ни делается, значит, так было нужно, так было суждено, даже если сначала или навсегда случается некое разочарование.
Не все мечты сбываются, и ничего страшного в этом в общем-то и нет.

Что раздражало в начале книги. Какие-то тонны каких-то малоинтересных мне писателей, львиную долю которых я никогда не стану читать. Но персы же типа учатся на кафедре английского и вообще языка. И евгенидис закидывает читателя всеми этими мутными чуваками.
Короче, я мужественно пропускала их фио сквозь себя, ибо не было ни малейшего желания узнать кто, что и пошто. Ну, епрст. Чувствуется, что сам он учился и варился в подобной среде. Нда. Слишком уж специфично оно, на любителя.

А в целом классика любовного жанра, на первый взгляд. Девушка и два парня. Причем, один прочно сидит во френдзоне. Второй - сексуально притягательный, но очень проблемный из-за серьезного заболевания. Девушка же любит трудности, не забывая активничать во френдзоне. Неистово ерзает на двух стульях, значит.
Что мне понравилось. При таких раскладах, никто из персов все же не выглядит унылой рабой любви. Они, конечно, страдают. В какие-то моменты даже сильно-сильно, но жизненные реалии, в конце концов, берут свое. И в них есть учеба, экзамены, дружба, романтические отношения с другими людьми. И отрезвление, принятие наступает не через десятки лет, прожитых бесплодно, а довольно-таки быстро.
На самом деле, можно только мечтать, чтобы розовые очки спадали с глаз настолько быстро. Потому что зачастую люди неистово цепляются за иллюзии, боясь принять неудобную, болезненную правду. Видимо, так срабатывает механизм самозащиты. Добровольный мазохизм все же не распространен массово.

И в конце концов каждый из персов получает совсем не то, о чем первоначально мечтал. Но не исключено, что как раз то, что нужно, что предопределено. И их пути, кажется, расходятся окончательно.
И, может быть, это все немного грустно. Но жизнь - все же не книга, где вершина мечты - это свадьба. Свадьба или разбитое сердце - это только начало. А не сбывшиеся мечты - вообще прекрасное продолжение любого сюжета. Это вам не какая-то точка, это многоточие, тире, скобки, новые предложения, новый поворот, загадочный туман на дороге. Это и есть настоящая жизнь. Нет, нет, мечты вовсе не должны сбываться. Честное слово, так было бы слишком скучно.

"Средний пол" у меня сразу проассоциировался с другой хорошей семейной сагой, написанной на актуальном для XXI века материале — романе Зэди Смит "Белые зубы". Там тоже перед персонажами острее всего встаёт тема самоопределения на фоне чересчур густо намешанного мультикультурного общества. Здесь греки-американцы смешались в кучу, хотя это не единственная проблема самоопределения, стоящая перед лицом суровой действительности. Думаю, несложно догадаться, что проблема с собственным полом волнует ГГ куда больше.

Хотя я не уверена, действительно ли главный герой является главным. Семейные саги склонны рассказывать о множестве персонажей: как бабушка в детстве кушала кашку и ходила на горшок, а на последних страницах внуки должны сделать то же самое. Другое дело, что у среднего пола внуков быть не может, тупиковая ветвь, рецессивные заморочки так или иначе привели к локальному концу. И это вполне себе метафора, намекающая и на "Сто лет одиночества", и на тот факт, что рано или поздно твоя личность рискует раствориться и утратить всю самобытность в мире, который все расы, национальности, культуры, истории и интересы равняет под одну гребёнку. Хотя тут не в расах дело, не в поле и не в сексуальности — это всё частности. Как мне показалось, автор видит проблему в самом широком масштабе — всё становится слишком космополитичным, унифицированным, одинаковым и оттого бесплодным. Какой интерес в существовании личности, которая чуть ли не в точности копирует другую? Противоположная крайность — это уже самобытность в квадрате, даже в кубе, от чего появляются дети-гермафродиты или кто-нибудь с ящеричьим хвостиком. Что-то по определению одинокое и бесплодное.

