9. Закатная башня

Страница зашелестела, взмыла вверх от порывистого вздоха и плавно опустилась.

– Всё не так! – Василиса не сдержавшись ещё раз хлопнула ладошкой по столу рядом с книгой. – Не так дед Тихон рассказывал! Там другое было! – вскочила со стула и принялась мерить шагами комнату.

Всё было не так. И не только в книге.

С того момента, как она проснулась, с удивлением поняв, что от накопившейся усталости проспала почти весь день, прошло уже часа два. Умылась из ковша в отдельной комнатушке с удобствами, которую ей заложная намедни показала и жестами объяснила, как пользоваться отхожим местом. Потом раздула тлеющий очаг, подбросила дров, повесила чайник на таган. Заварила себе свежего чаю, доела то, что не осилила вчера. Застелила постель и натянула подаренный Ягой сарафан, выстиранный и свежий.

Попыталась заплести хоть крошечную косичку, но на затылке серпом полоснули прям у шеи, и Василиса со злостью бросила гребень. Тут же спохватилась и отругала себя – негоже замужней сетовать на утраченную красу. Теперь она – мужнина жена, положено так.

– Неча тут! – сердито шмыгнула. – Вон, где это видано, чтоб девку чёрную, да ещё и с лица страшную замуж взяли? И не кто-то, а царевич! Богами посланный! Такое даже в сказках не бывает! А я о волосах кручинюсь! – топнула и села у окошка, с остервенением вычёсывая короткие локоны. – Тоже мне! Царевна!..

Погода хмурилась, а на сердце тяжестью ложилась тревога. Впрочем, сегодня небо всё же иногда проглядывало, показывая белые верхушки облаков, что неспешно плыли куда-то на юг. Скоро уж закат, а что делать, так и неясно. Тишина пугала. И пусть Василиса сердцем чуяла, что Дуньке добро сделала, а нет-нет и проявлялось виноватое беспокойство. Вдруг девку там ждут? Какие-то дела сделать надо, а её и нет уже, ушла, видать, навьими тропами к Серой дороге насовсем.

– Надо к матушке сходить и узнать, что с ней сталося на самом деле, – проговорила царевна, задумчиво глядя из окна вниз, на тропку, по которой вчера уехал Кощей. – Может, хоть она скажет. Да и спросить, что дальше-то? Надолго ль хозяин отлучился? Иль вернулся уже, а я и не знаю?

Прижалась лбом к стеклу, но так и не смогла разглядеть, что там в главной башне, где позавчера её принимал колдун, и откуда иногда слышался низкий рокот. Отсюда стену лишь краем увидеть можно было, и царевна посетовала:

– Вот ведь! Просторов – сколь душе угодно, а что внизу деется, и не узнать! То ли гостья, то ли пленница, то ли приживалка – сама поди пойми. До самого логова Кощеева добралась, третий день уж тут, а толком ничего и не видала ещё! – и сделала вид, что сплюнула, как дед иногда притворялся, когда серчал, чтоб пол не пачкать.

Что так, что эдак выходило, что делать что-то надо. Сидеть взаперти было и скучно, и тревожно. Уже закат через пару часов, а никто так и не пришёл к ней проведать и справиться, куда девка приставленная делась и отчего по поручениям не приходит. Так что Василиса собралась с мыслями, набросила полушубок, чтобы не озябнуть в студёных коридорах, и пошла сама.

Снаружи никого не оказалось. Башня верхушкой торчала в три витка лестницы, а дальше соединялась с остальным замком. Всё его великолепие из широкого окна палат, как ни старайся, не увидать было, а вот из высоких стрельчатых окошек, которые шли вдоль спирали лестницы – вполне.

В первом – широкая круглая башня над Кощеевым залом, и не краем, а полностью. Колдовской голубовато-зелёный свет в окошке и сейчас виднелся, будто Кощей уже вернулся и с пламенем своим холодным забавляется. Впрочем, почём знать-то? Вдруг оно всегда там горит, а хозяин как уехал в поле, так и скачет где-то, чтоб подальше от своевольной матушки, которая вопреки велению поселила царевну-уродину под носом?

Во втором окне можно было разглядеть глубокий двор-колодец, по которому гостью вели на заре, высокие ворота для телег, куда, видать, та широкая кружная дорога вела, и напротив – соседнее крыло с пристройкой. С той самой, где позавчера топили баньку.

В третьем – крышу двумя этажами ниже, что соединяла эту башню и другую, чуть меньше. За ней торчала ещё одна, но значительно выше и шире. «Это если Рассветная есть, то та, должно быть, Закатная» – подумала Василиса и глянула на синеющие за всем этим изломы гор на севере.

– Краса какая, – чуть слышно проговорила она, любуясь видом. – А замок башенками на грибницу похож. Опята, да и только!

Даже весело сделалось ненадолго, но тут эхом откуда-то неясно раздался детский плач, и девушка поспешила вниз к той кухне, где вчера встретила кухарку, что говорить умела.

Сейчас там оказалось пустынно, и лишь две заложные бабы монотонно нарезали что-то к ужину. Еды просить гостья не стала. И побоялась, и не так уж была голодна – спасибо Дуне, что вчера расстаралась. Голоса старушки слышно не было, той кухарки, что вчера тут командовала – тоже, так что, набравшись храбрости, царевна подошла к отложившей нож беспокойнице и попросила проводить к Кощеевой матушке. В ответ получила лишь отрицательное движение головой.

– Вот ведь! – с досадой проговорила Василиса и, взглянув мёртвой бабе в лицо, спросила: – А сама-то я могу за ней пойти?

На это последовал резонный кивок, и царевна приободрилась:

– А где искать-то её? Покажи хоть сторону, куда?

Заложная замерла с пустыми глазами, а затем как-то тоскливо уставилась за спину девушке.

– Что? Там? – проследив за взглядом, уточнила Василиса, тоже глянув в стену, за которой, как она из окошек приметила, находилась Закатная башня.

Ответом был лишь долгий вздох, и девушка, решив боле не отвлекать баб от работы, поклонилась с благодарностью и вышла.

– Ну, хоть так, чего уж? – хмыкнула она и двинулась дальше. – Заодно, раз уж взаперти меня не держат, хоть погляжу, куда попала-то? – и обернулась, окидывая взглядом коридор, чтобы не забыть дорогу. Никого.

Прошитые сапожки мягко и почти бесшумно ступали по каменному полу. Было зябко. Василиса прям чуяла, каким студёным ветром снизу веет, когда проходишь мимо лестниц. Пусть и не так, как у Кощея, когда зуб на зуб не попадает, но полушубок девушка застегнула доверху. И пожурила себя, что не догадалась захватить пуховый платок, накинуть на голову. Уши мёрзнут, да и неприлично простоволосой вот так ходить. А впрочем, какая разница-то ей? Перед беспокойниками-то?

Откуда-то из глубины замка эхом иногда опять чудился плач, но вскоре замолкал. А ещё голоса отдалённые слышались, да не так, как в живых домах, а словно стены сами плачут и зовут кого-то: «Алёшенька… Алёшенька…»

По рябой зеленоватой коже бежали мурашки, но царевна не поддавалась страху, памятуя предупреждение старушки, что игоша так тешится. А с ним, видать, и другой кто-то – Кощеев замок, чего ещё ожидать-то? Уж хорошего и радостного точно вряд ли.

Разыскав вход в Закатную башню, стала осторожно подниматься, прислушиваясь. Так-то скрываться не хотела, но опасалась наткнуться на кого пострашнее игоши. Мало ли, кто тут у Кощея ещё поселился, коротая не вышедший земной срок?