Глава 6. Неравный бой

Возьми себя в руки, дочь самурая,

Возьми себя в руки.

От края до края становятся тихими звуки.

(Сплин, «Дочь самурая»)

Телефон звонил в третий раз. Алиса дрожащими руками перевернула его экраном вниз. Звук был отключён. Жужжание от вибрации – обычно размеренное и спокойное – сейчас звучало угрожающе, словно рой пчёл, который вылетел из улья вслед обидчику, посмевшему его потревожить.

Алиса опять не сдержала слёзы, утирая глаза рукавом, натянутым на кулак. Кожа горела под шершавой и уже порядком влажной тканью.

Лёша сидел рядом, успокаивающе и неловко гладил по спине:

– Почему не берёшь? Кто звонит?

Алиса кинула на него быстрый взгляд и снова спрятала лицо в ладони. Хотелось выть, но для этого нужно было как минимум уйти из кафе, добежать до ближайшего тёмного двора или сквера, затеряться в кустах и выбежать оттуда уже в серой шкуре. А может, и не выбежать. Навсегда закопаться под какой-нибудь фонарь или залечь под скамейку, пока прохожие не заподозрят в уличной собаке волчью стать.

Хотя какая она теперь волчица? Собака и есть. Или даже…

– Хомяк! Просто домашний хомяк. Даже не собака, ты понимаешь?

– Не собака, – понятливо отозвался Лёша.

– Даже у уличной собаки прав больше, чем у меня. Я теперь хуже дворняжки, ты понимаешь?

Алиса обхватила руками голову. Ей было одновременно жарко и очень холодно. Тело горело в тех местах, где кожу рвали медвежьи когти Сергея. Ныло под рёбрами. Но все раны волчица взяла на себя – оградила Алису от боли. Какое-то время ей не стоит обращаться. Может быть, пару дней. От силы неделю. За это время волчица – дай ей Зверь силы! – отоспится, залижет раны и снова будет готова биться.

Биться с тем, на кого укажет Сергей. Биться за того, за кого велит Сергей. Алиса больше ничего не решала.

– Она меня убьёт… – Алиса сглотнула ком в горле. – Что. Я. Наделала.

– Кто убьёт?

– Бабушка.

Телефон опять зазвонил. В кафе было шумно. Кричали дети, хлопали мусорки, взрывались воздушные шарики, шипела в масле картошка фри, шелестели бумажные конверты бургеров, булькала газировка. И злое жужжание телефона перекрывало весь этот шум. Через минуту телефон раздражённо умолк – как затаившийся хищник, который спрятался в засаде, ожидая, пока его жертва беспечно подставится под острые клыки и когти.

– Поешь что-нибудь, – Лёша толкнул к Алисе поднос с едой. – Это была тяжёлая битва. Ты молодец. Ты долго против него держалась. Мало кто так смог бы.

Глаза Алисы снова наполнились слезами. Она понимала, что Лёша просто хотел её утешить, но от его слов становилось только хуже. Хотя казалось бы – куда больше?

– Может быть, она хочет тебя поздравить? – Предположил Лёша, тыча пальцем во вновь оживший телефон. – Быть Зрячей – это почётно.

Алиса укусила кулак, чтобы не разреветься ещё сильнее. Грудь жгло. Вой рвался наружу, и волчице внутри неё было так паршиво, что плевать она хотела на человеческое обличье и человеческие же правила приличия. Алиса смерила взглядом телефон и едва преодолела вспыхнувшее желание утопить его в том же чане с маслом, где готовилась картошка фри. Алиса боялась не звонка – и даже не того, что услышит. Она знала, что услышит. Каждое слово бабушки она могла предвидеть, словно вещая сила Зрячей в ней уже проснулась. Алиса скривилась от этого сравнения.

Алиса боялась того, что после этого звонка у неё не останется ни одного близкого человека на её стороне. Она вдохнула поглубже, ещё раз утёрла слёзы, шмыгнула носом и снова укусила кулак. Боль не отрезвляла.

