Отзывы на книги автора «Дмитрий Глуховский»

Злая книга. И местами довольно таки противная из-за обилия неоправданного мата и какой-то агрессивной грязи. Понятно, что живущие под землей не разговаривают и не думают языком Шекспира, но такое количество похабщины – это перебор.

Очень рваный слог, невыносимые диалоги. У меня порой глаза готовы были выпасть на страницу от «интеллектуальности» говорящих. В первых двух частях я так не спотыкалась о повествование, видимо там идея перевешивала воплощение. А тут такое ощущение, что автору надоела вся эта история, и он возненавидел всё и всех – главных героев, второстепенных, эпизодических, весь созданный им мир – всё вызывает у него отвращение и раздражение. Как еще объяснить, что у людей в метро произошла массовая атрофия мозга, и они превратились в какую-то быдломассу, у которой остались только основные инстинкты? Или это демонстрация выученной беспомощности в действии – все вокруг плохо, но люди так подавлены и забиты, что ничего не могут (и не хотят) изменить?

Все знакомые персонажи враз стали картонными и неинтересными, даже Гомер, который понравился мне в предыдущей части. Здесь он просто невнятная мебель.

Артем из немного наивного, но, в целом, хорошего парня трансформировался в озлобленного неадеквата и истеричку. А еще разучился внятно излагать свои мысли. Как откроет рот, так беда – двух слов связать не может. Постоянная каша в голове, вечные незаконченные обрывочные фразы. Как будто пил много лет и пропил все мозги. А между первой и третьей частью всего два года прошло. Возможно, автор пытался показать, как героя изменили произошедшие события, но тут явная деградация налицо.

Отдельно хочется отметить то, какое место отведено в этой части женщинам. Если в первой книге они отсутствовали как вид, во второй была только невнятная стереотипная Саша, то тут они сплошь шлюхи. Я понимаю, что «Метро» это больше «пацанская» история, но такого омерзительного отношения к женщинам в литературе я давно не встречала.

В книге полно аллюзий на современную политическую обстановку и глобальное мироустройство – правящая верхушка ни во что не ставит людей и в одиночку никто не в силах противостоять системе. Впечатление от этого так себе, как будто таким образом автор хотел придать книге «взрослости», нивелируя то, за что в свое время критики пинали первые две части – плохо прописанный мир, несерьезность и нелогичность сюжета, немотивированные плоские герои. И вот так из постапокалипсиса трилогия трансформировалась в антиутопию, попутно лишившись мистики и фантастики. А вместе с ними и своего очарования.

Я начинала читать одну историю, а закончила другую, когда перерыв между частями небольшой это особенно заметно. Не ждала хеппи-энда, но такое втаптывание в грязь малейшего проблеска в конце туннеля мне не по нраву. Неприятное послевкусие от финала, потому, что автор не дает людям ни единого шанса, превращая всех их в смирившихся безвольных животных, которым до конца дней суждено сидеть в подземелье и ждать смерти.