Неудивительно, что "Средний пол" быстро занял своё место в ряду "современной классики". Дело не в том, что Евгенидис пишет хорошо (а он действительно это делает), подражает старым мастерам (хотя бы в этой эпичной манере) и просто рассказывает интересные истории. Он сумел попасть на гребень актуальной проблемы для сиюминутного перемешанного и взболтанного мира. Кто мы? Где мы? Почему мы одни? Что нам делать? Как сохранить себя от внешнего мира, но при этом не изолироваться от него полностью? Есть ли у нас будущее?

В конце книжки, вопреки традициям семейных саг, не показана могилка главного героя с эпилогом. Так что будущее открыто для нас и есть время его подстроить под себя.

До прочтения книги я уже была знакома с одноименной экранизацией Софии Копполы «Девственницы-самоубийцы». Я давно сформировала у себя в голове одну непоколебимую мысль: самоубийству нет оправдания. И нет прощения. Но оценивала я исходя совсем из другого - найдет ли во мне отклик эта книга? Смогу ли я попытаться понять девочек? Как мне преподнесет автор эту историю? На первые два вопроса, к сожалению, мне пришлось ответить для себя "нет" и "нет". Не получилось. А вытекает всё это из моего третьего вопроса...
Повествование было мне неприятно. Эти постаревшие-полысевшие мальчики, которые докапывались до сути вызывали у меня стойкое отвращение на протяжении всей книги, даже будучи подростками. Не верю в их вдохновленные воспоминания, в их желание помочь - верю только в невыносимое любопытство и беспросветную тупость.

Питер Сиссен скатился вниз по лестнице с пылающим лицом, поблагодарил мистера и миссис Лисбон за прекрасное угощение и поспешил прочь, чтобы сообщить нам: у Люкс Лисбон между ног течет кровь, прямо сейчас, в этот самый миг, когда небо заслонили собою полчища мошкары, а на улицах зажигаются фонари.

Единственное, что приходит мне в голову после прочтения - зоопарк. Соседи, учителя, родители, одноклассники - посетители, которые тычут пальцами, фотографируют и улюлюкают. Кто из них по-настоящему хотел помочь? Всю книгу то там, то здесь мы только и видим пустые слова о том, что девочкам необходимо помочь, что им нужна эта помощь, но кто сделал хоть что-нибудь, кроме кучки пустых фотографий? Все только анализировали, предполагали, сочувствовали, строили догадки.
Сесилия, Мэри, Тереза, Бонни, Люкс - уставшие зверьки. Которым хочется спрятаться. Или убежать. Или и то, и другое вместе. Но хочется ли? Эта покорность, отрешенность от всего мира создают впечатление, что им не нужна свобода. Да, они словно в тюрьме, заперты в четырех стенах собственной матерью, но кажется, что для них это как игра. Некоторые считают это криком о помощи...я же сомневаюсь. Записочки, секс на крыше, тайные сигналы - от безысходности или от безделья?

Для большинства людей, - писал он, - самоубийство подобно игре в "русскую рулетку". В барабане револьвера крутится только одна пуля. С сестрами Лисбон все иначе. Их револьвер был заряжен полностью.

Как будто, независимо ни от чего, их судьба уже была предрешена. Так был ли смысл кричать?

-Сесилия и верно казалась странноватой, но мы не такие. — И, помолчав: — Мы просто хотим жить. Если нам, конечно, позволят.

Чего они хотели? Выбраться из-под надзора родителей? Или выбраться из-под надзора всего города?

Никто не обвиняет родителей девочек. Ни после смерти Сесилии,ни после смерти остальных сестер. Почему? Почему в газетах пишут только социальных подростковых проблемах? Почему не пишут, что причина самоубийства нередко кроется в семье? Никто не шепчется у них за спиной, все таращат глаза как на людей, у которых покончили с собой пять дочерей. Сенсация. Никто не смотрит на них как на людей, которые все равно что убили своих дочерей.
Девочки не жили, они существовали в этом большом доме с сумасшедшей мамашей и отцом, который с одной стороны создает впечатление нормального мужчины , а с другой стороны - он словно не человек, а оболочка. Понимал ли он после смерти Сессилии, что это еще не конец? Что это только первый шаг?

Мне не жалко этих девочек. Они не сделали ничего, чтобы помочь себе.

Хотелось совершить самоубийство просто ради того, чтобы хоть что-то изменить.

Они ничего не изменили.

