На экране появилось множество разноцветных точек, пунктиров и схематичных сфер. Ловя остановившийся на чем-нибудь взгляд, экран услужливо увеличивал изображение, показывая летящие корабли, громадные и не очень космические станции разнообразных форм и совершенно непонятные ажурные кольца диаметром в тысячи километров, свободно парящие на высокой орбите возле Плутона.

Большинство крупных спутников Юпитера и Сатурна казались плотно заселенными, а Луна так просто пестрела пятнами искусственных сооружений. Но вблизи Земли пространство было на удивление чистым, только густой пучок пунктиров – трасс небольших корабликов, – соединял ее с Луной.

Переведя дух, Петр попросил показать Марс. Когда изображение приблизилось, сердце невольно заколотилось. Планета выглядела практически не изменившейся, если не считать многочисленных куполов человеческих поселений и двух огромных станций на орбите, напоминающих спелые груши с длинными черенками и по размеру едва уступающих Деймосу. Приблизив один из куполов на поверхности, за легкой дымкой удалось разглядеть широкие, прямые улицы, разбегающиеся от центральной площади и более узкие кольцевые, множество одинаковых желтых крыш и несколько точек летящих над ними машин.

Решив, что для первого раза достаточно впечатлений, Петр вернул на экран изображение Нептуна и расслабился.

– Интересно? – прервал воцарившееся деликатное молчание Дан.

– Еще бы! Теперь вижу, что не зря пропадал! Молодцы потомки, не подвели! А о строительстве настоящей Сферы Дайсона еще не задумывались?

– Пока нет, – с легким разочарованием ответил Тим.

– Жалко. Я бы с удовольствием поучаствовал!

– Ничего, у нас на твой век и других интересных занятий хватит, не сомневайся! – довольно осклабился Дан. – Хоть в астронавты иди, хоть в эксперты по истории…

– Ну спасибо, удружил! В эксперты по истории я, может, ближе к пенсии и подамся, а пока что-нибудь поинтереснее найду.

– Вот и правильно. А мы тебе посодействуем.

 
                                   * * *
 

Как же города у них на наши непохожи! Разве что специальный квартал отдыха в стиле ретро на окраине моей, как бы это сказать… нынешней среды обитания… хоть как-то напоминает то, что привычно городом называть. Ведь город – это что? Прежде всего – дома и улицы. А уж только потом начинаются всякие нюансы. Скажем, дома могут быть высокие или низкие, однотипные или разномастные, стоящие поодиночке или лепящиеся друг к другу. И так далее. А улицы, соответственно, тоже бывают как широкими, так и узкими, прямыми и кривыми, сужающимися наконец… А тут? Вот как-то не поворачивается язык назвать улицей просторную ложбину между двумя здоровенными и пологими волнами, сходящимися где-то у горизонта. Выходишь на такой, с позволения сказать, прошпект – и чувствуешь себя не горожанином или, на худой конец, гостем столицы, а каким-то моряком, вылетевшим за борт аккурат меж двух цунами. Или вообще заплутавшей креветкой, застигнутой штормом.

Город же в целом – вообще нечто, при взгляде сверху больше всего напоминающее тележное колесо без ступицы, упавшее посреди луга. И не простое колесо, а от телеги с ярмарки, потому как с разноцветными двойными спицами. А еще это очень похоже на паука, с размаху влипшего в жидкий мармелад. Ножки которого – эти самые прямые, как стрела, пологие волны, попарно расходящиеся эдакими лучами от круглой центральной площади. Невероятно, захватывающе огромной! Километра два в диаметре, не меньше. И пустой – ни тебе флагштока, ни кустика, ни даже скамеечки какой. Просто ровный, белый, матово-блестящий блин. Правда, скамеечку-то здесь в любом месте вырастить можно. Хоть скамеечку, хоть трон с балдахином, только скомандуй…

