© Кузнецова Д. А., 2021

© «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2021

Глава первая, в которой каникулы оказываются неизбежны

– Привет! Ну как ты тут? – Смутно знакомый голос вырвал из липкого тумана полусна, в котором я плавала уже непонятно сколько времени.

С трудом разлепив глаза, я несколько секунд разглядывала склонившуюся надо мной женщину – красивую, яркую. Короткие черные волосы, серые лукавые глаза, родинка над бровью, придающая насмешливый вид.

Ангелика.

Имя всплыло из глубины памяти, потянуло за собой какие-то обрывки событий и разговоров. Я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь собрать фрагменты в связную картину. Секунда-другая – и это худо-бедно получилось.

Мы подруги, она – журналист. Надежная, но вечно занятая.

– Привет. – Получилось едва слышно. – Слабость ужасная. Вспоминать сложно.

– Ну меня-то ты хоть помнишь?! – возмутилась она.

– Помню, – улыбнулась я. – Немного. Обрывками.

– Ох, бедняжка, как они тебя измордовали! – насупилась Ангелика и угрюмо качнула головой. – Уроды. А еще врачами себя называют! Ничего, вот ты выздоровеешь, я про их бесчеловечные эксперименты такой матерьяльчик накатаю, они у меня…

– Не надо! – поспешила оборвать ее. – Меня же предупреждали. Кажется… Я точно помню, что все могло обернуться хуже, так что они молодцы… – И осеклась, потому что длинная фраза выпила последние силы.

– Ну ладно, ладно, ты только не нервничай! – отмахнулась Ангелика. – Я так, ворчу просто. Тем более они говорят, что всего самого плохого ты избежала, дальше просто нужно восстановиться, и память в порядок придет. Держись, милая, ты молодец!

– Я… не помню. Все получилось? – пробормотала я. – Мне, кажется, говорили, но…

– Не то слово! Там, снаружи, так штормит – жуть! – Серые глаза восторженно блеснули и по-кошачьи мстительно сощурились. – Не без моего, конечно, участия. Так бы они, может, по-тихому все слили, отправили тебя на больничный, и ладно, но кто ж им даст!

– Не понимаю, – нахмурилась я. – Что с моими делами?..

– Никакого пересмотра, не волнуйся. А ты теперь – символ справедливого возмездия, подвижница и героиня.

– Что?.. – В голове и так все путалось, а непоследовательность собеседницы только еще больше осложняла ситуацию. Я никак не могла взять в толк, о чем она говорит.

– Так, извини, он же меня предупреждал, что с тобой сейчас нужно поосторожней, – тряхнула короткой стрижкой Ангелика, красиво всплеснув руками. – Рассказываю. Ты помнишь, как здесь оказалась?

– Да. Я согласилась на полное ментальное сканирование. Это был единственный способ доказать, что… – Я снова осеклась и прикрыла глаза, потому что от разговора и попыток напрячь память закружилась голова.

– Тихо, тихо, без нервов! В общем, ты согласилась на ментальное сканирование, чтобы доказать, что ты – не продажная сволочь, взяток не брала и вообще настоящая судья, полностью достойная этого звания. Ну а поскольку сканирование показало, что ты почти неприлично чиста перед законом, поднялась грандиозная буча. – Ангелика самодовольно улыбнулась. – Во-первых, твоего этого урода уже размазали отсюда до самой Сердцевины. А во-вторых, ты теперь безумно популярна в народе. Сама понимаешь, продажные судьи и вообще взяточничество властных структур – тема привычная, что ни день – кого-нибудь ловят на горячем, а тут вдруг ты, зверь мифический и редкий. Так что можешь преспокойно выздоравливать и возвращаться в строй, тебя никто не посмеет и пальцем тронуть. Народная героиня, страдалица за правду и невинная жертва злодеев.

– Урод… Это ты про Тамиана? – уточнила слабо.

– Ну разумеется! Еще скажи, что ты по нему скучаешь и жалеешь его!

– Нет. – Я устало прикрыла глаза, за которыми начала пульсировать боль.

– Ну и спасибо Творцу! Есть уже как минимум один плюс: ты избавилась от этого слизняка. – Подруге Тамиан никогда не нравился, поэтому такое отношение меня совсем не удивило. – Так, милая, что-то я тебя совсем утомила, – сообразила Ангелика. – Отдыхай, я обязательно еще приду! И не забивай себе голову этим мерзавцем, а то знаю я тебя. Он был тебя недостоин и теперь наконец освободил место для настоящего мужчины, – подытожила она, пожала мне руку и поцеловала в щеку, обдав морским бризом любимых духов. – Все, Винни, не скучай и поправляйся, ты умница!