Для меня, в первую очередь, этот роман о взрослении, значительную часть которого занимает осознание того факта, что окружающий мир не подвластен силе твоего сознания.

Начинается все как университетский роман с тремя действующими лицами – Мадлен, Леонардом и Митчеллом. Мадлен пишет работу о брачном сюжете в литературе и потихоньку накапливает опыт в отношениях. Митчелл изучает религию и попутно надеется завоевать любовь Мадлен. Леонард занят биологией, но больше тем, что расточает волны своей несколько мрачноватой, небритой привлекательности. Кажется, что это жизнь, но это – только репетиция, полуосознанная игра во «взрослость», те самые ошибки и безумства молодости, совершаемые в преддверии чего-то более реального и печального.

Мадлен. Действия и мотивы Мадлен мне яснее прочих, оттого и судятся строже. Влюбившись в Леонарда, она вознамерилась развить этот сюжет до конца с поистине детской (женской?) уверенностью в том, что спасет Леонарда силой своей близости и любви. Тема до того стара, что и объяснять нечего. Беда Мадлен в том, что она не смогла отступить, устоять перед соблазном ожидаемого завершения того самого брачного сюжета, расценивая разрыв отношений как поражение, тогда как настоящей ошибкой было их продолжение. Выйти замуж за насквозь проблемного парня не было стыдно. Стыдно было быть брошенной этим парнем, когда ты уже всем растрепала, что после окончания учебы вы поселитесь вместе.

Леонард. Классический случай несколько брутального мужчины, притягательного своей тайной. Так и чудится, что нужно только подобрать ключ – и проникнешь за завесу, где он старательно прячет от грубых лап дивные сокровища своего внутреннего мира. Не то чтобы за этой завесой совсем ничего не было – кое-что есть, только ничего хорошего. Вот и Мадлен понадобилось изрядное количество времени, чтобы понять: это не сложность натуры, это болезнь. Но что винить Мадлен, если и сам Леонард не сразу это осознал. С детской, опять же, самоуверенностью, он заигрывал с болезнью, до последнего полагая, что вполне ее контролирует. Пожалуй, взросление Леонарда выразилось именно в том, что он принял болезнь всерьез, осознал, что даже лучшая, искрометная, остроумная, блестящая его часть – тоже не вполне он сам.

Митчелл. Самый симпатичный из троицы, самый многообещающий в плане перехода во взрослую жизнь и избавления от наивных юношеских представлений о себе самом. Митчелл, похоже, благополучно переживет и собственные подвижнические иллюзии, и влюбленность в Мадлен. Страдая в некотором роде тем же комплексом матери Терезы, что и Мадлен, он попробовал себя на этом поприще в самом прямом смысле, ухаживая за безнадежно больными людьми в Индии. Это помогло. В первую очередь – быть честным с самим собой.

Прекрасный, насыщенный, сложный роман о постижении жизни и себя самого, об ошибках и последствиях, пробах и неудачах, об опыте. И, конечно, о том, что классический брачный сюжет, в котором все заканчивается свадьбой, остался в прошлом – на самом деле с нее все только начинается.

А поговорить?

Если ваш молодой человек способен вместо секса просто лежать рядом с вами в постели и заинтересованно рассуждать на отвлеченные темы, задумайтесь, а не патология ли это? Обычный, то есть нормальный, юноша должен хранить свой внутренний мир при себе, и даже если глубина его переживаний превосходит Марианскую впадину, на деле он всегда косноязычен.
Вот такой практический вывод напрашивается после прочтения романа Джеффри Евгенидиса «А порою очень грустны».

Дальше...