…путеводитель Глуховского по миру будущего…

…самая свежая — с пылу с жару — футуристическая антиутопия стартует с какой-то совершенно сумасбродной, мещански однополярной сцены неудовлетворённого заигрывания. Хватайтесь, скорее, за поручни — сейчас вам расскажут всё как было. Тебе, читатель, сквозь шероховатые, не ошкуренные проамериканские неологизмы, обрубленные, кривоватые междометия и потёртую, бутафорскую нелитературщину, может показаться, что каждую строку здесь ты будто бы где-то уже читал. И не напрасно. «Будущему», точно китайскому автопрому, хочется при минимальных затратах выглядеть больше, лучше и дороже, чем позволяет заложенный бюджет. Тут почти всё взаймы. И многое из оставшегося до пошлости вторично. Человеческая цивилизация достигла индивидуального эрзац-бессмертия. Причём, к несчастью для материнской планеты, значительно раньше, чем других, пригодных для жизни звёздных систем. Семь сегодняшних миллиардов народонаселения за четыре сотни лет несколько раз последовательно умножились сами на себя. Континенты превратились в невообразимые и необозримые горменгастовы башни-мегаполисы. Бесконечное множество трёхсотлетних обитателей которых, вследствие банального дефицита пахотных земель, вынужденно каждодневно давиться жареной саранчой и паштетом из планктона. Alter ego автора — легионер местного пожизненного штрафбата — даже не пытается изображать гражданина Европы. Исконно славянские речевые обороты раздувают, распирают героя изнутри, не в силах протиснуться сквозь узкие печатные реплики, дарёные создателем. Аватара Глуховского, с лихой хмельной удалью откусывает уши несовершеннолетним, бьёт гомосексуалистов по лицу, с аппетитом пьет горькую и вообще — развлекается на всю катушку, как это принято у издревле не ведающих страха смерти русских мужиков. Роль местного дисциплинарного батальона, кстати, здесь на удивление удачно выполняет своеобразная гинекологическая полиция: оперуполномоченные проводят розыскные мероприятия и применяют протокольные меры воздействия к лицам, подозреваемым в несанкционированном зачатии, вынашивании и рождении. Но, огромная проблема кроется в том, что Глуховский, от чего-то, здесь напрочь утратил способности к гипнозу нарративом. Капли слов стекают по телу романа неспешно, расслаблено и даже лениво. А временами, повинуясь незримому воздействию творца, и вовсе поворачиваются вспять. Будто впереди не куцые четыре сотни рыхлых и пористых страниц, а безграничная буддийская бесконечность. Все эти хабы, гейты, тубы, слоты, аэрошлюзы, турболёты, экопеты, трейдоматы и травелаторы по прочтении, конечно же, придётся тщательно из себя вытравливать. Но, словно в отместку, «Будущее» отлично умудряется объяснять любые поступки, ощущения и мотивации своих персонажей. Что правда, на общий зачёт это почти не влияет. Позволяя приравнять подотчётное к беззаботному, низкокалорийному, дачному детективчику. Есть Система. Есть Сопротивление. Есть классическая, каноническая даже, «случайная» вербовка невинной, слабого пола жертвой. Потом — драматическая, голливудская погоня. Наполненная постановочными трюками и заранее обставленными падениями. Следом идёт не вполне обязательная, стерильная сцена с проституткой в церковном соборе. И всё это ещё можно было перетерпеть, если бы только инкарнация Глуховского в данной книжной плоскости была способна, употребив пару упаковок гиперактивных веществ от бессонницы, походя свернуть шею пятнадцатилетнему подростку, между делом зажарить в микроволновой печи новорожденного младенца и, не отвлекаясь от фальшиво-нравственного самобичевания, затолкать любимую женщину в промышленный, молекулярный измельчитель. На деле же протагонист известного смысла безмотивационный тюлень. Ведущий пространные, пустопорожние речи-измышления о равенстве, человечности и чуть ли не о мире во всём мире. Обильно заливая всё это дермот-хоггинсовскими порциями кактусовой наливки...

...все философские прострации романа сводятся только к одному: мир погубит бессмертие. Вот то главное, основное и, наверное, единственное, что, как может показаться, получилось донести до коммьюнити с помощью своего «Будущего» у Глуховского. Но если всё же немного раздвинуть рамки беллетризированных строк, то снаружи окажется плотный, влажно шевелящийся клубок страстей и пороков общества начала второго тысячелетия. Которые, проходя сквозь инвективную призму фантасмагории писательского воображения, превращаются в несколько избитую, и не слишком хорошо укрытую стандартными повествовательными техниками, прямолинейную и грубоватую пародию на современное мироустройство. В которой автор мелко нашинковал, лихо настрогал, аккуратно нарезал и с плеча нарубил десяток любимых книг, сюжетов и образов в одну утрамбованную до жалобного скрипа историю. Экспоненциально интереснее процесса чтения выглядят как раз выдержки из лавины субъективных впечатлений, генерируемых отечественными рецезентскими конвейерами. Особо, среди прочего, порадовало, конечно же, уравнивание Глуховского образца две тысячи тринадцатого натурально с Филипом К. Диком. Ерунда, естественно. Тут в наличии, не по качеству — по наполнению, скорее некая истаявшая до прозрачности и не в меру меркантильная версия кого-то из Стругацких. Ибо вне фокуса Европы двадцать пятого века постоянно проглядывает блеклая, словно отпечатанная на умирающем от бактериальной дизентерии матричном принтере, фотокопия Страны Неизвестных Отцов…

…примечательно, что несмотря на пять прошедших лет и три написанные пред этим полноценные книги, в «Будущем» практически нет роста Глуховского как писателя. Только движение по горизонтали. Да и то, не размеренно и равномерно, а судорожными, виляющими рывками. По сути, если заглянуть чуть глубже, под этой обложкой читателя ждёт очередная книга из цикла «Метро...». На этот раз — 2433. Снова запечатанные анклавы, растворенная в воздухе безысходность, территориально-политические касты, строгая нормированность и скудное разнообразие продовольствия. Разве только кровожадных мутантов и бесовской чертовщины не завезли, хотя местами тут творится совсем уж какой-то гоголевский мистицизм: электронные счётчики вдруг начинают механически тикать, у мужчин появляется исконно женское лоно. Но почему-то именно по итогам прочтения данного романа упорно не возникает желания ассоциировать озвученное постоянство с признаками мастерства. Скорее с казённым расчетливым профессионализмом. Первое «Метро…» было неожиданно интересным, увлекательным и, что самое — читабельным образцом в лапотном в общем-то жанре. «Сумерки» оказались весьма недурственным, полуночным, до мурашек по загривку, триллером. А «Будущее», как глаголит в одном из абзацев сам автор: «Это просто волшебная сказка, просто какая-то бл…ская волшебная сказка»…

