Три дня до осени. И три дня до учёбы. Нет, мы не сразу сядем за парты. Первого сентября будет день первокурсника: нас введут в курс (простите за тавтологию) студенческой жизни и покажут универ. Будем ходить за куратором, как утята за уткой, и впитывать новые правила. Надеюсь, что не стану Гадким утёнком на этом птичьем дворе.
Валяюсь в постели и листаю соцсеть с фотографиями. Анита выложила свежий кадр с набережной. Кругом ночь, огни гирлянд и весёлые люди на заднем плане. Фотография чуть смазанная и свет падает неудачно… Илье досталась роскошная модель, и, если он захочет остаться с ней, ему придётся подтянуть навык фотосъёмки… А мне выложить нечего. Разве только фото балкона «до и после», но кому это интересно? Он теперь пустой. Вот если бы повесить на перила гирлянды, как на фотографии Аниты, и бросить на пол кресло-мешок… Но я не могу себе это позволить: меня смущает, что деньги улетучиваются так быстро.
В квартире тихо. Я выбираюсь из постели и топаю в ванную, где уже появились мужские гели для душа и шампуни, которые занимают половину угловой полки. На раковине зубная паста, а в обычной кухонной чашке две щётки. Боже, я живу с парнями!
После душа осторожно выглядываю из ванной, но квартира всё так же молчалива. Ставлю стул на балкон, беру бутерброд и чашку с чаем. Завтрак на свежем воздухе в лучших традициях свободной жизни! Солнце греет утренний воздух, а чай греет меня.
И я становлюсь немножко счастливее.
Прихлёбывая чай, ищу в интернете идеи дешёвого ремонта. Новые обои мне точно не по карману, мебель менять нельзя (да и денег не хватит), паркет я при всём желании не смогу отциклевать самостоятельно… А вот покраска обоев меня вдохновляет. Я изучаю статьи и видео, в которых народные умельцы рассказывают, что подойдут любые обои, даже бумажные – нужно лишь не ошибиться с краской.
И дождаться помощи Аниты.
Наудачу заглядываю на сайт объявлений и нахожу гирлянды с тёплым светом по смешной цене. Они заряжаются от солнца. Продавец долго не отвечает, но всё же мы договариваемся о покупке. До его дома всего полчаса пешком, и я, решив сэкономить хотя бы на транспорте, надеваю удобные кроссовки, подкрашиваю ресницы и выдвигаюсь в путь.
* * *
Может, я ненормальная? Ну кто ещё в одиночку идёт за какими-то дурацкими гирляндами через незнакомый город? Нормальные новоиспечённые студентки сейчас пьют американо в компании обаятельного красавчика, гуляют по набережным и, судя по последней выложенной фотке, завтракают в кровати. На снимке у Аниты однотонное постельное бельё, деревянный поднос, кофе с молоком и красиво разложенные блинчики с джемом. С краю на покрывале, будто попавшие в кадр невзначай, три нежно-розовые розы.
Если такое когда-нибудь случится со мной, я не стану рассказывать об этом всем знакомым, выкладывая фотографии в соцсеть… Хотя надо признать: снимок получился великолепным, как у селебрити.
Я иду по городу, то и дело сверяясь с картой в телефоне. Чистые солнечные улочки и уютные дворы с яркими отцветающими многолетниками на клумбах наполняют меня ощущением, что я не зря выбралась из дома. Сталкиваюсь взглядом с каким-то парнем, идущим мне навстречу. Он долго не отводит глаз, моё сердце замирает, и я даже начинаю думать, что сегодня особенно привлекательна. Мы расходимся, а моё настроение уже не напоминает протухшее яйцо.
Мужчина, который продаёт гирлянду, нехотя соглашается спуститься ко мне во двор, потому что я боюсь заходить в чужую квартиру и даже подъезд.
– Как проверить, что она рабочая?
Продавец с глубоким вздохом вынимает спутанные провода из коробки и щёлкает выключателем. Лампочки загораются и тускло мерцают.
– Повесь сегодня. Зарядятся – будут светить поярче.
Он как попало запихивает гирлянду обратно. Видно, что его мало интересует эта сделка, а уж впечатление, которое он на меня производит, – тем более. Я сомневаюсь, но отдаю деньги и протягиваю руку за коробкой.
Путь домой занимает больше времени, потому что я не спешу, а с любопытством разглядываю кофейни, кондитерские и магазинчики по обеим сторонам от дороги. Однажды я перестану считать каждую копейку, буду без смущения заходить в любые кафе и начну покупать всё, что захочу. Новое, а не «б/у». С доставкой на дом.