В романе три главных героя, выпускники-бакалавры не слишком престижного университета. Мадлен – девушка, выбравшая своей специализацией английскую литературу, потому что с детства любит читать. Основу ее читательского опыта составляют викторианские романы, а в них ей интересен матримониальный сюжет в его развитии (кто кого любит, а на ком женится), сюда же можно приплести зарождение феминизма, но мне кажется, что это для Мадлен уже тяжеловато. По характеру барышня патриархальна, собрана и скучна. Следующий герой – Митчелл, американский полугрек, внутренне захваченный влюбленностью в Мадлен и поисками «своей» религии. Он изучает историю веры и, кажется, вполне в этом преуспевает. По крайней мере, в результате он получает приглашение поступить в богословскую школу, но вместо этого едет путешествовать по миру, чтобы в Индии попробовать себя добровольцем в приютах матери Терезы. Он как раз из тех нормальных парней, которые умеют сдерживать любые романтические и не очень порывы, в присутствии предмета своей страсти становятся на редкость неуклюжими и туповатыми, но нравятся родителям любимых девушек. Отсутствие способности связно выражать свои чувства приводит к полному непониманию между Митчеллом и Мадлен, в результате их матримониальный сюжет состоит из глупых недоговорок и странных поступков. Третий герой романа – Леонард. Вот он как раз способен разговаривать с девушками (и не только с ними) на любые темы, он живой в общении, интересный, увлекающийся, перспективный, умный, очаровательный, сексуальный, но… только в маниакальной стадии своего заболевания. Леонард страдает биполярным расстройством, вернее, живет с ним. Разумеется, способность разговаривать, столь редкая у сверстников Мадлен, немедленно очаровывает поклонницу Джейн Остин. Ведь с Леонардом она чувствует себя почти героиней любимых книг, которая вступает в остроумные словесные пикировки со своим возлюбленным. Но незнание природы застенчивых юношей-подростков здорово осложняет Мадлен жизнь и не дает возможности вовремя разглядеть в Леонарде просто больного человека, а в Митчелле неплохого партнера для брачного сюжета. Вот, собственно, и весь сюжет.

История Митчелла оставила меня равнодушной, это довольно скучно описанные бюджетные странствия по Европе и Азии, приправленные массой рассуждений о смысле жизни, религии и любви. В рассуждениях этих Митчелл представляется именно тем, кто он и есть, юный, неопытный, начитанный мальчик, ищущий «с кого бы сделать жизнь». Здесь автору плюс за точную передачу стандартного характера, банального, но очень распространенного. Так что, если юные девушки хотят знать, что может творится в головах их незадачливых кавалеров, когда они зевают или пьют пиво – роман Евгенидиса просто отличный словарь для перевода поведенческих паттернов в общедоступные слова. Что касается Мадлен, то она была мне интересна только в контексте отношений с Леонардом, а точнее с его болезнью, поскольку после того, как Мадлен узнает всю правду о перепадах настроения своего любимого, самого Леонарда она уже не видит. Она либо сопровождает его депрессию, либо боится очередного маниакального эпизода. При этом Мадлен вполне довольна своим положением рядом с Леонардом, поскольку оно дает ей почувствовать собственную нужность и жертвенность, что является одной из главных отличительных черт ее любимых героинь. Однако все это длится до тех пор, пока Мадлен не устает от романтического восприятия леонардовой болезни и не задается вопросом, а где же тут моя жизнь? Способна ли она на свою собственную жизнь или просто найдет себе другого партнера с более предсказуемым поведением, но которому тоже можно будет посвящать свои дни, остается загадкой. Лично мне кажется, что она создаст обычную американскую семью со своими радостями и огорчениями и будет в ней вполне органично смотреться.

