Британия, это злосчастное существо женского пола, всегда перед моими глазами, в виде домашней птицы, приготовленной для вертела: пронзенная канцелярскими перьями, связанная по рукам и ногам красной тесьмой. Я достаточно хорошо знаком с закулисной стороной политической жизни, чтобы знать ей настоящую цену. У меня нет веры в политику, и никогда мне не быть обращенным.
"Жизнь Дэвида Копперфильда" Диккенс.
В "Жизни Дэвида Копперфильда" очередное крушение надежд героя - семья разорена и необходимо зарабатывать хлеб свой в поте лица своего. Капризная Фортуна на сей раз не швыряет меж жерновов, в которых перемалывала ребенком. Труднее уничтожить образованного юношу с умением располагать к себе людей, чем одинокого подростка. Опыт выживания во враждебной среде, полученный на старте, многому научил. Главный урок - если хочешь преуспеть, ты должен владеть уникальным умением, которое можно дорого продать. Рабочих много, клерков на нищенском жалованьи тоже. Научись чему-то, чего не умеют другие, но потребность в этом высока и потенциальным потребителем твоего навыка выступит высший слой.
Стенография. Теперь мало, кто стремится выучиться скорописи. Технический прогресс звукозаписывающей аппаратуры, упразднил необходимость фиксировать произносимое с последующей расшифровкой. И я не знаю, как проходят заседания Парламента сейчас, но сомневаюсь, что стенографы участвуют в них. Но это теперь, последние пятнадцать-двадцать лет. А три десятка назад, старшая сестра заканчивала курсы стенографии перед поступлением в ВУЗ. Чтобы не тратить лишних сил на запись лекций. Не спрашивала, помогло ли в учебе, лишним не стало - точно.
Герой моего романа решает стать парламентским стенографом, полторы сотни лет назад - более, чем актуально. Покупает книгу о благородном и таинственном искусстве стенографии (за десять шиллингов и десять пенсов) и приступает к освоению. С большим рвением.Не испугавшись того, что одно только механическое овладение тайной письма и расшифровки потребует затрат труда, как для изучения шести иностранных языков.
Диккенс не уточняет, какому виду обучала помянутая "книга", рискну предположить, что наиболее распространенной и прогрессивной для своего времени системе Тейлора (1786 г.) и судя по описанию - она была не курсивной, а геометральной. Первая образует знаки из элементов букв обычного письма, вторая - из элементов геометрических фигур. Описание бед и горестей, с которыми столкнулся адепт, приступив к изучению - образец дивного диккенсова юмора. И, что бы ни говорили литературоведы о мрачной подкладке смешного у писателя, в части стенографии это пронизано самоиронией и нежностью, какую можно испытывать к самому дорогому человеку на свете - к себе самому.
И потрясающе смешно. Особенно тому, кто большую часть собственных умений приобретал описанным способом - учась по книгам. Подводные камни такого способа обучения - оторванность от жизненных реалий и род ступора при попытке практического применения. На помощь приходят друзья и томик речей "Парламентских прений": один из них читает, очень медленно, обращаясь к двум другим, которые поочередно выступали правительством и членами противостоящих партий.
Я смеюсь-смеюсь-смеюсь, а потом плачу. Ну так, самую малость. Потому что герой-рассказчик, а его устами писатель, говорит: страшный зверь по имени Стенография, приручен и я получил должность парламентского стенографиста - одного из двенадцати. И работа эта дает достойный доход, оставляя время и силы для занятий тем, чем хочу и люблю заниматься.