Я бросил последний взгляд на искалеченный БТР, повернулся и направился на север. Если хочешь узнать новости о том, что произошло в твое отсутствие, то самое надежное место для этого – сталкерский бар, к ближайшему из которых я и направился.

* * *

– То есть ты предлагаешь посредством обычного селективного лазерного спекания металлического порошка воссоздать меч, практически равный по свойствам «Бритве»?

– Не совсем так, хозяин, – тактично возразила Грета. – Не обычного. Я скачала из «Бритвы» трехмерную модель этого оружия и уже создала алгоритм подбора артефактов, необходимых для его воссоздания. Будут сохранены все свойства древнего меча, и, возможно, добавится что-то еще.

– То есть ты используешь сталь и артефакты, размельченные до состояния порошка, после чего путем послойного сплавления мельчайших частиц воссоздашь исходник… Хм-м-м, интересно. Думаешь, наш 3D-принтер справится с такой задачей?

– Ну, это же я его конструировала, – с нескрываемой гордостью в металлическом голосе произнесла Грета. – В данную модель внесены изменения, позволяющие работать с артефактами, так что, думаю, мы с ним сделаем все в лучшем виде.

Захаров улыбнулся.

– Иногда я думаю, что искусственный интеллект в твоем лице – это лучшее, что я создал за всю свою жизнь. Есть чем гордиться. Приступай, дорогая, я в тебя верю.

…Это выглядело потрясающе.

Необычно даже для Захарова, которого сложно было удивить чем-то, связанным с репродукцией материальных объектов. Для воссоздания меча Виктора Савельева искусственный интеллект за одну ночь с помощью миллиардов наноботов создал особый вертикальный автоклав, в котором мельчайшая пыль из размельченной высокопрочной стали кружилась в вихре, сплетаясь со сверкающей взвесью из мелко дробленных артефактов. Это напоминало бешеный коктейль, мини-торнадо внутри вертикальной стеклянной колбы, которое кружилось все быстрее и быстрее и от которого сложно было оторвать взгляд, ибо истинная красота притягивает его и не отпускает, и лишь усилием воли можно заставить себя отвернуться от нее…

Академик зажмурился, снял очки, помассировал переносицу.

– Если б я не был ученым, я бы сказал, что это уже не наука, а магия какая-то.

– Работу с тонкими материями вполне можно назвать магией, – немедленно отозвалась Грета. – Сейчас в обычных автоклавах я воссоздаю Виктора Савельева и его дочь, образы которых я скачала из «Бритвы». И это не только внешность. «Бритва» аккумулировала в себя и анатомические особенности, и образ личностей, скопированный до мельчайших деталей. Только я убрала зачатки патологий, дефекты костной и мышечной ткани, как существующие, так и те, что могли возникнуть в дальнейшем…

– Понятно, – прервал Грету академик. – Молодец! Отличная работа! Кстати, ты добавила всем матрицам ускоренную регенерацию, а также уничтожение любых воспоминаний о Снайпере? Он просил об этом – что ж, да будет так^[6].

– Регенерацию добавила, а также ускорение движений и улучшенную реакцию на раздражители – все, как было указано в вашей инструкции. Однако с воспоминаниями о Снайпере есть проблемы.

– Что такое? – поднял брови академик.

– Данный персонаж оказал существенное влияние на судьбы погибших объектов, и я не смогла полностью стереть его даже из исходников.

– Но я же специально для этого разместил «Выброс» в приемнике!

Голос Греты стал бесстрастно-металлическим, как у ученика-отличника, который не смог выполнить задание учителя и сейчас с отсутствующим видом пытается аргументированно оправдаться.