– Всё будет хорошо, – попробовал подбодрить Лёша.

Алиса с жалостью и завистью на него взглянула. Мотнула головой.

Поднесла телефон к уху и приняла вызов. Бабушка говорили тихо и чётко, её слова иголками вонзались в уши:

– Это правда?

Алиса, не отрывая телефон от уха, легла на стол и накрылась свободной рукой – тень упала на глаза. Теперь Алисе казалось, что она в домике – далеко-далеко отсюда. Слёзы текли на поднос и впитывались в салфетку.

Алиса промолчала. Но бабушка и так всё знала.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что натворила.

Слова бабушки проникали через телефон в голову Алисы, раздувались до невероятных размеров, что им становилось тесно в черепной коробке, давили изнутри. А снаружи мир жил дальше, булькал газировкой и шуршал масляными конвертами от бургеров – там, за пределами руки-щита, которая ограждала Алису от остальной вселенной. Где всё было уже не так.

– Подумать только! Двадцать лет медведю под хвост. – Бабушка выплюнула эти слова.

– Бабушка, я… – Алиса оборвала фразу. Она сама не знала, что сказать в своё оправдание. – Прости.

– Ты не передо мной виновата. А перед теми, кого ты предала. Перед своим кланом. Ты им жизнь погубила. И себе.

– Бабушка, я всё исправлю.

– Исправить можно пластилиновую поделку на уроках труда в третьем классе. А то, что сделала ты, – исправить нельзя. Даже самому Зверю это не под силу.

– И что же мне теперь…

– Жить дальше, – голос бабушки стал сухим и острым, словно расколовшийся фаянс. – Служить клану. Как можешь. Жить дальше, – опять повторила она, – если сможешь.

Алиса всхлипнула, и могла поклясться, что бабушка поморщилась.

– Кончай слёзы лить, – приказала бабушка. – Хочешь что-то исправить – действуй. Убей вожака. Пока связь между вами не окрепла.

В трубке раздались гудки.

«Заказ номер три готов! Подойдите в зону выдачи!» – донеслось из другого, внешнего мира. Алиса уронила телефон и закрылась обеими руками. Голос бабушки продолжал звучать в голове, как мелодия будильника, которую невозможно отключить.

– Что мне теперь делать? – прошептала Алиса.

Убить Сергея? Как просто и как невозможно одновременно.

Тёплая рука коснулась спины и неуверенно погладила по плечу. Алиса не сразу вспомнила, что Лёша всё это время сидел рядом.

– Если хочешь, можем пойти отсюда в бар. Не уверен, что поможет, но, если очень постараться, то на первый план выйдут другие проблемы. Например, похмелье, – неловко пошутил Лёша.

– А я могу? В смысле, мне надо как-то отчитываться перед… ним? – От ненависти у Алисы свело челюсть. – Я могу просто уйти? Вдруг он будет меня искать?

– Сергей? – растерялся Лёша. – Не знаю, если честно.

– Как мне теперь его называть? – Алиса прожигала взглядом поднос. – Хозяин? Босс?

– Тимур вожака просто Виктором звал. По имени. Они были ровесниками. Вы с Серёгой тоже почти… – он смешался и замолк.

– А если я сбегу? – горячо зашептала Алиса. – Просто выйду из этих дверей. Оставлю вещи. Никто меня нигде не найдёт, а? Так ведь? Они ведь не смогут меня найти? Ну, чего молчишь?

– Они не смогут. Но ты сама не уйдёшь, – Лёша перебирал пальцами под столом и избегал смотреть Алисе в глаза.

– Почему? – Алиса знала ответ. Даже не так – просто чувствовала, что тот прав. Не уйдёт.

Не захочет.

Алиса зарычала и оттолкнула поднос. Газировка упала, но не разлилась.

– Ненавижу.

Лёша поставил стакан с газировкой обратно. Снял с трубочки упаковку, воткнул её в крышку и пододвинул стакан к Алисе. Та вгрызлась зубами в тонкий пластик.