Я нашла в себе силы улыбнуться в ответ и попрощаться, не открывая глаз. Но наказ подруги волей-неволей выполнила: ни забивать чем-то голову, ни скучать просто не получалось – сразу после ее ухода вымотанный разум ухнул в темноту забытья.

Заметный прогресс наметился, если верить целителю, через пару дней после визита Ангелики – я сама плохо могла отслеживать время. Но в очередной раз проснувшись и ощутив непривычную ясность сознания, испытала облегчение.

– Вы молодец, Лавиния, – похвалил менталист, подтвердив мою субъективную оценку результатами осмотра. Этот пожилой мужчина с залысинами походил на старого пса – бесконечно усталые глаза с мешками под ними и словно бы извиняющаяся улыбка. При взгляде на него болеть сразу становилось совестно: он страдает, мучается, заботится о твоем здоровье, а ты тут лежишь и бездельничаешь. – Очень сильная. Теперь уже можно уверенно заявлять, что сканирование прошло успешно. Конечно, нужно еще наблюдать, возможны какие-то отсроченные последствия, и реабилитация необходима, но самых неприятных сценариев мы с вами избежали.

– Это радует, – улыбнулась я ему. – Значит, мне скоро можно будет отправляться домой?

– Ну… еще несколько дней я вас понаблюдаю, это обязательно, а потом – да, можете идти. Только вот домой я бы не рекомендовал. – Ответная улыбка у менталиста получилась виноватой и грустной. То ли сама по себе, то ли из-за общего выражения лица.

– Почему?

– Наш институт столько, сколько вы здесь находитесь, осаждают журналисты. Конечно, в это крыло им ходу нет: у нас очень строгий контроль посещений и хорошая охрана. Специфика такая: всем нашим пациентам, не только вам, нужен покой и тишина, никаких потрясений и никакого шума, поэтому – только родные и близкие и только по предварительной договоренности, вроде как с вашей подругой было. Но пролезть пытаются. А там, в городе, их уже ничто не остановит.

– Да уж, – кисло ответила я. Конечно, Ангелика с самого начала предупреждала, что интерес ее коллег неизбежен, но одно дело – на словах и о будущем, которое еще, может, не настанет, и совсем другое – понимать, что за дверью кружит стая грифов. – И что вы посоветуете?

– Пока отдыхать. И потом – тоже. Поезжайте куда-нибудь к морю, в тихое сонное местечко. Ну знаете, из таких, где самое большое событие кварты^[1] – роды у соседской кошки. Не в туристический город, не на курорт, а именно в какую-нибудь творцом забытую глушь. И лучше всего – под чужой фамилией.

– И по поддельным документам? – не удержалась я от улыбки.

– Это было бы идеально, но этого я вам не предлагал, – очень серьезно ответил менталист, заговорщицки склонившись ко мне.

– Вы думаете, поможет?

– Не знаю. Но вам нужен покой как минимум на ближайшую пару декад. Никаких потрясений, никаких переживаний, а дома это вряд ли получится, так ведь?

– Да, пожалуй. Спасибо, я подумаю, – пообещала неуверенно.

Думать не хотелось. Потому что в голову лезли исключительно гнусные мысли, от которых и без того нерадужное настроение только еще больше портилось. Пожалуй, единственное, что меня сейчас радовало, – это успех ментального сканирования, авантюры, на которую я решилась от отчаяния. Пересмотра моих вердиктов за последний год не будет, а значит, кто бы ни стоял за всей этой историей, желаемого он не добился. Больше того, я даже выжила и осталась в своем уме, что можно считать откровенной удачей: ментальное сканирование потому и используют только в крайних случаях – слишком велик риск необратимых повреждений. Но когда тебя загоняют в угол, и не на такое пойдешь.

Такое везение утешало слабо. Когда единственный стимул – жить назло врагам, это не очень-то хорошо.

Нет, несмотря на общее паршивое настроение, состояние и ощущение безысходности, умирать я не собиралась. Выкарабкаюсь. Выучу урок, в следующий раз буду гораздо аккуратнее и все такое. Просто… наверное, менталист прав. Нужно отдохнуть, сменить место и окружение. Сбежать? Пусть так. Сейчас это уже не побег, а тактическое отступление для перегруппировки сил. В конце концов, генеральное сражение я уже выиграла.