И еще – почему-то особенно неуютно себя чувствуешь из-за того, что площадь эта центральная вместе с разбегающимися от нее волнами-домами монолитна, как из стекла растекшегося сделана – все гладкое, ровное и ни единого шва. Плоское небо с облачками над головой, молочно-белое покрытие под ногами блестит стерильно, и только пастельных цветов холмы парочками стоят по краям – так эти дома с торца выглядят, если с центра площади посмотреть. Брр-р-р…

Даже людей на этом ристалище практически нет – так, пара фигурок размером с точку маячит где-нибудь вдали. И лишь легкий ветерок по просторам гуляет. В общем, наглядное подтверждение тому, что еще на Станции подметил – понятие уюта у меня, у пращура, сильно устарело.

Кстати, дома эти попарно, эдакими двойными лучами, от центра города расходятся не просто так, Дан объяснил – кому-то удобнее, чтобы за окнами улица была видна, а кому-то интереснее жить чтобы, значит, немерянный простор был перед глазами, и ничто его не застилало. То-есть чем дальше от центра живешь, тем больше эти проспекты расходятся, а на окраинах вообще друг от друга за горизонтом прячутся – одни луга с кустами да мелкими перелесками и открываются взору.

Проспекты эти тут Линиями называют, прямо как в Питере на Васильевском. Только не нумеруют, а прямо по цветам и зовут, правда с легкой вычурностью – Лазурная Линия, Васильковая, Карминная… И цвета эти чем дальше от центра, тем темнее, насыщеннее – видимо, чтобы не заблудиться. Хотя как тут заблудиться можно – не представляю.

Про старые города спрашивал – не знает никто. Ни мест, ни названий. Во всяких информационных источниках тоже все смутно как-то. А может, я просто правильно запросить не смог. Так что в любом случае, хочешь – не хочешь, а привыкать к местной архитектуре все равно придется.

Жить меня в середине Янтарной Линии определили. Точнее сказать вряд ли получится – обозначений никаких нет, труб, выступов и прочих подобных примет не имеется, окон-дверей тоже. Когда к секции своей приближаешься, она эдакой ласково-уютно-теплой эмоцией себя обозначает, чем ближе, тем сильнее – не ошибешься. А внутрь тут заходят и на всяких аппаратах залетают прямо в стену, которая в стороны раздается. Иногда, кстати, раздается весьма причудливым образом – прикидываясь то разбитым зеркалом со звонко разлетающимися снежинками, то облаком или куском ваты, а то и пряником каким-то непонятным. Давеча некий агрегат летучий так прямо с натуральными водяными брызгами в здание влетел, а девушка одна вообще в распустившийся цветок вошла. В общем, максимум возможностей для самовыражения уже с порога.

Правда, от хозяев или же от гостей манера открывания дверей зависит – пока не разобрался, сам как через кисель к себе вхожу. В ангар свой. Иначе трудно назвать ту секцию, которую мне любезно предоставили – метров пятьсот в длину, почти столько же в ширину и до конька метров двести с гаком. Я, конечно, сразу по поселении владения свои обошел – вдоль, поперек и по периметру, – попробовал всякие диванчики моделировать… Но потом плюнул на это дело и дал задание компу сделать мне привычную квартиру. Поиграл с планировкой, мебелью обставил – да и поместил ее на уровне этажа второго-третьего. Как гнездо какое у стены подвесил. А остальное пространство до поры до времени заброшенным оставил. Только стены в бежевый цвет покрасил, чтоб совсем уж жутким ангаром каким-то заброшенным не выглядело.

Вот так и живу теперь.

