– Я слышал Грету, – слегка поклонился Виктор. – Благодарю за то, что вернули мне мое утраченное оружие.

– Да не за что, пользуйся, – хмыкнул Захаров. – Ну что, мои замечательные вершители судеб этого мира, пошли одеваться и вооружаться. У нас сегодня будет трудный, но чертовски интересный день.

* * *

Склад Бесконечного располагался прямо в подвале его заведения. Не сказать, что очень удачное решение – влажность и крыс никто не отменял, – зато все что надо под рукой. Вернее, под ногами… А с учетом, что у Беса ни того ни другого нет, просто все рядом и под контролем, так как вход в склад был только один, сразу за стойкой бара.

Странно, конечно, видеть, как человеческое туловище в каске открывает невидимыми руками потайной люк, сделанный вровень с полом. Но кто привык к странностям Зоны, того уже ничем не удивить…

– Спускайтесь, выбирайте кому что нужно, – проговорил Бесконечный. И добавил: – За счет заведения.

Я покачал головой.

– Что ж ты там такого высмотрел в будущем, что стал столь щедрым? За барменами подобного сроду не замечалось.

– Достаточно для того, чтобы не экономить на вашей экипировке, – твердо произнес Бесконечный. После чего мой автомат внезапно взмыл в воздух и с силой ударился цевьем об угол барной стойки, отчего на ней появилась существенная вмятина, а деревянное цевье раскололось вдоль и разлетелось на две части. Затем автомат подплыл к моему носу, и я увидел на грязном стволе глубокую каверну, рыжую от ржавчины.

Последние сомнения насчет провидческих способностей Бесконечного у меня исчезли полностью.

– Так вы лезете или нет? – с ноткой раздражения в голосе спросил бармен.

– Уже в пути, – проворчал я.

И полез куда пригласили.

Бармен, конечно, был прав. Тащиться в Зону с тем, что имелось у нас с Циркачом, было, мягко говоря, опрометчиво. Даже без учета моего травмоопасного автомата, в униформе кордонного я был как тореадор на арене, полностью одевшийся в красное. Охранников Кордона в Зоне ненавидели все без исключения, и что сталкер-одиночка, что член любой группировки при виде человека в такой камуфле попытался бы его пристрелить. И даже не ради хабара, а чисто для собственного удовольствия.

Правда, на складе бармена в плане экипировки выбор был довольно однообразным. Пара десятков не новых, потертых, местами простреленных комбезов группировки «Борг» разной степени защищенности – и все…

С оружием дело обстояло не сильно лучше. Дюжина «калашей» не первой свежести, полдесятка видавших виды немецких автоматов MP5 под пистолетный патрон и несколько «макаровых», тоже далеко не в складском состоянии.

– А поновее ничего нет? – крикнул я наверх.

– Ты не офигел, сталкер? – голосом Бесконечного ответила мне из бара суровая действительность. – Ему предлагают халяву, а он еще выбором недоволен.

– Логично, че, – пожал плечами Циркач, спустившийся следом за мной. И по-хозяйски принялся копаться в красно-черном шмоте, явно снятом с убитых боргов.

– Это вам еще повезло, – подбодрил меня сверху бармен. – Буквально вчера вольные привезли порцию этого барахла и сдали за бесценок, а я просто перепродать не успел.

– Интересно, кто ж такое покупает? – буркнул я себе под нос, но Бесконечный услышал.

– Борги и покупают. У них все, что связано с убитыми членами группировки, чуть ли не священно. Починят оружие, подлатают шмот, на себя натянут и, типа, продолжают дело павших.

– То-то я замечаю, что многие из них последнее время в рванье ходят, – заметил я, вслед за Циркачом перебирая предложенное. – И подозреваю, что дело тут не в воинских традициях, а в том, что им вольные на хвост наступают, и в связи с этим инвесторы боргов потихоньку подрезают им финансирование.

Ответа сверху в этот раз не последовало, но оно и не особо нужно было.