– Почему это так плохо? То, что ты стала Зрячей. Это почётно. Ты вторая после вожака в клане.

Алиса покрутила стакан в руках.

– Это не важно. Не имеет значения, какая я. Если не первая.

– Можешь объяснить?

– Ну, наверное, уже могу. – Алиса пожала плечами, бросая в рот пару палочек картофеля. Вкуса она не почувствовала. – Уже это не то чтобы большой секрет. Моя бабушка из рода Серой волчицы, как ты понял. Двадцать лет назад… Точнее, не двадцать, а сколько? Шестнадцать? Примерно так. Мне было пять.

– Пик Охоты, – тихо отметил Лёша.

– Именно. Я-то ничего не помню. Но бабушка часто рассказывала мне о тех годах. Она вообще любит говорить о прошлом. Для неё клан – прошлое. А для меня – будущее. Она так говорит. Говорила.

Алиса жевала картофель. Лёша пододвинул соус, но она даже не взглянула на пластиковую коробочку.

– Из волчиц осталась одна бабушка. Мама отвергла духа Зверя, когда родилась я. В общем, так получилось, что меня воспитывала бабушка. Она любила меня, – голос дрогнул, – и клан. Бабушка боялась, что медиаторы не остановятся на достигнутом. Что им будет мало оставить клан без зубов. Они захотят выколоть ему глаза и вырвать когти. – Алиса цитировала бабку. – Она хотела прекратить войну. Не войну даже – а череду бесконечных поражений. Но вожаком стал Виктор, а нам разрешили уехать. С кланом бабушка больше не общалась, но до нас доходили слухи. Клан так измельчал!

– И ты должна была стать вожаком, чтобы заключить мир с Министерством? – странным голосом проговорил Лёша.

Алиса впервые за время монолога подняла на него глаза. Лёша сидел, откинувшись на спинку кресла, сложив руки на груди, и скептически глядел на Алису.

– Нет, конечно. Я должна была остановить войну. Оборвать все контакты с колдунами. Прекратить бесконечные попытки бороться с медиаторами. Согласиться на их условия. Уйти из городов. Попробовать вернуть ушедшие рода…

– Слушай, я не самый воинственный из анималов, – кашлянул Лёша. – Но даже я понимаю, что это нереально. Забыть всё, что нам сделали медиаторы? Смириться с потерями? Знаешь, скольких братьев и сестёр мы проводили к Зверю? Ты, смотри, такое не ляпни при других. Не поймут.

Алиса с такой силой сжала стакан с газировкой, что он с шипением взорвался.

– Если бы я стала вожаком, поняли бы. Прекрасно поняли бы, – процедила она сквозь зубы. – У них просто не осталось бы выбора. Но я Зрячая. И теперь Министерство нас всех нагнёт – это лишь дело времени, – жёстко пообещала она.

Лёша пожал плечами, но спорить не стал. Какое-то время они оба молчали. Опять зазвонил телефон – на этот раз у Лёши. Анимал коротко и почтительно угукнул в трубку, убрал телефон в карман и виновато покосился на Алису.

– Это он, – безошибочно определила Алиса. – Ищет меня.

Она поняла это за мгновение до звонка. Словно кто-то открыл её черепную коробку, поместил туда эту мысль и аккуратно прикрыл дверцу. До тех пор, пока снова не понадобится. Алиса почувствовала на затылке взгляд Сергея – пристальный, игривый, вызывающий. Нервно обернулась – нет, показалось. Здесь Сергея нет. Но он недалеко. Она чувствовала и это. По спине пробежала дрожь. Её тело хотело находиться рядом с вожаком, стремилось к нему. Хотело быть ближе. Чтобы услужить. Чтобы защитить. Алиса болезненно скривилась – ей было мерзко от собственных желаний.

– Что он сказал? – спросила Алиса деланно равнодушным тоном.

Лёша, ссутулившись, продиктовал адрес.

– Это ресторан на Новокузнецкой.