Когда-то мне очень понравилось творчество Людмилы Улицкой, и почему-то казалось, что Дина Рубина пишет похоже на неё. В целом, что-то общее есть, но разница существенна. Преимущество Улицкой в том, что она пишет по-настоящему увлекательно, за её сюжетом следишь с интересом, кроме того, она глубоко и красочно изображает эпоху. Всё это прослеживается и у Рубиной, но она, на мой взгляд, в отличие от Улицкой чересчур тяжеловесна в своей метафоричности и описательности, а ещё перебарщивает с юмором. И, конечно, обе культурно и территориально связаны с Израилем. Именно эта тема мне в их творчестве не нравится: мне неинтересны подробности их проживания в Израиле, как неинтересна еврейская культура и иудейство. Вполне возможно, что я пока просто не находила действительно стоящей литературы на эту тему.
"Сахарное свечение" - это во многом зарисовки жизни автора в Израиле, её путешествий по Европе, а также очерки своих и чужих воспоминаний. Воспоминания оказались самой занимательной частью книги, там встречались действительно необычные и трагические судьбы. Иногда это было так удивительно, что даже неправдоподобно. Иногда похоже на занудный старческий рассказ. И всё же это было лучше, чем описания путешествий. Если же подробнее, то:
Фарфоровые затеи: Это рассказ об изготовлении Дулёвского фарфора со слов знаменитой мастерицы Е. Л. Ракицкой. Для меня - довольно-таки скучная история, поскольку я не интересуюсь фарфоровым промыслом, а особенно советскими изделиями. Меня вообще поражают баснословные суммы, в которые оценивают сейчас этот "антиквариат": большинство таких статуэток выглядят довольно жутко. Даже удивительно, что такая кропотливая работа (как её описывает Ракицкая) зачастую приводит к столь неприглядному результату. Что касается самого рассказа, то он издан в необработанном виде, поэтому постоянно прерывается случайными репликами автора и самой Ракицкой. Поскольку он первый в сборнике, я чуть было совсем не разочаровалась.
Душегубица: Биографическая семейная история Дины Рубиной, просто пересказ жизни одной из её далёких родственниц, в жизни которой имело место весьма трагическое событие. В этом рассказе встречаются удивительно поэтичные описания, за которые я люблю Рубину. Всё-таки умеет она так точно передать свои переживания в описании, что заражает ими читателя и создаёт особую атмосферу. И тогда воспоминания автора о прошлом переживаются им совместно с читателем.
Цыганка: Автор удивляется тому, что, оказывается, у неё есть цыганские корни. Выясняет, кто из её предков относился к цыганам, и пишет об этом малоинтересный рассказ.
Адам и Мирьям: Это рассказ, записанный со слов случайной спутницы автора в Израиле. В основном он про Холокост, он очень тяжёлый, прям до слёз.
Дед и Лайма: Также рассказ о военном и поствоенном периоде, в главных ролях - евреи. Полученный автором от какой-то читательницы, как я поняла. Читается легче, чем предыдущий, но мрачноват.
Ральф и Шура: Это очень грустная история! Она о животных, забавная, трогательная и трагичная. По вызываемым ею эмоциям соперничает с "Адамом и Мирьям".
Посох Деда Мороза: Потешный рассказ, но с неожиданно скучным финалом. Он о том, как театральный актёр оказывается совершенно не готов к выступлению на детском новогоднем утреннике и отчаянно импровизирует. Неожиданное знакомство после этого утренника кажется таким многообещающим, но в итоге совсем не оправдывает ожиданий.
В России надо жить долго...: Это даже не совсем рассказ, а скорее некролог Л. Б. Либединской. Рубина описывает самые яркие эпизоды знакомства с этой писательницей, представляя её как весьма интеллигентную и утончённую даму. Я была немного удивлена, когда просмотрела фото Либединской: картинка совершенно не сошлась с тем, как я представляла её себе во время чтения.
Туман: С "Тумана" начинаются повести, и все они о пребывании автора за границей. "Туман" похож на какую-то криминальную российскую сводку с рефлексией на тему вечных культурно-этнических проблем и налётом мистики. Мистическая часть - самая волнующая, напоминает произведения Гофмана. Остальное довольно уныло и затянуто, в главных героях - русская семья, которая, проживая за границей, говорит по-русски и обращается друг к другу с этим вечным русским -ка: Надька, Юлька и т.д. Прям бич современной российской прозы.
Гладь озера в пасмурной мгле: Честно сказать, на этой повести я уже начала "сдуваться" и плохо помню подробности. Это про впечатления автора от поездки в Италию. Уже по названию видно, что это претенциозная, эстетская такая повесть. Там очень много грузных описаний, как будто Рубина специально старалась обрядить свой рассказ в красивый, барочный слог. На мой взгляд, это самое нудное произведение сборника, оно просто ни о чём, его смысл - исключительно во внешней форме. А также мне не понравилась насмешка, с которой автор описывала статуи святых, которых в католической Италии, разумеется, очень много.
Белый осёл в ожидании Спасителя: Эта повесть - также путевые заметки, на этот раз об Израиле, с сосредоточением на посещении автором православного монастыря. Мне почему-то интересна тема внутренней жизни православной обители, есть в этом что-то экзотичное и в то же время умиротворяющее. Хотя зачастую создаётся впечатление, что люди (особенно женщины) идут туда от отчаяния. Истории монахинь в этой повести - очередное тому свидетельство. Ещё Бальзак писал о том, что женщины, как правило, становятся монахинями от глубокого личного несчастья, и для них это огромный подвиг (а для мужчин якобы нет). Хотя это очень смелое и однозначное заявление, но, полагаю, смысл в этом есть. Так что последняя повесть в сборнике понравилась мне своим антуражем, и закончился он на приятной ноте.
"Сахарное свечение" - это явно не ознакомительный сборник, если до этого не иметь представления о творчестве Дины Рубиной. Это уж скорее порождение её интересов, квинтэссенция тем, на которых она сосредоточена в своих более знаменитых произведениях. Начинать читать Рубину с него - это примерно как знакомиться с Улицкой со сборника "Детство 45-53". Эти произведения написаны не для читательского удовольствия, в них писательницы скорее выражают себя и говорят о том, что тревожит их самих.