А вот какой матримониальный сюжет меня действительно заинтересовал, так это отношения Леонарда и его маниакально-депрессивного психоза. Эта линия развивается по всем законам жанра. Сначала Леонард, уже знакомый со своей болезнью, не желает ее замечать. Можно сказать, он игнорирует ее знаки внимания на балу собственной юности, принимая их как должное, как взрывы работоспособности или периоды подавленного настроения, ну с кем не бывает. Но расстройство крайне настойчиво, оно умеет обратить на себя внимание и даже подпортить жизненные планы, ну ни дать ни взять, ревнивая барышня. И вот уже Леонард обнаруживает себя в клинике и приговор врачей звучит, словно речь священника. Теперь и в богатстве и бедности, и в болезни и в здравии… Его МДП – это его жизнь, он не лечится, а может только сдерживаться лекарственными методами, для чего нужно принятие болезни, личная дисциплина и терпение, как и в семейной жизни, вообще говоря. В какой-то степени с приходом болезни жизнь Леонарда даже обогащается, он учится рефлексии, наблюдению за собой, депрессия открывает ему глубины собственного сознания, а маниакальная стадия дарит ни с чем не сравнимые взрывы энергии во всех смыслах, в том числе и сексуальном. Однако, как и всякий насильно обвенчанный, Леонард бунтует против навязанного сожительства, он пытается отказываться от лекарств, сокращает дозы, экспериментирует. Но депрессия не прощает увиливание от супружеских обязанностей, она мстит жесточайшими приступами после нескольких дней маниакального взлета. К сожалению, Леонард оставлен жизнью один на один с непрошенной супругой, рядом с ним нет человека, который может понять всю тяжесть его положения, его метания, его попытки отделиться от болезни, указать ей место, которое она может занимать, раз уж все равно нужно как-то жить вместе. Такая задача не под силу слабой и не особо умной Мадлен. Она боится третьей лишней в браке с Леонардом, чувствует себя не только беспомощной, но и обманутой, обиженной, и может лишь призывать Леонарда потерпеть или взять себя в руки, что совершенно бессмысленно. При всей своей схематичности, сюжетная линия отношений Леонарда с его болезнью показалась мне наиболее правдивой и живой во всем романе, дающей много вопросов для размышлений. Прежде всего, это вопрос о способности принять болезнь близкого и научиться видеть за ее проявлениями самого человека. Причем это может касаться не только психического заболевания, но и физического. Также вопрос трезвой оценки собственных сил и возможностей, открытого взгляда на вещи. Если болезнь действительно есть, то с ней надо жить, а не отрицать ее проявлений и не надеяться на лучшее, что только усугубит положение, добавив к его тяжести груз несбывшихся надежд. А еще есть вопрос ответственности самого больного перед близкими ему людьми: что возможно перекладывать на их плечи, а что лучше оставлять только для профессионалов.

Еще роман Евгенидиса был мне интересен с точки зрения рассмотрения американской системы (вернее, по-моему, бессистемности) высшего образования. Я так поняла, что студенты в Штатах, выбирая себе определенную специализацию, могут после этого посещать самые разнообразные семинары, далеко выходящие за рамки изучаемого предмета. Так, Леонард, специализирующийся в биологии, слушает курс истории буддизма и сдает по нему экзамен. Интересно, в ущерб какому биологическому курсу это происходит? Мадлен посещает лекции по семиотике, просто потому, что там занимаются наиболее популярные студенты. В результате подобных вольностей и вкусовщины какие же получаются специалисты? А вот такие, как однокурсники Мадлен: одна барышня, желавшая быть актрисой, занимается недвижимостью в папенькиной фирме, Митчелл сбегает на край света, а, вернувшись, понимает, что ни в какую богословскую школу не пойдет, Леонард несколько месяцев подвизается в качестве лаборанта в биологическом институте, но дальнейшего пути не видит. Грустная картина, впрочем, как и весь роман.

Что хочется сказать в заключении? Я бы все-таки рекомендовала «А порою очень грустны» к прочтению. Медленному и печальному…

А поговорить?

Если ваш молодой человек способен вместо секса просто лежать рядом с вами в постели и заинтересованно рассуждать на отвлеченные темы, задумайтесь, а не патология ли это? Обычный, то есть нормальный, юноша должен хранить свой внутренний мир при себе, и даже если глубина его переживаний превосходит Марианскую впадину, на деле он всегда косноязычен.
Вот такой практический вывод напрашивается после прочтения романа Джеффри Евгенидиса «А порою очень грустны».

Дальше...