 
                                   * * *
 

Собравшись прогуляться и выйдя из своего нового жилья, по старинке спустился пешком по широкой лестнице, которую специально каждый раз выстраивал лохматый эскалатор, вышел на улицу, прищурился и неторопливо огляделся. Взору открылась полоса шириной в километр между двумя вытянутыми вдаль янтарными холмами, словно дно исполинского оврага с пологими стенками, пересеченная ярко-желтыми пешеходными дорожками, усаженная газонной травкой, тут и там разбросанными купами кустарников, а кое-где и живописными рощицами. По краям Линии – там, где еле заметно начинали вздыматься стены, – шли белые, неглубокие желоба движущихся дорог. В воздухе порхали бабочки, чуть выше – какие-то, по виду тропические, птицы. А еще выше с легким свистом проявлялись и исчезали, стремительно останавливаясь или срываясь с места, кричащих цветов летающие машины. По дорожкам беззаботно носились дети, а на простой и по виду деревянной скамеечке мирно сидела и щурилась на солнце пожилая дама в белом полотняном пончо. День выдался солнечный, и на фоне ярко-голубого неба янтарные здания и сочная зелень смотрелись, как картинка из сказки.

Привыкнуть к новой, подаренной судьбой жизни Петру пока было трудно. Все ощущалось как в ярком сне, который вот-вот закончится. И тем более окончательно поверить в реальность этого – когда еще три недели назад реальностью были лишь надоевшая пещера, камни и провонявший скафандр. Верить, что будущее именно так выглядит – да, но поверить – пока нет… Оставалось просто жить, надеясь, что свербящий червячок в душе со временем исчезнет…

Полюбовавшись на пока еще чуждую идиллию, Петр улыбнулся, глубоко вдохнул и направился к лохматой дороге, ведущей в сторону окраины города. Встав на нее и задав скорость, позволил волоскам неторопливо перемещать себя, а затем продолжил рассматривать окрестности и изредка попадавшихся людей – одетых в свободные, яркие, порой излишне пестрые облачения. Несуетливых и спокойно-уверенных. Лица всех встречных были расслабленно-умиротворенными – в отличие от вечно озабоченных физиономий оставшихся в прошлом современников-пешеходов.

Чуть впереди на дорожку ступила пара в одинаковых розово-красных, похожих на клоунские, балахонах и высоких сандалиях на греческий манер – белобрысый, курносый юноша с кудрями до плеч и миниатюрная девушка азиатской внешности. Усевшись на ворсинки, они обнялись и, задав скорость раза в два быстрее, стали постепенно удаляться вперед. Юноша прильнул к уху девушки и принялся что-то шептать. До Петра донесся ее смех.

Ближе к ретро-кварталу дорога чуть свернула вправо и незаметно втянулась в обычную улицу. Улица постепенно сужалась, отдельные дома с привычно вертикальными стенами все теснее жались друг к другу. Людей становилось все больше, начали попадаться животные – собаки, кошки и почему-то жизнерадостные, пятнистые свинки.

Прямо перед носом Петра в воздухе проявилось изображение листа салата, на котором лежали крупные креветки в светлом соусе. Запахло пряными приправами и чесноком, над блюдом замигала стрелка, указывающая на близлежащий ресторанчик.

– Сгинь! – тихо рявкнул Петр на рекламу, и она моментально исчезла вместе с запахом. Шедшая навстречу коротко стриженая, высокая девушка, вместо нормальной одежды эротично завернутая в оранжевые и красные ленты, удивленно повернула голову в его сторону. Смутившись, Петр поспешно шагнул с движущихся ворсинок на желтый тротуар и завернул в первый же попавшийся переулок. Людей здесь было поменьше, и они четко делились на две категории – с любопытством и блеском в глазах заходящих в двери множества непонятных заведений, возле которых висели в воздухе гирлянды радужных шаров, напоминающих большие мыльные пузыри – и довольных и умиротворенных, выходящих из этих дверей. Заинтересовавшись, Петр шагнул в ближайшую дверь вслед за немолодой, судя по всему, семейной парой – и оказался в просторном, ярко освещенном холле с очень высоким потолком, похожем на ледяной грот. Зашевелившийся пол отделил его от супружеской четы и увлек ко входу в светлую нишу, тоже обрамленную шарами. Затащив на середину ниши, успокоился и замер. Чуть потемнело, от стен прошла волна радости и соучастия, потом зазвучал приятный женский голос:

– Здравствуйте, очень Петр! Что привело вас к нам?