…в заключении стоит отметить, что подтвердить энтимему о том, погубит цивилизацию открытие бессмертия или нет, с помощью текста романа оказывается затруднительно. Но вот укрепиться во мнении, что книги абсолютно однозначно убивает предсказуемый конец, придётся даже помимо собственного желания. А книги Глуховского — так ещё и предсказуемая интрига…

Несмотря на то, что я закончила новогреческую филологию, внутри меня всегда жила слабенькая надежда, что когда-нибудь я буду не только преподавать, но, может быть, даже переведу что-то художественное. Реальность такой мечты, конечно, за пределами процентных исчислений, ибо современные греки не пользуются популярностью у мирового читателя, древних эллинов уже переводили не раз, а без опыта покушаться на святую святых как-то рука не подымается. В общем, так и жила, лелея свою мечту, но осознавая ее несбыточность. И тут, наконец, я добралась-таки до Глуховского. С первых же строк поняла, что равнодушной эта книга меня точно не оставит. Ведь вот же он, роман о сокровенном: не просто о переводчике и художественном тексте, но о древней и неизвестной рукописи, которая, возможно, повлияет на будущее человечества! И, не в силах больше сдерживаться, я предалась чтению в запой.

Только ленивый не говорил, не читал, не смотрел и не писал о дневниках Майя и грядущем конце Света. Еще бы, ничто так не будоражит умы, как Апокалипсис. Правда, лично мне впервые довелось читать об этом роман. Более того, знай я заранее о чем речь, вряд ли бы взялась за книгу, но уже в процессе меня было не остановить. И вот что я вам скажу: современные российские авторы тоже не пользуются такой популярностью у мирового читателя, как их предшественники, представители Серебряного века, но книги Глуховского недаром стали исключением, их можно найти в каждом греческом магазине. «Сумерки» - действительно достойный фантастический роман о конце Света. Лично мне подпортил впечатление финал с нелепым богом. Но тут просто не оправдались мои ожидания более реалистических объяснений происходящего, я не была готова к такой фантастичности. И, тем не менее, за удовольствие, за такое правдоподобное описание моей мечты, за увлекательную историю и за другие «за» большое спасибо автору. Незабываемо!

Динамично и интересно, напряженно и увлекательно! Загадки Майя, пророчества, ритуалы и жуть, связанная с ними, атмосферно погружают читателя в эту историю. Ты успеваешь прочувствовать созданный автором мир - тебе слышны звуки, тебя окружает природа, тебе присущь страх и желание выжить, тебе хочется читать, потому что интересно, что будет дальше. Книга подарила яркие впечатления и эмоции. Очень порадовали взаимное переплетение двух сюжетов, которые мастерски переплетаются, не напрягая и не перегружая. Конец недосказан, но это может и неплохо - позволяет додумать, осмыслив прочитанное. Получился роман- размышление, где нужно думать о смысле жизни, да и просто о жизни, где цепляю цитаты и выдержки из дневника. В общем - читать стоит, интересно, познавательно и толкает к раздумьям.