В романе три главных героя, выпускники-бакалавры не слишком престижного университета. Мадлен – девушка, выбравшая своей специализацией английскую литературу, потому что с детства любит читать. Основу ее читательского опыта составляют викторианские романы, а в них ей интересен матримониальный сюжет в его развитии (кто кого любит, а на ком женится), сюда же можно приплести зарождение феминизма, но мне кажется, что это для Мадлен уже тяжеловато. По характеру барышня патриархальна, собрана и скучна. Следующий герой – Митчелл, американский полугрек, внутренне захваченный влюбленностью в Мадлен и поисками «своей» религии. Он изучает историю веры и, кажется, вполне в этом преуспевает. По крайней мере, в результате он получает приглашение поступить в богословскую школу, но вместо этого едет путешествовать по миру, чтобы в Индии попробовать себя добровольцем в приютах матери Терезы. Он как раз из тех нормальных парней, которые умеют сдерживать любые романтические и не очень порывы, в присутствии предмета своей страсти становятся на редкость неуклюжими и туповатыми, но нравятся родителям любимых девушек. Отсутствие способности связно выражать свои чувства приводит к полному непониманию между Митчеллом и Мадлен, в результате их матримониальный сюжет состоит из глупых недоговорок и странных поступков. Третий герой романа – Леонард. Вот он как раз способен разговаривать с девушками (и не только с ними) на любые темы, он живой в общении, интересный, увлекающийся, перспективный, умный, очаровательный, сексуальный, но… только в маниакальной стадии своего заболевания. Леонард страдает биполярным расстройством, вернее, живет с ним. Разумеется, способность разговаривать, столь редкая у сверстников Мадлен, немедленно очаровывает поклонницу Джейн Остин. Ведь с Леонардом она чувствует себя почти героиней любимых книг, которая вступает в остроумные словесные пикировки со своим возлюбленным. Но незнание природы застенчивых юношей-подростков здорово осложняет Мадлен жизнь и не дает возможности вовремя разглядеть в Леонарде просто больного человека, а в Митчелле неплохого партнера для брачного сюжета. Вот, собственно, и весь сюжет.

История Митчелла оставила меня равнодушной, это довольно скучно описанные бюджетные странствия по Европе и Азии, приправленные массой рассуждений о смысле жизни, религии и любви. В рассуждениях этих Митчелл представляется именно тем, кто он и есть, юный, неопытный, начитанный мальчик, ищущий «с кого бы сделать жизнь». Здесь автору плюс за точную передачу стандартного характера, банального, но очень распространенного. Так что, если юные девушки хотят знать, что может творится в головах их незадачливых кавалеров, когда они зевают или пьют пиво – роман Евгенидиса просто отличный словарь для перевода поведенческих паттернов в общедоступные слова. Что касается Мадлен, то она была мне интересна только в контексте отношений с Леонардом, а точнее с его болезнью, поскольку после того, как Мадлен узнает всю правду о перепадах настроения своего любимого, самого Леонарда она уже не видит. Она либо сопровождает его депрессию, либо боится очередного маниакального эпизода. При этом Мадлен вполне довольна своим положением рядом с Леонардом, поскольку оно дает ей почувствовать собственную нужность и жертвенность, что является одной из главных отличительных черт ее любимых героинь. Однако все это длится до тех пор, пока Мадлен не устает от романтического восприятия леонардовой болезни и не задается вопросом, а где же тут моя жизнь? Способна ли она на свою собственную жизнь или просто найдет себе другого партнера с более предсказуемым поведением, но которому тоже можно будет посвящать свои дни, остается загадкой. Лично мне кажется, что она создаст обычную американскую семью со своими радостями и огорчениями и будет в ней вполне органично смотреться.