– Хм… а почему очень?

– Ваш статус позволяет мне обращаться к вам именно так. Позвольте все же уточнить цель вашего визита?

– А куда я попал? И что вы можете мне предложить?

– В студию модулирования. К моему величайшему сожалению, человеку с вашим статусом мы не можем предложить ничего достойного, так как начинаем с зета и колосс. Не сомневаюсь, что вы зашли к нам случайно, будучи погруженным в глубокие раздумья и ошибившись дверью. Вас проводить?

Стены испустили еще одну волну соучастия.

После столь вежливой и витиеватой отповеди Петр не нашелся что сказать и просто кивнул. Пол увлек его вглубь ниши и через открывшийся проход плавно вынес обратно в холл. Тот же голос еле слышно произнес:» – Всего вам доброго, очень Петр!».

Петр еще раз кивнул и растерянно вышел на улицу, так и не поняв – слишком низкий или чрезмерно высокий статус не позволил ему воспользоваться услугами этого заведения. Снедаемый любопытством и решив немедленно все разузнать – у Дана или просто вызвав информаторий, – согнул руку в локте и замер на секунду, пока не проявились на рукаве рубашки контуры кнопок блока связи – пока так было привычнее.

Но не успел. Земля под ногами чуть дрогнула, раздался тихий, басовитый гул – и сразу тротуар вокруг Петра вздыбился кольцом и резко поднялся стеной, моментально запечатав его в яйцевидный кокон.

По внутренним стенкам кокона побежало плоское изображение призывно изгибающихся индийских танцовщиц в прозрачных одеждах. Потом картинка стала объемной, и Петр ощутил себя стоящим посреди огромной залы во дворце какого-то магараджи.

Повеяло спокойствием и негой, подувший легкий ветерок донес запах магнолии и пьянящий аромат разгоряченных женских тел. Зазвучала тихая музыка, стали слышны даже плавные шажки танцующих девушек, недвусмысленно манящих к себе жестами и кокетливыми взглядами. Одна из них вдруг остановилась, подошла к Петру вплотную и, обдав его волной благовоний, произнесла тихим и многообещающим голосом:» – Ты уже пережил, легко и достойно, и я приглашаю тебя!».

Но тут изображение вновь стало плоским и спустя мгновенье исчезло совсем. Через появившуюся где-то над головой дыру засверкало солнце, затем стенки кокона быстро потекли, будто оплавились, и вновь слились с желтым тротуаром.

Петр застыл в недоумении и уже начал злиться на непонятную и навязчивую рекламу. Но, оглядевшись по сторонам, перестал закипать и озадачился – несколько человек стояли как статуи с застывшим взглядом, в двух шагах от него слегка взволнованный юноша вылезал из расколотого прозрачного шара, а двое других парней поднимались с земли, стряхивая с рукавов быстро тающую пену.

Где-то вдалеке завизжала и тут же умолкла женщина. Как ни в чем не бывало, у ног поднявшегося на ноги парня пробежала шустрая свинка.

Будто очнувшись от наваждения, все задвигались быстрее, замершие люди зашевелились, стали раздаваться негромкие реплики.

– Второй раз за последнее время…

– Да уж! Может, статус повысят – уже трижды переживал. Как думаешь?

– Вырожденцы – они и есть вырожденцы…

Пролетело несколько секунд – и люди устремились дальше, каждый в свою сторону. Только чуть стесняясь и отводя глаза друг от друга. Но и это вскоре прошло – плечи расправились, походки приобрели привычную уверенность.

Догадавшись, что стал невольным свидетелем какого-то местного аналога общественных беспорядков, Петр опять согнул руку, чтобы вызвать Дана, но тот сам проявился в воздухе своей неунывающей физиономией и жизнерадостно проорал:

– Пережил?

– Да, только не понял – что. Мне какой-то дворец разврата продемонстрировали, а одна из девиц даже в гости позвала. Только куда – сказать не успела. Я поначалу все за дурацкую рекламу принял.