В результате мы с Циркачом выбрали себе «калаши» приемлемой убитости и более-менее подходящие комбезы среднего бронирования. На моем была пара пулевых отверстий чуть пониже грудной бронепластины с характерными потемнениями по краям от крови. Не повезло боргу. По ходу, калибр 7,62 поймал, что называется, «в душу». Прошла бы очередь парой сантиметров выше – и пластина, может быть, задержала бы пули. А кевларовую ткань «семерка» шьет словно бумагу, оттого-то данный костюм и оказался на складе Бесконечного, а его хозяин, скорее всего, в аномалии. В последнее время группировки поступают типа гуманно, скармливая трупы врагов жутким порождениям Зоны. Мода такая. Мол, нечего пищу мутантам оставлять, пусть с голода дохнут…

На мой взгляд, мода тупая. Мутант себе пищу всегда найдет, а вот аномалии, разрастаясь от хорошей кормежки, имеют свойство размножаться делением, как амебы. При таких раскладах скоро из-за аномалий по Зоне совсем не пройти будет, ибо убивают в ней люди друг друга каждый день, и порой помногу…

Выдвинулись мы из бара – и Бесконечный уверенно направился прямиком на север. Поплыл над Зоной, сам похожий то ли на летающего мутанта, то ли на призрак какой-то…

Я не спорил. Хочется ему идти головным – пусть идет. Первым в Зоне всегда почет и уважение, ибо, если что, в невидимую аномалию они первыми и влезают, давая идущим за ними лишний шанс на выживание. Это «отмычек» либо уговорами, либо пинками вперед загоняют. А если человек сам вызвался, как такого смелого не уважать?

Правда, смелость дело хорошее, конечно, но с дурью ее путать не надо.

– Слышь, Бес, – сказал я. – А ты уверен, что правильно идешь?

– А что такое? – бросил Бесконечный через плечо, продолжая плыть вперед.

– Так через километр примерно будет село Рудня-Вересня. А там недавно псионики роту спецназа положили. Точнее, спецы сами друг дружку расстреляли, когда молодые псио решили в солдатиков поиграть. Правда, говорят, спецам тоже удалось их на ноль помножить^[10]. Но село это народ все равно стороной обходит.

– Нет там сейчас никого, – отозвался Бесконечный. – Ушли оттуда взрослые псионики после той стычки. И детей своих убитых похоронили по обычаю их племени.

– По обычаю – это как? – поинтересовался Циркач.

– Съели, – равнодушно произнес бармен. – Так себе похороны, конечно, с нашей человеческой точки зрения, но с их, мутантовой, смысл есть: псио, сожравший мозг, сердце и печень другого псио, становится заметно сильнее в ментальном плане. Ненадолго, правда, но тем не менее. А порой они вообще друг друга как удавы целиком заглатывают – брюхо позволяет. Сначала оно растягивается, а потом сжимается, прессуя и ломая кости проглоченных трупов.

– Ужас какой, – поморщился Циркач.

Я усмехнулся.

– Привыкай, парень. Здесь, в Зоне, еще не такое и услышишь, и увидишь, и на своей шкуре прочувствуешь.

…Село Рудня-Вересня ничем особенно не отличалось от других давно заброшенных населенных пунктов Зоны. Одноэтажные хаты, покосившиеся от времени, с разбитыми окнами и прохудившимися крышами. Одни из них сохранились более-менее, другие успели за годы после Чернобыльской аварии развалиться почти полностью…

Однако на всех строениях, что относительно целых, что тех, от которых остались лишь груды почерневших бревен, были хорошо видны отметины от пуль…

Стреляли здесь много, увлеченно и относительно недавно, так как края пулевых отверстий были ровными, свежими, не успевшими покрыться мхом и плесенью. По ходу, не врала «Энциклопедия Зоны» – не много дней прошло с тех пор, как тут спецназовцы, попавшие в ментальный плен к псионикам, азартно мочили друг друга.

Интуитивно не нравилось мне это место. Как только мы пересекли околицу села́, моя сталкерская чуйка прям зазвенела, пронзив позвоночник холодом и противной мелкой дрожью – словно у меня в спине невидимый музыкант дернул какую-то чувствительную струну, натянутую от затылка до копчика. И в ответ на эту омерзительную мелодию забилась мысль под черепной коробкой: не надо туда ходить!