– Вы точно хорошо себя чувствуете? – забеспокоился целитель.

– Это не имеет отношения к процедуре, – поморщилась я.

– Так и я специалист не по сканированию, а по голове, – улыбнулся он. – Рассказывайте. Что случилось?

Я неопределенно пожала плечами. Как-то странно это – вываливать личное на постороннего человека. А с другой стороны… эти люди выпотрошили мои мозги и знают обо мне, наверное, больше, чем я сама. Более чем уверена: он в курсе, что именно меня угнетает, но проявляет вежливость. Или, может быть, использует какой-то особенный медицинский подход.

– Я не знаю, как жить дальше. После… всего. Как можно доверять людям? Как смотреть в глаза коллегам, которые раньше улыбались, а потом стали поливать грязью? Не все, конечно, но… Противно.

– Отдохните, Лавиния, – тепло улыбнулся мужчина, пожал мою руку, расслабленно лежащую поверх тонкого больничного одеяла. – Я понимаю, о чем вы, и у вас, конечно, есть повод для переживаний. В конце концов, разочаровываться в людях всегда тяжело. Но я уверен, вы справитесь, вы молодая и очень сильная. Просто переживания наложились на последствия процедуры, поэтому вам сейчас так трудно. Мало того что потрясение, так еще организм истощен: не физически – психологически. Это, получается, как обычная простуда: если сильный иммунитет, то она проходит быстро и легко, а если нет – может надолго затянуться. У вас сейчас, продолжая аналогию, иммунитет очень ослаблен процедурой.

– То есть на скорое облегчение рассчитывать не приходится? – усмехнулась я.

– На полное восстановление понадобится кварта или больше, но самочувствие выровняется уже через пару декад, а с ним и настроение. А пока возможна чрезмерная или сниженная эмоциональность, чувствительность, утомляемость… В общем, вам точно нужно отдыхать. И аккуратно принимать лекарства.

– Хорошо, я поняла. Постараюсь быть дисциплинированным пациентом.

– Я в вас не сомневался. Да, еще одно! Приходил следователь, очень хотел с вами поговорить, когда сможете.

– Следователь? А по какому вопросу? – сразу же насторожилась я. За последние перед сканированием дни я уже так наговорилась с этими людьми, что вряд ли скоро смогу спокойно с ними общаться.

– Он не говорил, но держался очень вежливо. Гитон Марг, кажется, так.

– Гитон? – Я еще больше растерялась. – А ему-то я зачем могла понадобиться?..

– Вы его знаете? Мне сообщить, что вы не желаете его видеть?

– Нет, напротив, я с ним поговорю. Да, я его знаю, он… хороший следователь.

Менталист еще немного посидел со мной, пытаясь отвлечь и развлечь, а после отправился к остальным своим немногочисленным пациентам.

Следователя Марга я знала достаточно давно и очень уважала: серьезный, опытный мужчина, отличный специалист, въедливый и аккуратный – идеал своей профессии. Пересекались мы нередко, с ним было одно удовольствие работать. Если Гитон приходил за каким-то постановлением, это всегда было оправданно и почти всегда – результативно.

Вот только одна проблема: Марг состоял в отделе убийств, и я понятия не имела, что ему могло понадобиться. Свои судейские обязанности я сейчас выполнять не могла, ему прямая дорога к кому-то, занявшему мое место, как частное лицо я ему тем более неинтересна. Когда я успела стать свидетелем или, хуже того, обвиняемой в убийстве?!

Однако бегать от следователя я в любом случае не собиралась, это глупо. Он все равно найдет способ поговорить, и лучше сделать это добровольно поскорее, чем полдекады спустя по повестке в допросной УСД – Управления следственных дел.

Явился Марг очень скоро, не прошло и пары часов. С небольшой картонной коробкой в руках и, к моему удивлению, один; обычно его сопровождал кто-то из молодежи – и из соображений передачи опыта, и для всяческой беготни и оформления бесчисленных бумажек.

Очень примечательный тип: чрезвычайно высокий, нескладный, с длинными руками и ногами, он напоминал кузнечика, да еще хромал и всегда ходил с потертой тяжелой тростью. Я знала, что трость эта с сюрпризом, – внутри прятался клинок: как-то доводилось выносить вердикт по делу о превышении Маргом полномочий. А вот лицо, в пику сложению, у него было очень располагающим, приятным, даже красивым: тонкое, одухотворенное, с большими темными глазами, в обрамлении слегка вьющихся темно-серых волос.