С наступившим вас, братия и сёстры, друзья и вороги, милейшие люди и сволочюги поганые, умные-разумные и тупые, как пробка, все, которые наполняют своими контентиками сайт сей, а может и мимо проходящие прохожие! Ну, а покуда у меня тут затепляется день, и соседи зашебуршали, вытаскивая из холодильников вчерашнее шампанское, оливье и заливное, я решил черкануть-таки пару строк по поводу прочитанного, чего в последнее время всё никак не поспевал делать. Что ж, приступим...
Автор прославился, поперёд всего, своим постапокалиптическим опусом про метро, который я лично для себя заведомо отверг из вишлиста — по совокупности тематики и отзывов значимых для меня отзывантов. Но тут дело другое, здесь автор решил пойти по стопам таких современных гуру, как Пелевин и Сорокин — то бишь, переосмыслить с помощью выдумки и фантасмагории реальность, происходящее на родине писателя в новом, 21-вом веке... Естественно, я особо ничего не ожидал, возможно, именно поэтому и не разочаровался, как некоторые. Вообще, граждане, советую максимально минимизировать своё жданьё от жизни, ибо, как сказал поэт: «чем меньше женщину мы любим, тем больше любит нас она» — старая формула, работающая и в других направлениях. Работайте с данностью, по факту, и тогда наверняка... и книжка порадует, даже среднего пошиба, и кино не разочарует, и т.д. и т.п. Вот, стало быть. А сейчас я вам тут наформулирую, что это за книжка, но вы имейте в ввиду, что любое мнение — субъективно, пока сами не проверите инфу, никому не верьте на слово, если только очень проверенным и надёжным комрадам, сочту за честь, если для кого я таковым являюсь.
Итак. Первое, что надо сделать, когда берёшься читать современного писателя, не смотреть, что написано и нарисовано на обложке, как правило, там какая-то хрень, рассчитанная на дебилов, чтоб они книжку брали чиста на полку поставить дома, чтобы приятели понимающе кивали в гостях. Второе, что надо сделать — если не выкинуть, то хотя бы не смотреть хотя бы полгодика телик, особенно, центральные каналы. Третье, как следствие второго, и как говорил профессор Преображенский — не читайте «советских» газет. Как вариант, чтобы быть в курсе происходящего, если оно вам надо, читайте разные источники в интернете, благо, их хватает — чем больше точек зрения, тем лучше. Нас с детства учат, что есть добро и зло, но в жизни чаще всего не всё так однозначно: нет абсолютно добрых или злых людей, нет и абсолютной истины — что одному хорошо, другому может быть плохо. Сложно быть объективному в подобной неопределённости, а часто и незачем — куда удобней держаться просто некой системы взглядов и всё... Это я к тому, что надо сделать, чтобы максимально непредвзято отнестись к автору с его попыткой к тексту. Так о чём он написал? Да, о многом. Возможно, переборщил немного с директ-мнением, кажется, прошляпил несколько удачных возможностей развития сюжета в угоду Капитану Очевидности, но сделал главное: отразил реальность, что и должен делать настоящий писатель и не важно в каком ключе. Политика? Да, есть немного, но ещё больше — старая добрая сатира, которой не побрезговали бы, пожалуй, и Салтыков-Шедрин с Булгаковым, разве что, раскритиковали бы стиль, тут есть некоторые недоработки. Вот некоторые пишут, что нытьё, что про то, как всё у нас плохо и какая жопа... не верьте, не нытьё. Это попытка осмыслить, понять, постичь: как так? Почему? Нас же учили совсем не этому!?. Но нам же ежедневно говорят, что всё по другому, не так, как есть — что это, воплощение романов «Мы», «Прекрасный новый мир» и «1984»? Может быть, 2+2=5? Может быть, мы вообще ничего не знаем, а правительства мира заключили сделку с инопланетянами на поставку граждан для работ или еды?)) Мы же ничего не знаем, мы же не стояли со свечкой за спиной Сердюкова и Васильевой, Лужкова и Батуриной... А может быть, власть — это вообще инопланетяне? Насколько у нас власть отделена от народа? И если чего случись, то станут ли властьпридержащие чего-то делать? Чему учит нас предновогодний Волгоград (Сталинград) со своими терактами?..
В общем, мне кажется, книжка вполне достойна внимания, может быть, не столько, как художественное произведение, но как призыв к обдумыванию современности, актуальности. В общем-то, и усмехнуться есть над чем)). Ну, а если навешивать ярлыки, то: социальная фантастика с элементами сатиры.
Так с чего начинается Родина для тебя, %username%?

"Провокация. Скандал. Бомба. Новая литература" — крикливо утверждает аннотация. А вот мне кажется, что книга просто продолжает традиции Михаила Веллера. И потому говорить о "новой литературе" как-то не комильфо — разве что только в аннотации и только чтобы читательские мотыльки примотыляли в этот сборник.

Вообще к Глуховскому-писателю отношусь вполне себе уважительно. Прочитаны и высоко оценены первые две его "Метро"политеновские книги (и даже куплены в личную библиотеку), прочитаны "Сумерки". Теперь вот рассказы. О Родине...

Знаете, какая-то странная у Глуховского Родина. Такая... помоечная и свалочная. И сволочная вдобавок. И написанная не с прописной гордой буквы "Р" — Родина, а со строчной сиротливой "р" — родина, а может быть даже и родинка. Такая неродненькая родинка, что скорее бородавочка, которую хочется поскорее перетянуть туго ниткой, помазать половинкой луковки, пошептать наговорно и засушить к едрене фене, чтобы затем вообще сковырнуть ко всем чертям и бесследно. И хвастаться позже — вот тут, видите, гладкое место, тут раньше родинка была, так я её вывел бесследно.