* * *
К моему приходу атмосфера в квартире поменялась. Ребята дома, и кажется, пришли не одни: из-за дверей слышен женский смех. Я быстро разуваюсь, мою руки и шныряю в своё убежище.
Соседи идут на кухню, сопровождаемые голосами двух девушек, долго шумят водой и посудой, переговариваются. Я стараюсь не обращать внимания на то, что в квартире, которую я теперь считаю своим домом, посторонние люди. Всего пару дней назад я свободно передвигалась по жилплощади, наводила уют, предвкушала тихие вечера с девчонками, а сейчас сижу в своей комнате, будто пришла в гости и строгие родители велели тихо сидеть в уголке и не мешать взрослым!
К счастью, мне есть чем заняться. По пути домой я забрала чёрную краску из пункта выдачи заказов и, вооружившись кистью, отправилась обновлять металлическое ограждение на балконе. Здесь я почти не слышу взрывов хохота.
Краска оказалась без запаха, но голова всё же разболелась. Я не сразу понимаю, что это от голода. Приближается вечер, а я всё ещё не обедала, опасаясь выйти на кухню.
Покончив с перилами, мне волей-неволей приходится выбираться из норы. Впрочем, голоса уже затихли, и квартира, кажется, опустела. Под аккомпанемент урчащего живота я отправляюсь в ванную отмывать чёрную краску с рук и кисточки. А потом и с раковины. И с обрызганных стен…
– Эй, привет.
Я подскакиваю, услышав за спиной голос Арсения, и больно ударяюсь пальцем об кран.
– Блин!
– Спокойно, Маша, я Дубровский.
– Думала, дома никого нет…
– Ребята ушли, да. Чего из вашей комнаты так краской тянет?
– Она же без запаха!
– Тебя обманули в магазине.
Домыв кисточку, я пристраиваю её на полотенцесушитель. Спорить нет сил. Прохожу мимо парня на кухню, ставлю кипятиться воду в чайнике и открываю холодильник. Прежде чем поесть, нужно что-то приготовить…
– Я красила ограждение на балконе, – запоздало объясняюсь я, потому что сосед тенью проследовал за мной в ожидании ответа.
– Ты так старательно обживаешься. Это странно.
– Почему?
– Другие первокурсницы уже пошли бы в разнос, оказавшись без присмотра родителей. А ты целыми днями убираешься на балконе в съёмной хате.
Я ничего не отвечаю, потому что разглядываю жалкую пачку сосисок на своей полке холодильника. К ним надо что-то сварить, а есть хочется уже невыносимо. И его слова про моё странное поведение невыносимы тоже – они лишний раз подтверждают, что со мной что-то не так.
– Ты не подумай, это комплимент.
– Угу, спасибо.
«Макароны или гречка? Что готовится быстрее?»
– Хочешь пиццу? Мы заказали, но получилось слишком много.
Я наконец встречаюсь с Арсением глазами:
– Да как-то неудобно.
– Жди тут, сейчас принесу.
Нормально ли брать еду у малознакомого парня? Он же ничего в неё не подсыпет? Мой воспалённый мозг опять видит угрозу там, где её нет?
Сосед возвращается с коробкой, заполненной аппетитными кусочками пиццы с грибами и беконом, перекладывает в большую тарелку и ставит в микроволновку. Я разливаю чай по двум кружкам, мельком отметив, что мою любимую чашку больше никто не трогал.
– Честно говоря, ты меня просто спас, – признаюсь я своему кормильцу. – Я увлеклась покраской и забыла про еду.
– Покажешь, что получилось?
На миг я замираю, не готовая впустить чужака на свою территорию. Но он уже второй раз за сутки помогает мне. В конце концов, старые рамы вытащил именно Арсений, пусть уж посмотрит на этот балкон.
– Если хочешь, можем поесть прямо там, – вдруг предлагаю я, не подумав о последствиях. Слова вырвались сами собой, и отпираться уже поздно.
– Давай!
Я несу кружки, а парень идёт за мной с тарелкой в руках. Я не вижу, осматривает ли он нашу комнату, пока неловко протискиваюсь на балкон, стараясь не задеть окрашенные перила.
– Балкончик супер, только пустовато. Подожди-ка.
Он возвращается в своей шапочке и с толстым покрывалом, складывает его пополам и стелет поверх линолеума. Мы усаживаемся, пристроив рядом тарелку: Арсений вытягивает ноги, а я сажусь по-турецки. Хочется прислониться к стене, но близится закат, и кирпичи становятся прохладными. Не в силах больше терпеть, я откусываю кусочек пиццы и чуть не умираю от наслаждения.