– Искусственно созданный академиком Захаровым артефакт «Выброс» способен адресно воздействовать на синапсы коры головного мозга, с поразительной точностью начисто стирая фрагменты долговременной памяти. Однако данный алгоритм работает со стопроцентной эффективностью лишь на живых объектах. При создании объектов из матриц на основе ДНК-образцов выявлено, что «Выброс» не способен полностью стереть из долговременной памяти устойчивые воспоминания о людях, имевших значительное влияние на судьбу исходников. Есть лишь возможность заблокировать данные воспоминания, перенеся ключ от этого блока на структурную решетку артефакта «Выброс» и тем самым избежав возможных повреждений отдельных участков мозга восстанавливаемых объектов при настойчивых попытках воздействия на долговременную память.

– Понятно, – недовольно произнес Захаров. – Не люблю нарушать данное слово. Но, с другой стороны, если в памяти объектов данные воспоминания будут не активны, то какая разница, уничтожены они или заблокированы? Артефакт, в котором содержится ключ от этих воспоминаний, никогда не покинет стен этого комплекса, так что действуй, дорогая.

– Конечно, хозяин, – отозвалась Грета.

* * *

Бары в Зоне обычно существуют недолго.

Их сжигают.

Взрывают.

Их сносят Выбросы, если заведение построено не из материалов, которые находились в Зоне до Чернобыльской аварии, – такие здания вихри аномальной энергии обычно не трогают…

И зачастую вместе со своими барами гибнут бармены.

Но на месте уничтоженного бара практически тут же вырастает новый. Очень уж это прибыльный бизнес – торговля втридорога выпивкой, едой, оружием и снаряжением – плюс, конечно, покупка артефактов у сталкеров за суммы, порой вдесятеро ниже тех, что предлагают за дары Зоны на Большой земле. Причем строить новые заведения бармены предпочитают на месте старых, чтоб клиентура шла к ним по привычным для нее маршрутам.

Вот и сейчас старого бара больше не было. На его месте возвышалось довольно убогое строение, грубо сколоченное из досок, над дверью которого была прибита вывеска: «Бар “Бесконечность”».

Странное название.

По старой традиции заведения такого рода в Зоне называют устрашающе и с радиационным уклоном: «10 зивертов», «5000 рентген», «50 грей» и так далее. Причем поглощенные дозы излучения в названиях обычно указываются несовместимыми с жизнью. Мол, глянул на название, вспомнил о том, какая мучительная смерть может ждать тебя в ближайшее время, и решительно пошел пропивать все, что есть в карманах, исходя из древнего постулата «живем один раз!».

Внутри новый бар выглядел так же убого, как и снаружи. Вместо столов – грубо сколоченные конструкции из неошкуренных досок, вместо стульев – ящики из-под патронов и гранат. Барную стойку вообще, не заморачиваясь, сложили из обтесанных бревен. Просто, надежно, и в случае чего можно за ней укрыться во время перестрелки как за баррикадой.

А бармен отсутствовал.

Ничего, подождем, бывает. Отошел человек за товаром или по нужде, мало ли.

В самом баре народу было мало, человек пять от силы. Понятное дело, в таком хлеву приличные люди не сидят. А если и захаживают, то лишь в случае крайней необходимости. Как у меня, например.

Мне были нужны местные новости, а пока я не обзавелся сталкерским КПК, самыми надежными источниками той информации в Зоне являются бармены. Кто торгует интересными новостями, а кто и просто так, для привлечения клиентов делится инфохалявой. Так что бармена имело смысл дождаться по-любому.

Присел я на ящик за ближайший столик, где уже сидел одинокий молодой сталкер, повесив голову над тарелкой, на которой лежала половина откусанного бутерброда. Рядом стакан стоял с непрозрачной жидкостью, на лимонад или морс совсем не похожей.

Когда я сел за стол, придвинув ящик поближе, сталкер тяжело поднял на меня взгляд и уставился глазами мутными, как у несвежей селедки.

Правда, когда его гляделки сфокусировались на моей униформе, взгляд ловца удачи значительно прояснился.

– Да ладно! – сказал он. – Реально кордонный, что ли?

– Трофей, – коротко бросил я.

– Только не бреши, что ты кордонного раздел.