– Запомни – реклама сама не появляется. От тебя просто любопытством за километр веет, вот подсказки и выскакивают… Так девицы, говоришь? – Дан хитро посмотрел на Петра. – Ну, это как раз неудивительно – по статусу и защита… А куда позвали – выяснить просто. Кстати, приглашают не часто. Пойдешь?

– А кто хоть это был-то?! И вообще, что произошло?

– Не волнуйся. Вырожденцы – они и есть вырожденцы…

– Я эту фразу уже второй раз за сегодня слышу!

– Вот и славно. Ничего, я тебе потом все подробно объясню.

– Почему потом? Опять что-то неприличное спросил?

– Неприличней почти не бывает. – произнес Дан и хмыкнул, отведя глаза. – Ничего, нормально… – и вновь повеселел. – А девушки эти, что тебя пригласили – настоящие, не виртуальные. Из учреждения, которое на понятном тебе языке можно назвать… ну, например, «Служба психологической поддержки с целью отвлечения внимания от… от… неприятностей». Согласно статусу, тебя не только защитили, но и сберегли нервную систему от возможного стресса наиболее эффективным для твоей личности способом… Ну не красней, не красней – я тебе даже завидую. Так что на твоем месте про приглашение не забыл бы! С такой девушкой познакомиться – просто подарок судьбы!

– А они что?.. Ну, в смысле… легкости поведения?

– Ну, ты даешь, космонавт ископаемый! Забудь про свою древнюю мораль – у нас все совсем по-другому. Но – Дан поднял вверх указующий перст, – совершенно не в смысле разврата. И девушки, уж поверь, очень высоконравственные, даже в твоем понимании! В этом-то и изюминка вся… Ну ладно, я через минуту подлечу – жди.

Ровно через минуту над головой бесшумно повисла фиолетовая машина, отдаленно напоминающая сдвоенную стрекозу без крыльев. Выступ на ее брюхе потянулся вниз ртутной каплей на тонкой нити, опустился к земле, раскрылся и мягко выгрузил уютно сидевшего там Дана. Встав на ноги и осмотревшись по сторонам, он взял Петра под локоть и быстро увлек его в сторону главной улицы, небрежным взмахом руки отослав куда-то мгновенно упорхнувшую машину.

– Пойдем-пойдем! Сейчас быстренько перекусим, а потом в столицу полетим – с твоим будущим потихоньку определяться начнем.

Свернув в тот самый ресторанчик, рекламу которого спугнул Петр, сели за столик у красной стены, украшенной золотистыми и слегка дрожащими иероглифами. Подошел официант, поклонился и церемонно вручил папки с меню, напечатанном на чем-то, очень напоминающем рисовую бумагу.

– Дан, а бумага настоящая?

– Нет конечно! Хотя похожа, правда? А настоящую делать очень уж трудоемко, если придерживаться старинных технологий. Но для всяких чудаков еще делают. Даже книги выпускают типографским способом.

– А почему ты меня привел именно сюда? Чтоб попривычней себя чувствовал и не растерялся ненароком?

Дан немного смутился.

– Откровенно говоря – да. Еще и событие это – вот я и подумал, что тебе может быть спокойнее в обстановке, привычной по прошлому отрезку жизни.

– Эк ты витиевато ответил-то… Да ладно, не маши руками! Это я так, не в обиду… А вообще – я нервных клеток не потратил, ровным счетом никаких. Просто не понял, что это было и чего пугаться. Уж не говоря о том, что мне что-то новое увидеть и попробовать гораздо интереснее, чем в прошлое погружаться. А с тобой тем более – а то по незнанию в заведение какое-то сунулся, а меня из него тут же вежливо выперли.

– Какое заведение?! – Дан слегка нахмурился. – Постой-постой, это на той улице, где я тебя подобрал? С радужными шарами у входа?

– Да.

– А какие были шары?

– В смысле?