А еще они были уверены, что если бы их сбила машина на «зебре» для пешеходов, Государство оплатило бы похороны. Они определенно полагали, что для этого-то «зебры» и существуют. Для бесплатных похорон.
Что представление уже началось, было не важно, ведь культура катхакали давным-давно знает, что секрет Великих Историй заключается в В этом-то и кроется их тайна и волшебство.
Когда умирающий Кхубчанд лежал на своей подстилке, Эста мог видеть окно спальни, отраженное в его гладких багровых глазных яблоках. И небо за окном. А однажды – пролетающую мимо птицу. Чудом показался Эсте, погруженному в запах старых роз, напитанному памятью о переломанном человеке, тот факт, что нечто столь хрупкое, столь невыносимо нежное смогло сохраниться, на существование. Птица в полете, отраженная в глазах умирающей собаки.
Они и дальше, во все тринадцать ночей после этой ночи, безотчетно льнули к Мелочам. Крупное таилось внутри молчком. Они знали, что податься им некуда. Что у них ничего нет. Никакого будущего. Поэтому они льнули к мелочам
Когда он выходил из темной реки и поднимался по каменным ступеням, она почувствовала, что окружающий их мир – его. Что он принадлежит этому миру. Что этот мир принадлежит ему. Вся вода. Весь ил. Все деревья. Все рыбы. Все звезды. Он так вольно перемещался в этом мире. Глядя на него, она поняла природу его красоты. Трудясь, он выточил сам себя. Дерево, которое он ладил, сладило его. Каждая выстроганная доска, каждый забитый гвоздь, каж
Эста кивнул, глядя в лицо Амму, поднятое к окну. Глядя на Рахель, маленькую и чумазую от вокзальной пыли. Всех троих связывало четкое, раздельное знание, что их любовь загубила человека. Об этом в газетах ничего не было.