Такая наружность скорее подошла бы художнику, но досталась сыщику, чем тот с удовольствием пользовался. Незнакомые люди легко верили в его безобидность, рассеянность и доброту. Опасное заблуждение, когда имеешь дело с одним из лучших боевых некромантов столицы, пусть и занимающим сейчас вполне мирную должность.

– Добрый день, Лавиния, – улыбнулся он, кажется, вполне искренне.

– Здравствуйте, Гитон. А он добрый? – спросила осторожно, поглядывая на коробку.

– На мой вкус, так неплохой. – Марг опустился на стул рядом с постелью, протянул упаковку мне: – Вот, это вам. Я решил, что навещать кого-то в больнице без гостинца – невежливо.

– А вы пришли просто меня навестить? – Я еще больше насторожилась, но в коробку заглянула. Там обнаружилось четыре пирожных, чуть помятых во время переноски, но все равно очень аппетитных на вид.

– Не просто, – успокоил следователь. – Но одно другому не мешает. Я хотел поговорить с вами о Тамиане Юрде.

– Я не хочу о нем говорить, – отрезала я.

– И все-таки вынужден настоять. – Гитон с извиняющимся видом развел длинными руками.

– Зачем вам это? – спросила мрачно.

– Дело в том, что позавчера Тамиан Юрд был убит, дело это поручили мне, и начальство всех мастей требует результатов еще вчера… Ну, вы знаете, как это бывает. Лавиния? Вам плохо?

– Нет, я… – пробормотала тихо. – Подайте халат, пожалуйста, он вон там, на вешалке. Я не могу обсуждать такое лежа.

Гитон не заставил себя упрашивать. Поднялся, достал из шкафа халат, придержал, пока я пыталась попасть дрожащими от слабости руками в рукава. Смысла стесняться и отсылать следователя не было, в кровати я лежала в более чем пристойной больничной пижаме. А Марг – не мужчина сейчас, следователь.

Одевшись и запахнув халат, я села на край постели поверх одеяла. Гитон, все это время наблюдавший за мной с интересом, как энтомолог за занятной букашкой, вернулся на свой стул.

Я силилась ощутить хоть что-то, но новость не тронула. Совсем. Как будто речь шла о ком-то чужом, постороннем. Не мужчина, которого я искренне любила почти год, а просто строчка некролога в газете.

Интересно, это та сниженная эмоциональность, о которой предупреждал менталист? Или для меня Тамиан умер раньше, за последнюю кварту, пока длилось разбирательство и пока я выслушивала унизительные обвинения, терпела допросы и пыталась выдержать устроенную травлю?

– Как он умер?

– Ему перерезали горло в подъезде собственного дома. Одним движением, напали сзади, нож самый простой, брошен рядом с трупом, на нем никаких следов. Явно работал профессионал. Вошел за ним, схватил за волосы, чирк – и нет. – Гитон изобразил жестами.

– Мне, надеюсь, не надо доказывать, что я уже несколько дней не покидала этой палаты? И организовать убийство у меня тоже не было возможности.

– Ну что вы, Лавиния, – укорил он. – Я ни за что не поверю, будто вы решили его убить, да еще теперь, полностью оправдавшись по предыдущему делу. Впрочем… Даже если бы решили, мне бы никто не позволил вас подозревать.

– Почему?

– Нас журналисты сожрут с потрохами, если вас сейчас еще в чем-то обвинить. Но это все ерунда, речь о другом. Когда точно вы познакомились с Юрдом? При каких обстоятельствах?

Познакомились с Тамианом мы просто – в кафе недалеко от моего дома. После окончания дел я любила там сидеть в одиночестве – приводила в порядок мысли. Пила вкусный кофе, позволяла себе пару пирожных – за моей фигурой приходится следить, иначе она начинает расползаться и стремиться к идеальной форме, то есть к шару.

Юрд был… интересным. Наверное, хорошим психологом. Не красавец и не воплощенная девичья мечта, но очень обаятельный. Обычно я в такие моменты предпочитаю одиночество, но тогда почему-то поддалась на самую банальную из возможных попыток познакомиться. Почему такая красивая женщина скучает одна, позвольте присесть, позвольте угостить вас вином…