А вот какой матримониальный сюжет меня действительно заинтересовал, так это отношения Леонарда и его маниакально-депрессивного психоза. Эта линия развивается по всем законам жанра. Сначала Леонард, уже знакомый со своей болезнью, не желает ее замечать. Можно сказать, он игнорирует ее знаки внимания на балу собственной юности, принимая их как должное, как взрывы работоспособности или периоды подавленного настроения, ну с кем не бывает. Но расстройство крайне настойчиво, оно умеет обратить на себя внимание и даже подпортить жизненные планы, ну ни дать ни взять, ревнивая барышня. И вот уже Леонард обнаруживает себя в клинике и приговор врачей звучит, словно речь священника. Теперь и в богатстве и бедности, и в болезни и в здравии… Его МДП – это его жизнь, он не лечится, а может только сдерживаться лекарственными методами, для чего нужно принятие болезни, личная дисциплина и терпение, как и в семейной жизни, вообще говоря. В какой-то степени с приходом болезни жизнь Леонарда даже обогащается, он учится рефлексии, наблюдению за собой, депрессия открывает ему глубины собственного сознания, а маниакальная стадия дарит ни с чем не сравнимые взрывы энергии во всех смыслах, в том числе и сексуальном. Однако, как и всякий насильно обвенчанный, Леонард бунтует против навязанного сожительства, он пытается отказываться от лекарств, сокращает дозы, экспериментирует. Но депрессия не прощает увиливание от супружеских обязанностей, она мстит жесточайшими приступами после нескольких дней маниакального взлета. К сожалению, Леонард оставлен жизнью один на один с непрошенной супругой, рядом с ним нет человека, который может понять всю тяжесть его положения, его метания, его попытки отделиться от болезни, указать ей место, которое она может занимать, раз уж все равно нужно как-то жить вместе. Такая задача не под силу слабой и не особо умной Мадлен. Она боится третьей лишней в браке с Леонардом, чувствует себя не только беспомощной, но и обманутой, обиженной, и может лишь призывать Леонарда потерпеть или взять себя в руки, что совершенно бессмысленно. При всей своей схематичности, сюжетная линия отношений Леонарда с его болезнью показалась мне наиболее правдивой и живой во всем романе, дающей много вопросов для размышлений. Прежде всего, это вопрос о способности принять болезнь близкого и научиться видеть за ее проявлениями самого человека. Причем это может касаться не только психического заболевания, но и физического. Также вопрос трезвой оценки собственных сил и возможностей, открытого взгляда на вещи. Если болезнь действительно есть, то с ней надо жить, а не отрицать ее проявлений и не надеяться на лучшее, что только усугубит положение, добавив к его тяжести груз несбывшихся надежд. А еще есть вопрос ответственности самого больного перед близкими ему людьми: что возможно перекладывать на их плечи, а что лучше оставлять только для профессионалов.

Еще роман Евгенидиса был мне интересен с точки зрения рассмотрения американской системы (вернее, по-моему, бессистемности) высшего образования. Я так поняла, что студенты в Штатах, выбирая себе определенную специализацию, могут после этого посещать самые разнообразные семинары, далеко выходящие за рамки изучаемого предмета. Так, Леонард, специализирующийся в биологии, слушает курс истории буддизма и сдает по нему экзамен. Интересно, в ущерб какому биологическому курсу это происходит? Мадлен посещает лекции по семиотике, просто потому, что там занимаются наиболее популярные студенты. В результате подобных вольностей и вкусовщины какие же получаются специалисты? А вот такие, как однокурсники Мадлен: одна барышня, желавшая быть актрисой, занимается недвижимостью в папенькиной фирме, Митчелл сбегает на край света, а, вернувшись, понимает, что ни в какую богословскую школу не пойдет, Леонард несколько месяцев подвизается в качестве лаборанта в биологическом институте, но дальнейшего пути не видит. Грустная картина, впрочем, как и весь роман.

Что хочется сказать в заключении? Я бы все-таки рекомендовала «А порою очень грустны» к прочтению. Медленному и печальному…

У меня были очень сильно завышенные ожидания из-за многомесячных хвалебных напоминаний Галины Юзефович из всех возможных источников (и я в очередной раз забыла, что вкусы у нас с ней совпадают только в нон-фикшене). Начало книги мне понравилось необычным языком (хотя его витиеватость очень быстро надоела и начала отталкивать), а вот с сюжетом я сразу не сдружилась. Я очень немобильна в этом отношении, мне нужен понятный линейный сюжет, а не лихорадочные воспоминания, перемежающихся с додумками и откровенным враньем взрослых мужчин об их пубертатном периоде. Особенно учитывая, что они вообще никто в этой истории, а речь идет о девочках, которые должны то самое. Причем, первая делает это очень стремительно, и ты ощущаешь себя очень напряженно, как при чтении ужастика - когда же следующая? Но нет, до самого конца это напряжение оказалось бессмысленным, потому что книга вообще не о том.
О чем книга я не поняла. И на встрече клуба 30 марта так это и сказала, в надежде, что мне все объяснят. Речь на встрече зашла об авторитарной матери, которая полностью контролирует отца, а так же, до определенно возраста, являлась ВСЕМ для своих дочурок. Но вот, девочки выросли и захотели от мамы убежать в большой мир взрослых отношений, что, конечно же, было тут же зарублено. И вот этот конфликт, доведенный до абсурда, где пять девочек подростков лишены абсолютно всех развлечений, заперты в четырех стенах под твердой пятой авторитарной матери, начинает сводить их с ума и лишать способности здраво мыслить. Хотя, согласитесь, кто вообще здраво мыслит с 13 до 17 лет?
Эти смерти откладывают сильный отпечаток на мальчиков, из-за чего последние месяцы жизни девушек для них становятся, чуть ли не важнейшей частью их жизни, к которой постоянно возвращаешься и думаешь – а можно ли было это исправить? Что нужно было сделать, чтобы все пошло по-другому?
Ну и замечание, что самая счастливая и адекватная семья - это два гея с сыном тоже огонь.