Не вопрос. Не хочет человек правду слушать, мне тем более на фиг не надо что-то доказывать случайному собеседнику.

– Чего молчишь?

– Правде ж ты все равно не поверишь, – пожал плечами я. – Потому не брешу, как ты просил. Лучше скажи, если в курсе, – бармен надолго свалил?

– Бесконечный-то? Да на склад небось. Сейчас вернется.

– Почему Бесконечный? – удивился я необычному прозвищу.

– А он как-то в «веселый призрак» попал, который ему руки и ноги оторвал, а потом, что осталось, выплюнул. Сытый, наверно, был «призрак» тот, так что только конечностями догнался. Или вкус сталкерского мяса не понравился. Хрен их поймешь, те аномалии, что у них на уме. В общем, был человек, а стал обрубок с гладкой тыквой наверху – с головы «призрак» волосы, нос и уши срезал, как конечности с тела, причем, говорят, на культях не раны остались, а нормальная кожа, так что не помер сталкер от кровотечения. Пролежал он ночь, воя в голос, – надеялся, что кто-то услышит, придет и пулю подарит, или же, на худой конец, мутантов приманит, чтоб его дожрали. Но услышали его не люди и не муты, а красное Поле Смерти.

– М-да… – протянул я. – Реально не повезло мужику.

– Фиг знает, – пожал плечами сталкер. – Поле, кстати, его тоже не убило. Помучило изрядно и трансформировало необычно. Видать, после «веселого призрака» случились у нашего нынешнего бармена какие-то мутации, которые красное Поле выявило и усилило. И на выходе получилось… такое.

Сталкер неопределенно пошевелил в воздухе пальцами с темными следами плотно въевшейся грязи и пороховой копоти.

– Что получилось-то?

– Да вон сам посмотри, что получилось, – кивнул сталкер в сторону барной стойки.

Я повернулся куда было указано… и прифигел изрядно.

По воздуху плыло человеческое туловище с переразвитыми мышцами, бугрящимися под камуфлированной безрукавкой, – такая мышечная гипертрофия обычное дело для тех, кто прошел изменение в красном Поле Смерти и умудрился при этом остаться в живых. Голова туловища и правда напоминала биллиардный шар с глазами – на месте ушей дырки, вместо рта продолговатая безгубая щель, на месте носа – просто ничего, такая же гладкая кожа, как на щеках или там, где положено быть бровям.

Ног я за стойкой не видел, а вот рук у туловища просто не было. Но при этом перед ним прямо по воздуху плыл большой ящик с бутылочным пивом, который одному человеку, пусть даже хорошо накачанному, вот так запросто нести перед собой было бы затруднительно.

– Поле ему вернуло руки с ногами, – пояснил сталкер. – Только они стали невидимыми. Нос с ушами у него, наверно, теперь тоже есть, но это не точно. В последнее время он свою историю не любит рассказывать и особо любопытным, которые лезут с расспросами, прям с ходу прописывает невидимым кулаком в морду. Защищаться от такого удара, сам понимаешь, бесполезно. А бьет он сильно и больно.

– Серьезный товарищ, – сказал я. – Всяких мутантов я в Зоне видал, но такого вижу впервые.

– Куда уж серьезней, – согласился мой собеседник. – А еще ему Поле способность дало. Будущее он видит. Но говорит не всем и не всё. Причем очень задорого. Но еще ни разу не ошибался. Одному сталкеру, например, недавно предсказал, что ему завтра кирпич на голову упадет и он от этого помрет. Ну, тот предсказание учел и на следующий день решил каменные строения стороной обходить. Полез в какой-то деревянный дом, а ему с чердака прям на тыкву артефакт упал. Маленький, с горошину, который органику насквозь прожигает. Ну, того сталкера и прошило от макушки до причиндалов. Естественно, с летальным исходом. А арт тот невиданный с той поры «кирпичом» прозвали.