Есть в интернетах выразительная картинка — две девчушки стоят под одним зонтом под льющим с небес дождём, у одной кислое плачущее личико и с тоской высунутая под дождевые струи ручка, а вторая радостно и улыбисто выглядывает на мир из под козырька зонта. Вроде и место одно и то же (мокрая трава), и погода одинаковая (дождь и ливень), а настроение разное. Себя я отношу к тем людям, которые, скорее, улыбаются под дождём (даже и без зонта). А Глуховский, кажется, увы!, к другим принадлежит. К кисломордым нытикам. Очень хочется надеяться, что это только в этой книге...

Перед нами сборник эссе разных авторов, которых связывает одно – московское детство. Все авторы в разное время родились в Москве и, как я поняла, специально для этого проекта записали свои воспоминания о городе своего детства, а точнее – о конкретных районах, улицах, домах, которые в детстве составляли целый мир.

Так из кусочков складывается неполная карта Москвы. Дополняется она чудесными иллюстрациями – акварелями Алены Дергилевой. Пожалуй, именно иллюстрации понравились мне больше всего. На них Москва – абсолютно непарадная и очень живая. Каждый рисунок – сценка из жизни города, в которой не только красивые старинные стены или резные двери, но и яркие вывески, которые завтра сменятся другими, куда-то спешащие люди в характерных или странных нарядах, снежные сугробы, какой-то мусор, который еще не успели убрать, уличные коты, автомобили. И в каждой иллюстрации есть какая-то история, какая-то суета, кто-то торопится, кто-то просто занят своим делом – в общем, есть жизнь, очень московская жизнь.

Что же касается текста, эссе получились разными. Это непростой жанр, я думаю, сложнее обычного рассказа. Нужно рассказать о городе и о своем детстве, не опираясь на сюжет или обычную композицию рассказа, но рассказать интересно для незнакомых людей. Одни авторы с задачей хорошо справились, других читать было трудновато из-за специфического стиля, третьи и вовсе сбились на какие-то бессвязные перечисления знаменитых людей, которые жили с ними в одном доме, а также своих родственников и соседей, перемежая родню сетованиями о том, что солнце раньше было ярче. Лучшие эссе получились у тех авторов, которые отвлеклись от полуабстрактных воспоминаний и не пытались объять необъятное, а вспомнили какой-то характерный случай, ритуал, явление, соответствующее эпохе. Например, горячие бублики с маслом у Драгунского или поход с отцом в баню у Гаврилова.

Вообще у сборника есть общее настроение, внутренняя связь, и это хорошо. Но с моим мировоззрением это связующее звено как раз совсем не совпадает. Практически у всех авторов звучит мысль, что Москва уже не та, Москву уничтожают, город теряет индивидуальность, и так далее и тому подобное. Мне как раз кажется, что в последнее время Москва преображается в лучшую сторону – есть, разумеется, и минусы, причем серьезные, но в целом вот такое позитивное ощущение. И более того, мне никогда не были понятны стремления сохранить в неприкосновенности каждый дом и каждый камень, рядом с которым когда-то стоял, например, А.С. Пушкин в течение пяти минут. Город живет, меняется, обновляется, в нем должно быть место как наследию, так и наследникам. Иначе он развалится и превратится в пыль.

Сборник в целом неплохой, хоть и не все эссе я бы назвала удачными, но видимо, я не попадаю в аудиторию, которой он адресован. Мне видится скорее читатель старше меня, который не будет пытаться узнать о старой Москве, а скорее мысленно дополнит сборник собственными воспоминаниями и чувством ностальгии.

Название прекрасное и емкое: не знаю #чтохотелсказатьавтор, но мне показалось, что слово "текст" здесь имеет не значение "листы с текстом", а произошло от английского "text", что означает смс, сообщение в мессенджере.

Идея книги очень классная: человек начинает пользоваться телефоном своего врага, которому он отомстил, начинает играть его роль, и постепенно их жизни переплетаются, становится уже не отличить, где здесь главный герой, а где его враг. Читатель по сути проживает одну жизнь, и не может различать двух совсем разных героев.

Сюжет дешевенького туалетного чтива. Наркотики, продажные копы, и зоназоназона, автор выражается так, как-будто он писал книгу на зоне, чтобы его сокамерникам не скучно было длинными зимними вечерами. Немного не по себе, но тут, как говорится, на вкус и цвет товарища нет.

Писательские возможности автора на нуле. Одни глаголы действия и мысленные обращения к/жалобы на/обругивания остальных героев книги. Последний пункт и определил оценку книге, твердая четверка из десяти.