Цитаты из книги «Удушье»

В мире уже не осталось места для настоящего бедствия, для настоящего риска – а значит, и для спасения тоже. Для бурных восторгов. Для истинного, неподдельного возбуждения. Радости. Новых открытий. Изобретений. Законы дают нам относительную безопасность, но они же и обрекают нас скуке. Без доступа к хаосу не может быть истинного порядка. Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.

Любая зависимость, говорила она, это всего лишь еще один способ решить ту же проблему. Наркотики, переедание, алкоголь или секс – всего лишь еще один способ обрести мир и покой. Бегство от знания. От этого яблока. Язык, говорила она, это наш способ дать рациональное объяснение чудесам. Разобрать непостижимое целое на части. Способ освободиться. Забыться. Она говорила, что люди просто не в состоянии выносить истинную красоту мира. Мира непостижимого и не поддающегося никаким объяснениям.

Еще со времен Адама и Евы, говорила мама, люди были уж слишком заумными – что не пошло им на пользу. Не надо им было вкушать это яблоко с Древа Познания. Мамина цель – найти если не полное исцеление, то хотя бы лекарство от знаний. Вернуть людям невежество, которое в английском звучит и пишется точно так же, как слово, обозначающее невинность и чистоту.

Мы убиваем нерожденных детей, чтобы спасти взрослых. В золотом сиянии часовни, нашептывая мне на ухо, пытаясь меня убедить в своей правоте, она спросила меня, каждый раз, когда мы сжигаем галлон газа или акр дождевого леса, разве мы не убиваем будущее, чтобы спасти настоящее? Пирамидальная схема социального обеспечения.

Материнство – последнее волшебство, которое еще осталось в мире. Но волшебство, недоступное для мужчин. Да, мужики твердят, что они очень рады, что им не надо рожать, проходить через всю эту боль, истекать кровью… но на самом деле все проще. Как говорится, кишка тонка. Не дозрели еще. Мужики просто физически не способны на этот немыслимый подвиг. Физическая сила, способность к абстрактному и логическому мышлению, половой член – все преимущества, которые вроде как есть у мужчин, это лишь видимость. Половым членом даже гвоздя не забьешь.

Я имею в виду, что мужскими шовинистами не рождаются, ими становятся, вернее, женщины сами делают нас шовинистами. Сами. По прошествии какого-то времени ты понимаешь, что легче просто признать, что ты – сексист и скотина, нетерпимый, бесчувственный, бессердечный кретин. Женщины правы. А ты не прав. Постепенно ты начинаешь привыкать к этой мысли. И начинаешь оправдывать их ожидания.

Когда людям не хочется говорить правду, они изобретают всякие тайные шифры.

Не то чтобы я неблагодарная скотина, но если пятьдесят баксов – это все, что вы можете мне отстегнуть, тогда в следующий раз дайте мне умереть спокойно. Договорились? Или лучше постойте в сторонке, и пусть меня спасает кто-нибудь богатый и щедрый.

Ну, я так думаю, если Иисус умер за мои грехи, я в состоянии взять на себя пару-тройку чужих грехов. Каждому выпадает возможность побыть козлом отпущения. Принять на себя вину.

Здесь ты бессилен. Я так думаю, что любой мужчина, появлявшийся в жизни Евы, так или иначе был для нее старшим братом. Сама того не сознавая, она всю жизнь подсознательно ожидала, что ее будут трахать – все мужики без исключения. Сейчас она уже старая, сморщенная, усохшая – но она все равно остается восьмилетней девочкой. Она застряла во времени. Для нее время остановилось. Как и в колонии Дансборо с ее штатом законченных неудачников, обиженных жизнью, все пациенты Святого Антония заперты в своем прошлом. Я – не исключение, и вы, я думаю, тоже.