После обсуждения, я действительно увидела в книге много интересного, но оценку поднимать не стала, потому что изначально книга прошла сквозь меня, запутала, оттолкнула. И, сложись все по другому, никто бы мне ничего не объяснял, и я так и осталась бы при мнении, что это какая-то искусственно запутанная, усложненная языком, странная история.

Делла ощущает непреодолимое желание выбраться. Иди. Не останавливайся. Возможно, она встретит там кого-то. Например, друга.

С малой прозой Джеффри Евгенидеса мне повезло больше, чем с романами. С крупными его формами бывало чувство погружения в глубоко чуждую, нездоровую и неопрятную психику. в которой придется теперь до конца барахтаться.  У рассказов то неоспоримое достоинство, что утягивают они не так глубоко и если в каком-то пространстве совсем неуютно, нужно только потерпеть - скоро все закончится.  

Справедливости ради, таких в сборнике немного. Два, совсем не моих, "Прорицание вульвы" -  в духе "Эйфории" Лили Кинг, об антропологе, который считает себя совершенно свободным от предрассудков, но в племени с глубоко чуждыми европейской культуре сексуально-эротическими привычками, всеми силами старается оградить себя от инициации. И "Старинная музыка" - безнадежная история семьи неудачников, осаждаемых коллекторами, а казалось, такие надежды подавали. 

Титульный рассказ, где герой переживает кризис середины жизни, много пьет, изменяет жене с няней и не находит ничего лучше. чем рассказать ей об этом на сеансе семейной терапии. А жена не находит ничего лучше, чем выставить его из дома. добившись судебного запрета на приближение. То есть, прощать здесь не принято? Стоит раз оступиться, и можешь ставить на себе крест?  С "Найти виноватого" я пережила примерно то же, что с антропологической историей - бесполезный опыт.

"Таймшер" отец рассказчика на старости лет пускается в безумные финансовые авантюры со спекуляцией недвижимостью и уже разорен, но, судя по всему, чувствует себя совсем недурно.  "Прихотливые сады" мужик подхватывает хорошенькую автостопщицу, но к ней прилагается страшная подружка, которая все обламывает и убивает сценарий соблазнения при помощи кости Блаженного Августина. "Спринцовка" - биологические часики тикают но героиня, пока не готовая к ЭКО, решается на рискованный эксперимент: смешать семя трех мужчин, собранное на специально устроенной вечеринке и оплодотворить себя этим прибором. 

Моя тройка лидеров по возрастающей. Третье место "Воздушная почта", парень приезжает в Индию, подхватывает амебную дизентерию, морит себя голодом, попутно достигая духовного просветления, и все это время пишет воображаемые письма родителям, которые места себе не находят от тревоги за него.  Второе -"По свежим следам" - умненькую американку индийского происхождения, которая собирается в колледж, родня пытается выдать замуж за индийца. В отчаянии девушка делает то, чего делать ни при каких обстоятельствах не следует.  

Лучшее - "Нытики". Делла (88 лет) и Кэти (двадцатью годами моложе) дружат дольше, чем вы живете, большую часть этого времени перечитывая вместе книгу "Две старухи" об индианках, брошенных своим откочевавшим племенем умирать, вместо этого выживших, наладивших совместный быт, охоту, рыбалку, собирательство. И сейчас, когда Делла с прогрессирующим альцгеймером перевезена сыновьями в убогий дом престарелых, Кэти приезжает к ней с той же книгой. Но привозит и что-то, куда более важное. Чудесный рассказ. Грустный, нежный, горький.

 В том, что Евгенидес большой мастер, не сомневалась с первой прочитанной  у него страницы. Но одно дело понимать "от ума",  другое - принимать всем естеством. ощущать события как происходящие с тобой. С романами не получилось, с некоторыми рассказами - да.