– Ну, тут как бы предсказание повлияло на название арта, – заметил я. – Хотя по сути, в общем, можно сказать, что Бесконечный не ошибся. Правда, в Зоне помереть задача не сложная. Сталкер, небось, из новичков был? И то деревянное строение обследовать не бармен ли ему предложил случайно? И не он ли сам потом рассказал про свое замечательное предсказание, опустив подробности?

– Фиг знает, – почесал в затылке сталкер. – Бармены, они такие. Им смертоносный квест «отмычке» выдать – как два пальца об асфальт. Кстати, меня Циркачом звать, если что.

– Снайпер, – представился я. – А почему Циркач, если не секрет?

– Потому что в цирке работал, – вздохнул сталкер. – С детства. Папа с мамой воздушными гимнастами были, всю жизнь вместе, в паре. И на работе, и по жизни. Вместе из-под купола на арену и упали, страховка не сработала. Вечная им память.

– Извини, не знал.

– Без проблем, – махнул рукой сталкер. – Моя история не веселее. Номер у меня был – ножами обметывал девчушку, с которой пожениться собирались.

– Обметывал?

– Ну, она у щита стоит, а я ножи метаю впритирку к ее телу.

– Понятно, – кивнул я. – Завидую. У меня с метанием не очень.

– Если каждый день тренироваться по несколько часов, рано или поздно будешь в муху ножом попадать с трех метров. А я несколько лет этим занимался чуть ли не с утра до вечера. И вот во время представления я работаю с семи метров, то есть чтоб нож воткнулся в щит, скорость у него должна быть соответствующая. Ну и концентрация у меня на пределе. И тут какой-то придурок из зрителей кидает мне в спину огрызком яблока. Попадает в плечо. Толчок несильный, но прицел сбивается. И мой нож входит моей невесте в сердце.

Сталкер смахнул пьяную слезу. Я примерно догадывался, какое будет продолжение у этой истории, но перебивать не стал. Иногда человеку нужно выговориться, чтоб неподъемный груз на душе стал чуть менее тяжелым. Сбросить его не получится, прирос он намертво, а облегчить порой получается…

– Ну, увидел я, как она вниз оседает, развернулся и следующий нож послал прям в глаз того охламона, что новое яблоко уже жевал. И убежал. Ну а куда податься человеку, обвиняемому в двойном убийстве? Понятное дело. Или на зону, или в Зону, третьего не дано…

– Согласен, – сказал я, поднимаясь со своего места. – Извини, Циркач, пойду. С барменом надо перетереть, пока он не ушел.

– Понимаю, – развел руками сталкер. – Ты извини, что грузанул тебя своими проблемами.

– Все нормально, – сказал я.

И направился к стойке.

* * *

Зрачков у бармена не было. Просто белые глазные яблоки между веками, как у ктулху. Я было подумал, что он слепой, но когда Бесконечный невидимой рукой налил кружку пива и точно метнул ее через всю стойку прямо в ладони сталкеру, сделавшему заказ, то стало понятно: бармен все видит отлично, на слух такое вряд ли провернешь.

Впрочем, похоже, Бесконечный видел не только глазами…

Я подошел слева, бармен стоял ко мне боком. Но это не помешало ему бросить через плечо, лишь слегка повернув голову:

– Здоро́во, легенда Зоны. За инфой пришел, не так ли?

– Здоро́во, Бесконечный, – сказал я. – Угадал, за ней.

– Для тебя просто Бес, Снайпер, – проговорил бармен, разворачиваясь ко мне.

Выглядело это жутковато: туловище с головой проворачивается в воздухе, при этом прямо перед ним полотенце само протирает вторую кружку перед тем, как наполнить ее пивом.

Но полилось в нее не пиво…

Кружка встала на стойку, из-под которой вынырнула банка с наклейкой «Кизиловый морс».

– Тебе налить или из банки будешь, по-простому? – поинтересовался бармен.