– Потрясно, – мычу я, стараясь не думать о лишних калориях. – Она божественна. Спасибо тебе.
– Всё честно – с меня еда, с тебя элитное место, – шутит сосед. – О, гляди, ты умеешь улыбаться!
Я закатываю глаза.
– Ещё вчера оно не было таким элитным. Смотри.
Вот и пригодилась фотография захламленного балкона. Арсений изучает экран моего телефона и удивлённо спрашивает:
– А это тот же самый балкон?
Я гордо киваю.
Пока парень с аппетитом уминает пиццу, я раздумываю над тем, как ещё поддержать разговор. Если честно, меня второй день по-настоящему волнует лишь один вопрос… Но уместен ли он сейчас?
– Осторожно, не задень, – предупреждаю я соседа, когда он едва не касается свежеокрашенного ограждения белыми носками.
– Не переживай, – Арсений трогает металлический прут. – Акриловая краска быстро сохнет.
Следов на его пальцах не осталось. Обрадованная, я ныряю в комнату за заветной коробкой с гирляндами. Сосед помогает развесить их по перилам и установить аккумулятор. Незаряженные лампочки светятся блекло, но всё же добавляют уюта. Мы снова садимся рядом доедать пиццу и допивать ещё тёплый чай.
Наступает, как выражаются фотографы, «золотой час»: солнце мягко светит на нас, окрашивая дома и деревья под нами в тёплые оттенки.
– Советую закрепить стяжками. Знаешь? Такие пластиковые хомуты. А то ветром сдует.
– У меня их нет.
– Давай принесу потом.
– Почему вас выгнали из общаги?
Похоже, рядом с ним у меня не получается просчитывать слова наперёд и держать язык за зубами. Необыкновенно простой и спокойный Арсений, видимо, обладает какой-то суперспособностью, вынуждая меня говорить то, что думаю.
– Это слишком сложная и тупая история.
Я приготовилась слушать, но молчаливая пауза излишне затягивается.
– Имею право знать. Я вас от хозяйки прикрываю вообще-то.
– Справедливо. Ну ладно, давай расскажу… – он трёт лицо, собираясь с мыслями. – Выперли нас из-за драки, которую мы устроили в общаге. Прямо под камерами. Это было ещё в июне, после практики. Даня шёл по коридору со своей девушкой, а наши пьяные соседи начали её оскорблять. По-моему, им просто захотелось адреналина или не знаю чего, кто их разберёт… Короче, их было трое, они окружили Даню… Он ударил первый. Я прибежал чуть позже, потому что услышал крики Алёны. Одного повалил… Я уже плохо помню, как всё было… Там ещё другие ребята с этажа нас разнимали. Но в итоге эти уроды написали на нас заявление коменданту. Дошло до ректора и чуть ли не до полиции. Тянулось всё два месяца. Мы думали, нас вообще исключат, но нет. Только дешёвого жилья лишились. Такая вот история.
– А что, камеры не писали звук? Разве не было слышно, что те трое первые начали?
– Ну мы же не в детском саду, выяснять кто кого обозвал. Драку начал Данил.
– Но его можно понять…
– Да. Вот и ректор, кажется, тоже понял… Кстати, Алёна собиралась с Даней расстаться, но после такого они до сих пор встречаются. Это она договор на аренду нашей комнаты подписала.
Я молчу, переваривая услышанное.
– А ты почему тут поселилась, а не в общаге? Или ты местная?
Делиться подробностями мне не хочется:
– Нет… Мне просто страшно жить там, где постоянные тусовки, пьянки и… драки, как выяснилось. Уж лучше я снова начну работать официанткой, чтобы снимать комнату, чем поселюсь в общаге.
– Да брось, там не так всё запущено. За драки, как видишь, выгоняют.
– А тех парней выгнали?
Арсений хмыкает.
– Не, они же пострадавшая сторона.
На балконе становится прохладно, а от пиццы остаются одни воспоминания и крошки.
– Ладно, пойду, – прощается Арс, аккуратно сложив своё покрывало. – Спасибо за приятную компанию.
Я провожаю его до двери и ложусь на кровать.
"Они подрались в общаге с парнями, которые оскорбляли девушку Данила, те пожаловались коменде, и в итоге наших выгнали".
"Вау, да мы с рыцарями будем жить!"
Ага. У нас и стол круглый есть.
О проекте
О подписке