– Налей, если не трудно, – сказал я, офигев преизрядно. То, что я обожаю именно кизиловый морс, предпочитая его любому другому напитку, вряд ли знал кто-то кроме меня. Банка, зависнув в воздухе, наклонилась, кружка наполнилась густым напитком, цветом похожим на кровь.

– На здоровье, – проговорил Бес.

– Благодарю, – кивнул я, принимая заказ, который и не думал заказывать: бары Зоны и кизиловый морс совместимы примерно как пистолетный патрон и автомат Калашникова. И поинтересовался: – Как такое возможно? Телепатия на расстоянии?

Бес покачал головой.

– Тебе ж уже рассказали. Я просто вижу будущее. Иногда отчетливо, иногда как в тумане. А порой вообще ни ктулху не вижу, бывает и такое. Тебя вот четко увидел еще вчера на этом месте, потому морс и сварил. Не обессудь, из сушеных ягод, свежих в этих местах не найти.

– Понимаю, – кивнул я, отхлебывая реально вкусный напиток – свежесть ягод хозяин заведения компенсировал, не пожалев сушеных.

– Зачем ты пришел, я тоже увидел, – добавил Бес. – Но новостей пока нет. Завтра будут новости. И для тебя, и для всей Зоны.

– Поточнее не сориентируешь? – поинтересовался я.

– Нет, – покачал головой безносый бармен. – Туман, хотя по времени срок небольшой. И тени в нем. Безликие. Пустые внутри. Но наполнение у них есть. Не в них. Вне их. Красный камень вижу, он как-то связан с тенями. Как – не знаю…

Внезапно белые глаза бармена покрылись частой сетью красных прожилок, количество которых стремительно увеличивалось. Миг – и глазные яблоки Беса стали алыми, будто их изнутри наполнили кровью.

– Ух ты… – проговорил он, покачнувшись, но устояв на невидимых ногах. – Извини, Снайпер, больше ничего не скажу. Там, в будущем, запредельная сила какая-то. В завтрашнем будущем…

– И на том спасибо, – проговорил я.

На самом деле информацией я не особо обогатился – какие-то тени, камень… Напоминало все это мутные предсказания всяких шарлатанов. Но внутренний удар по глазам Беса я видел самолично, такое не сыграешь. Потому – что ж, может, дальше что-то прояснится и окажется полезным, хотя надежды на это мало.

– Сколько я должен за предсказание и морс? – спросил я, запуская руку в карман трофейных штанов, где лежало несколько зеленых купюр.

– Ничего, – покачал головой бармен, и далось ему это с трудом – по ходу, ментальный удар Бес получил неслабый. – Считай это подарком от того, кто выбрался из «веселого призрака», тому, кто сумел вырваться из «мясорубки».

Про то, что я в свое время умудрился выбраться из самой страшной аномалии Зоны, не знал никто. Просто потому, что тогда рядом никого не было, а я об этом никому не рассказывал. Признаться, от стойки я отошел в замешательстве. Похоже, предсказание Беса стоило обдумать более серьезно, чем я отнесся к нему вначале…

– Эй, Снайпер.

Я обернулся.

Это был Циркач, который смотрел на меня странно, словно впервые увидел.

– Ты правда тот самый Снайпер?

Не люблю я, когда меня называют «тем самым», типа я знаменитость какая-то великая. Словно отдельно от своей сомнительной славы удачливого убийцы я обычный человек, а с ней что-то типа рок-звезды, которой надо восхищаться и подсовывать ей ее же фотографии для автографов.

– Ну, вроде тот самый…

– Можно с тобой поговорить?

Я пожал плечами. Времени свободного у меня было навалом, почему бы и нет?

– Я сейчас, – сказал Циркач, когда я снова присел за его стол. Он метнулся к стойке, что-то быстро перетер с барменом, потом вернулся – и немедленно к столику подошли аж два официанта с «чего изволите?».

– Я угощаю, – решительно заявил сталкер. – Не каждый день приходится сидеть за одним столом с легендой Зоны.

Я пожал плечами.